Петрашевский, Михаил Васильевич

Михаил Васильевич Буташевич-Петрашевский
Дата рождения:	1 (13) ноября 1821(1821-11-13)
Место рождения:	Санкт-Петербург
Подданство:	Российская империя Российская империя
Дата смерти:	7 (19) декабря 1866(1866-12-19) (45 лет)
Место смерти:	село Бельское, Енисейский округ, Енисейская губерния
Отец:	Василий Михайлович Петрашевский

Михаи́л Васи́льевич Петраше́вский (Буташевич-Петрашевский; 1 [13] ноября 1821, Санкт-Петербург — 7 [19] декабря 1866, село Бельское, Енисейская губерния) — русский мыслитель и общественный деятель.

Биография

Из дворян. Отец — военный врач, хирург, действительный статский советник В. М. Петрашевский. В декабре 1825 года отец Михаила Петрашевского был приглашён для оказания помощи смертельно раненому на Сенатской площади декабристом П. Г. Каховским генералу М. А. Милорадовичу.

Окончив Царскосельский лицей (1839), поступил на юридический факультет Петербургского университета. По окончании университета (1841) служил переводчиком в министерстве иностранных дел.

Принял участие в работе над «Карманным словарём иностранных слов, вошедших в состав русского языка». Первый выпуск редактировал В. Н. Майков при участии Петрашевского, редактором второго выпуска стал Петрашевский (1845—1846), который написал и большинство теоретических статей. Статьи словаря пропагандировали демократические и материалистические идеи, принципы утопического социализма.

В доме Михаила Петрашевского с 1844 года проходили собрания, с 1845 года — еженедельные («пятницы»).

Участники «пятниц» пользовались библиотекой Петрашевского, часть которой составляли запрещенные в России книги по истории революционных движений, утопическому социализму, материалистической философии. Петрашевский выступал за демократизацию политического строя России и освобождение крестьян с землёй. Он был последователем Ш. Фурье.

В конце 1848 года участвовал в совещаниях, посвященных организации тайного общества, был сторонником длительной подготовки народных масс к революционной борьбе. В 1849 году Петрашевский и несколько десятков связанных с ним человек были арестованы. Судом Петрашевский и ещё 20 человек были приговорены к смертной казни. После произнесения приговора и инсценировки расстрела было объявлено о замене казни бессрочной каторгой. Наказание отбывал в Восточной Сибири. Б. В. Струве, встретившийся с ним в Сибири, оставил такой нелестный отзыв:

Буташевич-Петрашевский и в ссылке оказался таким же, каким я его знал в Петербурге, т.е. человеком крайне не деликатным, тщеславным, желающим только везде играть роль, чтобы на него указывали, не имеющим в существе никакой серьезной цели

С 1856 года ссыльнопоселенец; жил в Иркутске, сотрудничал в местных газетах, давал уроки. Организовал газету «Амур» (1860). За выступления против произвола местных властей в феврале 1860 года был выслан в село Шушенское Минусинского округа. С декабря 1860 года по март 1864 года жил в Красноярске. Оказывал заметное влияние на Красноярскую городскую думу. Был выслан губернатором из Красноярска в Минусинский округ, сначала в Шушенское, а затем в село Кебеж. 2 мая 1866 года Петрашевского перевели в село Бельское Енисейского округа, где он и умер в своём доме от кровоизлияния в мозг.

Литература

• Семевский В. И. Михаил Васильевич Буташевич-Петрашевский и «петрашевцы». Ч. I // Собр. соч. Т. II. — М.: Задруга, 1922. — 217 с.
• Петрашевцы в воспоминаниях современников: Сб. мат-лов / Сост. П. Е. Щёголев. — М.;Л.: Госиздат, 1926. — 295 с.
• Философские и общественно-политические произведения петрашевцев / Под ред. В. Евграфова. — М.: Госполитиздат, 1953. — 824 с.
• Лейкина-Свирская В. Р. Петрашевцы. — М.: Мысль, 1965. — 166 с.
• Петрашевцы об атеизме, религии и церкви: Сб. / Сост. и ред. В. Р. Лейкина-Свирская. — М.: Мысль, 1986. — 269 с.
• Егоров Б. Ф. Петрашевцы. — Л.: Наука, 1988. — 236 с.
• Дулов А. В. Петрашевцы в Сибири. — Иркутск: Изд-во Иркутского ун-та, 1996. — 300 с.
• [www.memoirs.ru/rarhtml/1175Liprandi.htm Липранди И. П. Записки И. П. Липранди. Мнение, представленное д.с.с. И. П. Липранди по требованию высочайше учрежденной комиссии над злоумышленниками. 17 августа 1849 г. // Русская старина, 1872. — Т. 6. — № 7. — С. 70-86];
• «Общество пропаганды в 1849 г.» (Лиц., 1875);
• «Новое время», 1881 г. № 1790;
• Плещеев, в «Молве» (1881, № 50);
• Вуич, в «Порядке» (1881, № 48);
• Милюков А. П., в «Русской старине» (1881, № 3,);
• «Русский инвалид», 1849, № 276 (приговор);
• Op. Миллер, «Биография Достоевского»;
• Достоевский, «Дневник писателя»;
• В. И. Семевский, «Крестьянский вопрос» (т. II) и в «Сборнике правоведения» (т. I).
• Василий Бабушкин-Сибиряк «Победи в себе зло любовью» (Сайт «Проза РУ»)

В беллетр. форме дело Петрашевского представлено в романе Пальма «Алексей Слободин» и в «Итогах жизни» Л. М. Ковалевского («Вестник Европы», 1883, № 1—3).

Большинство исследователей считает, что образ Верховенского в романе Достоевского "Бесы" наделен чертами Петрашевского: он суетлив, нервозен. Достоевский не имел возможности изучить характер и манеры холодного и спокойного Нечаева, поэтому нарисовал собирательный портрет. Теории и действия Верховенского, это во многом теории и преступление Нечаева, а стиль поведения срисован с Петрашевского. Эта суетливость понадобилась писателю, чтобы превратить Верховенского в этакого мелкого беса, искушающего Ставрогина.

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/petrash.html Петрашевский, Михаил Васильевич]. На сайте «Хронос».
• [az.lib.ru/p/petrashewskij_m_w/ Петрашевский, Михаил Васильевич] в библиотеке Максима Мошкова
• [az.lib.ru/p/petrashewskij_m_w/text_0020.shtml В. А. Прокофьев. Петрашевский.(Жизнь замечательных людей — 343)]

См. также

• Петрашевцы

Отрывок, характеризующий Петрашевский, Михаил Васильевич

– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?