Петри, Эгон

Эгон Петри нидерл. Egon Petri
Основная информация
Дата рождения	23 марта 1881(1881-03-23)
Место рождения	Ганновер, Германия
Дата смерти	27 мая 1962(1962-05-27) (81 год)
Место смерти	Беркли, Калифорния, США
Страна	Германская империя, Веймарская республика, Польша, США
Профессии	пианист, педагог
Инструменты	фортепиано

Э́гон Пе́три (нидерл. Egon Petri, 1881—1962) — выдающийся пианист, исполнитель классической музыки, педагог. Друг, последователь и единомышленник Ферруччо Бузони. Непревзойдённый исполнитель произведений Ференца Листа. Учитель Джона Огдона. В 1923 году стал первым зарубежным пианистом, гастролировавшим в Советском Союзе.

Биография

Семья Петри имела голландское происхождение, но родился он в Ганновере в Германии, а воспитывался в Дрездене. Отец Эгона, Генри Вильгельм Петри, был известным скрипачом и большим любителем квартетной музыки. У него часто собирались друзья и вместе музицировали, причем руководил ими он сам, так как был отличным знатоком квартетного искусства. Весь строй жизни в доме Петри побуждал ребёнка заниматься музыкой. С пяти лет Эгон уже начал играть на скрипке, а с семи лет — на фортепиано. Под руководством отца он начал играть в квартете, одновременно поражая близких и родных своими феноменальными успехами в игре на фортепиано.

Важнейшим событием в жизни Эгона явилось его знакомство со знаменитым пианистом Ферруччо Бузони, у которого он и стал учиться, когда приехал в Германию. Вскоре ученик удостоился чести выступать с учителем в фортепианных дуэтах, а затем и участвовать совместно с ним в редактировании 25-томного издания клавирных произведений И. С. Баха; редакции Петри до сих пор не потеряли своего значения. Благодаря Бузони, Петри целиком сосредоточился на работах Баха и Листа — композиторов, которые, наряду с самим Бузони, оставались до конца дней в центре его репертуара. Также зарекомендовал себя превосходным исполнителем произведений Бетховена и Брамса.

С началом Первой мировой войны Петри переехал с Бузони в Швейцарию, где помогал ему в редактировании произведений Баха. В 1920-х Петри преподавал в Берлинской Высшей школе музыки. В 1927 году много времени провел в Закопане (Польша), где занимался с одаренными студентами. С 1929 года начал записываться (в студии «Колумбия»).

Незадолго до начала Второй мировой войны Петри переехал в Соединенные Штаты, где начал работать в Корнуэльском Университете. Концертировал в различных странах Европы и Америки. Его выступления повсеместно вызывали восторженные отклики прессы. Преподавал в различных учебных заведениях Англии, Германии, Польши, Швейцарии, США, продолжая вместе с тем концертную деятельность.

Значение

Петри обладал мощной фортепианной техникой, особенно пальцевой, и плотным полнозвучным туше. Игра его отличалась отсутствием внешней эффектности, тонким воспроизведением всех голосов полифонической ткани.

Отрывок, характеризующий Петри, Эгон

– Nous autres nous sommes clements apres la victoire: mais nous ne pardonnons pas aux traitres, [Разбойник, ты мне поплатишься за это. Наш брат милосерд после победы, но мы не прощаем изменникам,] – прибавил он с мрачной торжественностью в лице и с красивым энергическим жестом.
Пьер продолжал по французски уговаривать офицера не взыскивать с этого пьяного, безумного человека. Француз молча слушал, не изменяя мрачного вида, и вдруг с улыбкой обратился к Пьеру. Он несколько секунд молча посмотрел на него. Красивое лицо его приняло трагически нежное выражение, и он протянул руку.
– Vous m'avez sauve la vie! Vous etes Francais, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз,] – сказал он. Для француза вывод этот был несомненен. Совершить великое дело мог только француз, а спасение жизни его, m r Ramball'я capitaine du 13 me leger [мосье Рамбаля, капитана 13 го легкого полка] – было, без сомнения, самым великим делом.
Но как ни несомненен был этот вывод и основанное на нем убеждение офицера, Пьер счел нужным разочаровать его.
– Je suis Russe, [Я русский,] – быстро сказал Пьер.
– Ти ти ти, a d'autres, [рассказывайте это другим,] – сказал француз, махая пальцем себе перед носом и улыбаясь. – Tout a l'heure vous allez me conter tout ca, – сказал он. – Charme de rencontrer un compatriote. Eh bien! qu'allons nous faire de cet homme? [Сейчас вы мне все это расскажете. Очень приятно встретить соотечественника. Ну! что же нам делать с этим человеком?] – прибавил он, обращаясь к Пьеру, уже как к своему брату. Ежели бы даже Пьер не был француз, получив раз это высшее в свете наименование, не мог же он отречься от него, говорило выражение лица и тон французского офицера. На последний вопрос Пьер еще раз объяснил, кто был Макар Алексеич, объяснил, что пред самым их приходом этот пьяный, безумный человек утащил заряженный пистолет, который не успели отнять у него, и просил оставить его поступок без наказания.
Француз выставил грудь и сделал царский жест рукой.
– Vous m'avez sauve la vie. Vous etes Francais. Vous me demandez sa grace? Je vous l'accorde. Qu'on emmene cet homme, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз. Вы хотите, чтоб я простил его? Я прощаю его. Увести этого человека,] – быстро и энергично проговорил французский офицер, взяв под руку произведенного им за спасение его жизни во французы Пьера, и пошел с ним в дом.
Солдаты, бывшие на дворе, услыхав выстрел, вошли в сени, спрашивая, что случилось, и изъявляя готовность наказать виновных; но офицер строго остановил их.
– On vous demandera quand on aura besoin de vous, [Когда будет нужно, вас позовут,] – сказал он. Солдаты вышли. Денщик, успевший между тем побывать в кухне, подошел к офицеру.
– Capitaine, ils ont de la soupe et du gigot de mouton dans la cuisine, – сказал он. – Faut il vous l'apporter? [Капитан у них в кухне есть суп и жареная баранина. Прикажете принести?]
– Oui, et le vin, [Да, и вино,] – сказал капитан.


Французский офицер вместе с Пьером вошли в дом. Пьер счел своим долгом опять уверить капитана, что он был не француз, и хотел уйти, но французский офицер и слышать не хотел об этом. Он был до такой степени учтив, любезен, добродушен и истинно благодарен за спасение своей жизни, что Пьер не имел духа отказать ему и присел вместе с ним в зале, в первой комнате, в которую они вошли. На утверждение Пьера, что он не француз, капитан, очевидно не понимая, как можно было отказываться от такого лестного звания, пожал плечами и сказал, что ежели он непременно хочет слыть за русского, то пускай это так будет, но что он, несмотря на то, все так же навеки связан с ним чувством благодарности за спасение жизни.