Петров, Константин Павлович

Константин Павлович Петров
Дата рождения	23 августа 1945(1945-08-23)
Место рождения	Ногинск, Московская область, РСФСР, СССР
Дата смерти	21 июля 2009(2009-07-21) (63 года)
Место смерти	Москва, Россия
Принадлежность	СССР СССР → Россия Россия
Род войск	Космические войска
Годы службы	1963 — 1995 годы
Звание	генерал-майор
Награды и премии
В отставке	политический и общественный деятель

Константи́н Па́влович Петро́в (23 августа 1945 года, Ногинск, Московская область — 21 июля 2009, Москва) — советский и российский военный деятель, российский общественный и политический деятель, кандидат технических наук, член общественной организации Международная академия информатизации. Генерал-майор. Досрочно уволен из Вооружённых Сил РФ в ноябре 1995 года. Председатель Президиума Центрального Совета Всероссийской политической партии «Курсом Правды и Единения».

Биография

Родился в семье рабочих: отец — Петров Павел Павлович (1904—1950), работал сталеваром; мать — Петрова (Волкова) Олимпиада Афиногеновна (1907—2000), из семьи староверов, работала ткачихой.

В 1967 году окончил Серпуховское высшее командно-инженерное училище ракетных войск. В 1976 году окончил командный факультет Академии ракетных войск им Ф. Э. Дзержинского. Службу проходил в военно-космических силах СССР и РФ. Занимал должности начальника штаба 4 центра, начальника 4 центра космодрома «Байконур», заместителя начальника Центра управления полётами, заместителя начальника Военно-космической академии им. А. Ф. Можайского. Участвовал в разработке и испытаниях космической системы «Энергия—Буран».

С 1991 года занимался активной политической деятельностью и распространением своих взглядов на Концепцию общественной безопасности (КОБ). В ноябре 1995 года указом Президента России Б. Н. Ельцина и приказом министра обороны П. С. Грачёва был досрочно уволен из Вооружённых Сил.

В 2004 году записал на видео курс из 20 лекций по Концепции общественной безопасности

Скончался 21 июля 2009 года.

Семья

Был женат на Петровой (Чибисовой) Анне Павловне. Отец троих детей (сын и две дочери-близнеца).

Политическая и общественная деятельность

Член КПСС до 1991 года.

С 1994 года пропагандировал Концепцию общественной безопасности «Мёртвая Вода» (КОБ). В ноябре 1995 года выступил с докладом по КОБ на парламентских слушаниях в Государственной думе РФ.

В 1997 году на съезде сторонников КОБ, на котором было создано Общероссийское «Народное движение к Богодержавию» (НДКБ), был избран председателем Центрального Совета движения.

С июля 2000 года председатель Центрального Совета Концептуальной партии «Единение».

В апреле 2002 года вновь был избран председателем ЦС КПЕ.

В 2003 году, в составе Концептуальной партии «Единение», участвовал в выборах в Государственную думу. По результатам партия получила 710 538 голосов и заняла 11 место, не преодолев проходной барьер в 5 %.

10 июля 2009 года состоялся учредительный съезд Всероссийской политической партии «Курсом Правды и Единения», где Петров К. П. был избран председателем Центрального Совета. Прообразом новой партии стала ликвидированная решением Верховного суда РФ от 15 мая 2007 года Концептуальная партия «Единение».

Книга Петрова «Тайны управления человечеством, или Тайны глобализации» в двух томах внесена в Федеральный список экстремистских материалов под номером 1463. Решение подтверждено по апелляции в 2015 году.

Взгляды, высказывания

Выступал с критикой некоторых неоязыческих организаций и лидеров, их ритуалов и источников.

По утверждению членов общины родноверов, Петров стал приверженцем идей неоязычества и прошёл обряд раскрещивания и имянаречения (волхв Мерагор) в 2005 году на капище Дажбо в ст. Шапсугской.

Незадолго до своей смерти выступил на празднике Перуна в качестве язычника — волхва Мерогора.

Почётные звания

• Заслуженный связист Российской Федерации.
• Заслуженный испытатель космодрома Байконур.

Литература

• М.Евгеньев (Е.Мороз). Языческий сталинизм. Учение «Внутреннего Предиктора СССР».// «Барьер. Антифашистский журнал», N 1(5), с. 54-66.

Отрывок, характеризующий Петров, Константин Павлович

Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.