Петров, Виктор Григорьевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
К:Википедия:Страницы на КУ (тип: не указан)
Виктор Петров
Место смерти:

Москва, Россия

Гражданство:

СССР СССР
Россия Россия

Профессия:

актёр

Карьера:

19402007

Ви́ктор Григо́рьевич Петро́в (30 мая 1940 — 28 ноября 2007) — советский и российский актёр театра и кино, актёр дубляжа и закадрового озвучания. Заслуженный артист РСФСР (11.05.1981).





Биография

В 1961 году Виктор Петров вошёл в труппу Московского Художественного театра. Когда театр распался, остался в труппе МХАТ им. М. Горького под руководством Татьяны Дорониной.

За 30 лет в театре Петров сыграл десятки спектаклей (Добчинского в «Ревизоре», Алешку в пьесе «На дне» (постановка К. Станиславского и В. Немировича-Данченко) и Кривого Зоба после восстановления на сцене у Дорониной, Федотика и Ферапонта в поставленном ей спектакле «Три сестры», постановках «Дни Трубиных», «Три толстяка» и «Синяя птица»). Более всего он запомнился зрителю экранизацией спектакля «Старый Новый год». Режиссёром картины выступил О. Ефремов, сохранивший весь его актёрский состав на «Мосфильме». В фильме Петров создал персонаж Васи, ставший известным благодаря «коронной фразе» — «Отдыхай, Петя!»[1].

В это время он совмещает сцену с работой на радио «Юность». Виктор Петров озвучивал тогда на «Центрнаучфильме» в зарубежных короткометражках название студии, название фильма и фразу «Фильм озвучен на киностудии „Центрнаучфильм“». Петров попал в озвучку случайно, заменив Юрия Колычева на ЦНФ. Его «профессорским» баритоном заговорили в 1991 году герои зарубежных мультфильмов (студия «Кинопрограмм», «Нота», «Ракурс»), Шер-Хан из мультсериала «Чудеса на виражах» и злодей Шредер, в 1980-х годах — детских радиопьес на пластинках грамзаписи. На фирме «Мелодия» Виктор Григорьевич записывался совместно с его именитым коллегой по МХАТу — Всеволодом Абдуловым. С Всеволодом Осиповичем они ни раз в дальнейшем встречались на озвучании.

В середине 1990-х годов Виктор Петров привлекается на дубляж кинофильмов, сотрудничает с фирмой «СВ-Дубль», позднее — со студией «Эй Би Видео», выполняя закадровое озвучание по заказу «Первого канала» (его голосом говорит Энтони Хопкинс, а в фильмах, озвученных «Селеной Интернешнл» для ОРТ с переписанными к ним титрами, объявляет название канала). В начитке Петрова выходили научно-популярные и учебные фильмы. В 2000-х Виктор Григорьевич был голосом телеканала «Культура», озвучивал телевизионные программы каналов Discovery и «Би-би-си».

Кроме персонажей мультипликационных фильмов («Чип и Дейл спешат на помощь», «Тасманский дьявол» и другие), на экране и в кино актёр, воплощал, в основном, образы людей старшего поколения, мудрых и знающих о жизни. Петров дублировал священника в «Пятом элементе» (Ян Холм), Джорджа Карлина в «Догме», президента в «Людях Икс» и комиссара Гордона в анимационном сериале про Бэтмена; Джо Витерелли в фильмах «Анализируй то» и «Анализируй это», а также Короля Теодена в экранизации «Властелина колец». За спиной артиста остались тысячи дубляжей, одной из последних ролей стал Локк в сериале «Остаться в живых».

Последние годы и смерть

Не приходя в сознание, умер в 4 часа утра 28 ноября 2007 года на 68-м году жизни в клинической больнице. Прощание с актёром состоялось 28 ноября 2007 года в театре Эстрады в Москве. Виктор Григорьевич Петров похоронен на Домодедовском кладбище в Москве.

Работы актёра

Фильмография

Озвучивание

Фильмы в закадровом озвучивании помечены отдельно.

Мультфильмы

  • 1967 — 1986 — полнометражные мультфильмы об Астериксе и Обеликсе (Астерикс из Галлии, Астерикс и Клеопатра, Двенадцать подвигов Астерикса, Астерикс против Цезаря, Астерикс в Британии) — Обеликс, Цезарь, половина мужских персонажей (закадр. студии «Нота» для «РТР», 1999 г)
  • 1970 — Коты-аристократы — исполняет песню (современный дубляж студии «Пифагор» для DVD)
  • 1979 — 1980 — Ультрамен — Хироаки Тобэ (дубляж Телецентра для МТК, 1994 г.)
  • 1984 — 1988 — Ветер в ивах — Крот, рассказчик (закадровое озвучание Т/группы Союза работников дубляжа для телеканала ТВ-6, 1995 г.)
  • 1985 — 1991 — Приключения медведей Гамми — Колдун Гамми, Король Грегор (дубляж студии кинопрограмм ТРК «Останкино», 1992 г.)
  • 1987 — Отважный маленький тостер — Лампа, Керби, хозяин магазина (дубляж «Екатеринбург Арт» Home Video)
  • 1987 — 1990 — Утиные истории — Обжора Гавс, Винт Разболтайло (13 серий, озвученных в 1994 году — РТР); Дижон, Вон Дог Хаузен, второстепенные персонажи (сезон 3, 1994 год; 13 серий от дубляжа студии «Пифагор» для РТР, 1994 г.)
  • 1989 — 1990 — Чип и Дейл спешат на помощь — сержант Спинелли (серии «Кошки не в счёт», «Охотники за коврами», «Битва в воздухе», «Не искушай судьбу», «Эффект масштаба», «Похищенный рубин», «История знакомства с Гайкой» и «Итак, работаем вместе!»), Чарли Чеддер (серии «Родительское благоразумие — в сторону»), шеф полиции (в сериях «Битва в воздухе», «Попробуй, обмани», «Последний поезд в Долларвиль» и «Мой друг — летучая мышь»), Керби (в сериях «Кошки не в счёт», «Охотники за коврами», «Битва в воздухе», «Последний поезд в долларвиль», «Забавный оборотень», «Не искушай судьбу», «Плывет, плывет кораблик…», «В любую погоду», «Эффект масштаба», «Похищенный рубин», «Итак, работаем вместе!», «Конец истории с рубином», «Обманщики по заказу» и «Безумный Дейл»), лорд Гай («Завещание сэра Баскервиля»), Доктор Черепок («Похождения мумии»), Айнрих фон Шугарботтом («Шоколадные чипсы»), Капитан Кернел («А слон и не подозревал…»), Игнат Рацеватски («Эффект масштаба»), Доктор Хибирли («Безумный Дейл»), Главный Шпион («Бурундуки на секретном службе»), Спарки («Знаете ли вы Теорию Павлова?»), Роджер («Жертвы кораблекрушения»), второстепенные; Рокфор в сериях «История знакомства с Гайкой», «Итак, работаем вместе!», «Конец истории с рубином» и «Мой друг летучая мышь»), Платон («Похищенный рубин», «Как мы встретились с Рокфором») (дубляж студии кинопрограмм ТРК «Останкино»)
  • 1987 — 1993 — Черепашки-ниндзя — Леонардо, Сплинтер, Шреддер (классические/старые серии: 1-й («Приключения начинаются», 1987 г.), 4-й (1990 г.), 5-й (1991 г., кроме некоторых серий) и дополнительный мини-сезон «Путешествие в Европу» (1992 г.) — первый состав дубляж Корпорация «Видеофильм», студия «Дубль по заказу телеканала 2x2 67 серий) / дубляж «Екатеринбург Арт» Home Video — все выпуски), Крысиный король; Микеланджело, Рокстеди (18 серий) — заключительные 9 выпусков («Екатеринбург Арт» Home Video)
  • 1987 — 1988 — Приключения Тедди Ракспина — Зэд, Традж (закадровое озвучание для РТР)
  • 1987 — 1989 — Альф — второстепенные персонажи
  • 1990 — 1991 — Чудеса на виражах — Шер-Хан, Верховный маршал, Ковингтон, Торговец Мо (дубляж студии кинопрограмм ТРК «Останкино», 1992 г.)
  • 1991 — 1993 — Тасманский дьявол — аллигатор Булл (дубляж студии «Нота» для СТС)
  • 1992 — 1995 — Бэтмен — Комиссар Джеймс Гордон (серии: «Кошка и коготь», «На кожаных крыльях», «Никогда не поздно», «Услуга Джокеру», «Ядовитая красотка», «Бояться нечего», «Быть клоуном», «Свидание в преступной аллее», «Жертва несправедливости», «Король часов», «Вечная юность», «Двуликий», «Страх победы», «Вендетта», «Ловушка с плащом и маской», «Уснуть и видеть сны», «Ночь ниндзя», «Странная тайна Брюса Уэйна», «Серый призрак», «Я ночь», «Луна волка», «Рождество с Джокером», «Железное сердце», «Его кремниевая душа», «Без баланса», «Реальность или игра?», «Смеющиеся рыбы», «Возмездие Робина», «Птицы высокого полёта», «Слеп как летучая мышь», «Читай по губам», «Огонь с Олимпа», «Тень летучей мыши», «Дом и сад», «Суд», «Харликвиниада», «Исправившийся Загадочник», «Бэби-Долл», «Каникулы Харли», «Время наизнанку» и «Тюремщик»), Джованни Затара, Томас Уэйн, Итан Кларк, Роланд Даггетт, Ра’с аль Гул, босс Биггис, эпизодические и второстепенные персонажи
  • 1992 — 1993 — Гуфи и его команда — режиссёр («Аэрошоу»), шериф Спунервилля («Гуфи билдинг»)
  • 1993 — 1994 — Чокнутый — Шалтай в сериях «Бандит в маске» и «Полтергейст»
  • 1994ДюймовочкаЖабенок Гринго, король эльфов (дубляж студии «Эй Би Видео» для «Первого канала»)
  • 1995БалтоНикки, доктор, телеграфист (дубляж студии «Эй Би Видео» для «Первого канала»)
  • 2000 — Аргай — Оскар Лайтбалб
  • 2005 — Цап-царап — Мистер Блик
  • 2007 — Симпсоны в кино — Жирный Тони
Озвучание и дубляж студии кинопрограмм ТРК «Останкино»

Компьютерные игры

Другое

Напишите отзыв о статье "Петров, Виктор Григорьевич"

Примечания

  1. [www.eg.ru/daily/cadr/41417/ «Старый Новый год» сняли за две недели!] (рус.). EG.ru. — статья. Проверено 16 сентября 2016.

Ссылки

  • [glanz.ru/site/modules/news/article.php?storyid=283 О Викторе Петрове] (рус.). Glanz.ru. — статья. Проверено 16 сентября 2016.
  • [ruskino.ru/art/1914 Виктор Петров] (рус.). Ruskino.ru. Проверено 16 сентября 2016.
  • [www.film.ru/person/viktor-petrov Виктор Петров] (рус.). Film.ru. Проверено 16 сентября 2016.
  • [www.kinopoisk.ru/name/320243/ Виктор Петров] (рус.). КиноПоиск. Проверено 16 сентября 2016.
  • [www.actoronline.ru/users/aqcu/ Виктор Петров] (рус.). «АктерОнлайн». Проверено 16 сентября 2016.
  • [kinoblog.tv/actors/n15523/actor-viktor_petrov.html Виктор Петров] (рус.). «КиноБлог». Проверено 16 сентября 2016.
  • [dubvoices.at.ua/load/viktor_petrov/1-1-0-1 Виктор Петров] (рус.). «Всё о голосах». Проверено 16 сентября 2016.
  • [calendie.ru/viktor-petrov-master-dublyazha/ Виктор Петров: мастер дубляжа] (рус.). «Календарь трагедий» (28 ноября 2007). — статья. Проверено 16 сентября 2016.
  • [www.vlastelin-kolets.ru/Actors/teoden-akter.htm Теоден] (рус.). «Властелин Колец.ру» (28 ноября 2007). — статья. Проверено 16 сентября 2016.
  • [vev.ru/blogs/russkie-golosa-gollivudskih-znamenitostey.html Русские голоса голливудских знаменитостей] (рус.). Vev (2011). — статья. Проверено 16 сентября 2016.

Отрывок, характеризующий Петров, Виктор Григорьевич

– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.


Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.


На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.