Петровские озёра

Петро́вские озёра, Оршинско-петровские озёра, Петроозёрье — группа озёр в Тверской области, в 20 километрах к северо-востоку от Твери. Озёра окружены обширным болотным массивом «Оршинский Мох». Всего озёр насчитывается более 140, общая площадь 83 км². Наиболее крупные — Великое (площадь 32 км²), Светлое (8 км²), Глубокое (5 км²), Песочное (5 км²), Белое (4 км²), Щучье, Глухое, Оршинское. Урез воды в озёрах незначительно различается: в озёрах южной и западной части Глухом, Светлом, Песчаном он составляет 143—144 метра над уровнем моря; в Оршинском и Щучьем — 141 метр; в Великом, Глубоком и Белом — 139 метров. Глубина озёр не превышает 4 метров. Большинство озёр соединены протоками. Сток из системы Петровских озёр через несколько небольших речек в протекающую 20 километрами южнее Волгу: Орша (вытекает из Оршинского озера), Созь (из Великого озера), Песочная (из Песочного).

Петровские озёра являются реликтовыми остатками огромного ледникового водоёма, большинство небольших озёр находится на разных стадиях отмирания и превращения в болото. Питание озёр дождевое и за счёт болотных вод. В озёрах и окружающих болотах большое количество торфа, который придаёт воде озёр характерный коричневый цвет. В западной части озёрного массива велись торфоразработки, что привело к исчезновению и изменению уровня нескольких озёр. В районе торфоразработок проложена большая сеть осушительных каналов и узкоколейных железных дорог.

Вокруг Оршинского Моха расположено несколько деревень; в самом центре болот, на возвышенном острове между озёрами Глубокое и Белое — деревни Остров, Заречье и Петровское.

Берега озёр низменные, заболоченные, на отдельных участках осушены. Доступ к озёрам летом возможен лишь по воде, зимой по нескольким зимним тропам.

Петровские озёра используются для туризма, охоты, рыбной ловли и сбора клюквы и грибов.

Ссылки

• [region.tverlib.ru/cgi-bin/fulltext_opac.cgi?show_article=2268 «Петроозёрье» //Энциклопедический справочник «Тверская область»]

Отрывок, характеризующий Петровские озёра

– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.