Петропавловск (броненосец)
Эска́дренный бронено́сец «Петропа́вловск» — броненосец Российского императорского флота типа «Полтава» времён русско-японской войны. «Петропавловск» являлся флагманом 1-й Тихоокеанской эскадры и участвовал в боях с японским флотом. 31 марта 1904 года[1] броненосец подорвался на японской мине вблизи Порт-Артура и затонул. Потеря корабля и гибель находившегося на нём вице-адмирала С. О. Макарова стали трагедией для русского флота[2].
Содержание
- 1 Основные характеристики
- 2 Описание конструкции
- 3 История создания
- 4 Служба
- 5 Оценка проекта
- 6 Обследования затонувшего броненосца
- 7 Память о «Петропавловске»
- 8 Другие корабли, носившие название «Петропавловск»
- 9 Броненосец «Петропавловск» в сувенирно-игровой индустрии
- 10 Примечания
- 11 Литература
- 12 Ссылки
Основные характеристики
Водоизмещение нормальное по проекту 10 960 дл. т, реальное 11 500 т[3].
Размерения: длина между перпендикулярами 108,7 м, по ватерлинии 112,5 м, наибольшая 114,3 м; ширина 21,34 м; осадка носом 7,6 м, кормой 7,9 м, в полном грузу фактическая до 8,6 м[4].
Бронирование (сталеникелевая броня: главный пояс 406—305 мм (у нижней кромки 203—152 мм; возможно, центральная часть пояса из гарвеевской брони), верхний пояс 127 мм, бронепалуба 51—76 мм, башни и барбеты главного калибра 254 мм, башни и барбеты среднего калибра 127 мм, рубка 229 мм[3].
Вооружение: четыре 305-мм/40-кал орудия в двух башнях (по 58 выстрелов на ствол), двенадцать 152-мм/45-кал пушек Канэ (четыре спаренные башенные установки и четыре орудия в батарее; по 200 выстрелов на ствол); десять 47-мм и 28 37-мм пушек Гочкиса; два десантных 63,5-мм орудия Барановского; два 457-мм и четыре 381-мм торпедных аппарата; 50 сфероконических мин.
Мощность машин фактическая без форсировки 11 213 инд.л.с., максимальная скорость 16,86 узлов, средняя скорость на испытаниях 16,38 узлов. Запас угля нормальный 700 или 900 т, полный 1050, 1200 или 1500 т (данные разнятся); дальность плавания 10-узловым ходом при запасе 900 т — 2800 миль, 1200 т — 3750 миль, 15-узловы ходом при полном запасе — 1750 миль[5].
Экипаж: 21—27 офицеров и 605—625 нижних чинов[6].
Описание конструкции
Корпус
«Петропавловск» имел своеобразную форму надводной части корпуса: борта над главной палубой были сильно завалены внутрь (такая форма позволяла сэкономить «верхний» вес корпуса и была характерна для французских кораблей; в российском флоте её имел броненосный крейсер «Адмирал Нахимов»)[7]. Корпус с прямым форштевнем и скруглённой кормой имел три полных палубы: нижнюю, главную (батарейную) и верхнюю; высота орудий главного калибра над водой при этом составляла 7,9 м. Таран выдавался от форштевня на 2 м и подкреплялся броневой палубой изнутри и шпироном снаружи. Боковые кили проходили примерно от центра носовой башни до центра кормовой. Длина корабля по ватерлинии — 112,5 м, ширина на миделе — 21,3 м, осадка в полном грузу — 8,6 м. Корабль имел три мачты: традиционные фок- и грот-мачту и вентиляционную мачту между дымовыми трубами. Последняя была ниже труб, что являлось главным внешним отличием «Петропавловска» от других кораблей серии[7].
Бронирование
Информация по бронированию броненосцев типа «Полтава» весьма противоречива и неполна. Изначально корабли предполагалось защитить сталежелезной бронёй, вскоре появилась полностью стальная броня, которую начали легировать добавками хрома или никеля. Спустя немного времени сталь придумали закалять по способу Гарвея и в конце концов — методом Круппа. Эти изменения, произошедшие на протяжении буквально нескольких лет, постарались учесть и на «полтавах», из-за чего у кораблей этой серии броня различалась и по толщине, и по качеству, а абсолютно достоверной информации по их бронезащите в открытой печати не встречалось[7].
Качество брони отличалось на разных участках. Большая часть вертикального бронирования была выполнена из сталеникелевой брони, изготовленной на Ижорском заводе. Броневая палуба была изготовлена из мягкой никелевой стали. На центральную часть пояса толщиной 406 мм пошла специально закупленная в США на заводе фирмы «Бетлехем айрон компани» гарвеевская броня (всего приобретено 605 тонн по 485,55 рублей за тонну)[7]. Правда, с последней не всё ясно. Дело в том, что 1 июля 1895 года на Охтинском полигоне проводили испытания 406-мм бронеплиты из партии, предназначенной для «Петропавловска», но эта плита была сталеникелевой изготовленной на Ижорском заводе, а не закалённой по способу Гарвея. Она была пробита третьим выстрелом из 229-мм орудия (скорость снаряда при ударе 531 м/с, его масса — 179 кг). Расчёты показали, что испытанная бронеплита по сопротивляемости эквивалентна 546-мм железной броне. В то же время 368-мм плита для «Севастополя», которая действительно была гарвеевской, пробита на испытаниях так и не была, и её сопротивляемость оценили в 635 мм железа. Таким образом, остаётся неясным, был ли центральный участок пояса «Петропавловска» выполнен из гарвеевской брони и если был, то какая именно его часть[7].
Артиллерийское вооружение
Согласно первоначальному проекту, вооружение корабля должны были составлять четыре 305-мм 35-калиберных орудия и восемь 203-мм 35-калиберных. В 1893 году было принято решение о замене артиллерии на орудия новых систем — 305-мм 40-калиберные и 152-мм 45-калиберные, причём последних предполагалось установить 12, поскольку они более чем вдвое были легче, чем ранее планировавшиеся восьмидюймовки. Новые пушки имели большую начальную скорость и скорострельность, но промышленность, как обычно, не смогла наладить их производство в достаточном количестве и в нужное время, что задержало ввод кораблей в строй[7].
Артиллерия главного калибра «Петропавловска» была представлена четырьмя 305-мм 40-калиберными орудиями, располагавшимися попарно в носовой и кормовой башнях. Башенные установки имели сектор обстрела по горизонтали 270°, максимальный угол возвышения орудий составлял 15°. Поворот башен и вертикальная наводка орудий осуществлялись с помощью гидравлических приводов, подача боеприпасов — с помощью электрических приводов. Заряжание орудий производилось при фиксированном угле возвышения, но при любом угле поворота башни. Реальная скорострельность орудий составляла один выстрел в 2-2,5 минуты. Орудия и башни главного калибра были изготовлены Обуховским заводом. Боекомплект орудий, состоявший из 58 выстрелов на ствол, размещался вокруг оснований башен[7].
Артиллерия среднего калибра состояла из двенадцати 152-мм 45-калиберных пушек Канэ, из которых восемь орудий располагались в четырёх бортовых двухорудийных башнях, а ещё четыре — в батарее между этими башнями. Размещение средней артиллерии в башнях было применено на русских кораблях впервые. Углы обстрела носовых башен составляли 0-130°, кормовых — 45-180°, орудий в батарее — 100° (по 50° от траверза). Максимальный угол возвышения орудий составлял 15-18°, снижения — 5°. Приводы поворота башен и подачи боеприпасов — электрические, вертикального наведения — ручные. Теоретически скорострельность орудий составляла до 5 выстр./мин, на практике же у башенных орудий находилась в районе одного выстрела в минуту. Боекомплект орудий составлял 200 снарядов на ствол и размещался в погребах непосредственно под башнями, а также в специальных погребах в носовой и кормовой частях корабля вблизи оснований башен главного калибра[7].
Противоминная артиллерия состояла из десяти 47-мм и двадцати восьми 37-мм пушек Гочкиса. Противоминные орудия были разбросаны по всему кораблю. Они размещались по бокам носовой трубы, у грот-мачты, на корме, на боевом марсе и т. п.
Для вооружения десанта корабль имел две 63,5-мм пушки Барановского, которые могли устанавливаться как на тумбовые, так и на колёсные лафеты[7].
Минное вооружение
Минное вооружение броненосца включало в себя шесть торпедных аппаратов — четыре 381-мм надводных и два 457-мм подводных. Из надводных аппаратов два неподвижных были размещены в оконечностях, ещё два — в подвижных установках за бронёй верхнего пояса (углы наведения 35° в нос и 45° в корму). Подводные аппараты были установлены в специальном отсеке перед носовой башней, с наклоном назад от траверза в 10°.
В специальном погребе под отделением торпедных аппаратов хранилось 50 сфероконических мин заграждения, которые предполагалось устанавливать с катеров и шлюпок[7].
Энергетическая установка
Корабль имел две вертикальные паровые машины тройного расширения общей проектной мощностью 10 600 л. с. (на испытаниях удалось достичь мощности 11 213 л. с.). Машины для корабля были заказаны в Англии (фирма «Хоторн Лесли») за 1 130 500 рублей[7].
Пар для машин вырабатывали 14 цилиндрических котлов, дым отводился в две дымовые трубы. Вторая труба в плане была эллиптической: в неё выходили дымоходы шести котлов, а в первую — восьми. Машины вращали два четырёхлопастных винта диаметром 4,5 м. Запас угля составлял 700/1050 тонн (нормальный/полный), что должно было обеспечивать дальность плавания в 4500 миль 10-узловым ходом. В реальности дальность плавания при полном запасе угля составляла 3750 миль. По другим данным полный запас угля — 1200 или 1500 тонн[7].
Оборудование
Электроэнергию на корабле вырабатывали пять генераторов, четыре на 640 А и один на 320 А[6].
Броненосец имел шесть прожекторов диаметром 75 см и углами действия от 180 до 220 градусов, располагавшихся попарно на площадках фок-мачты, грот-мачты и вентиляционной мачты между трубами[6].
В 1902 году, уже на Дальнем Востоке, на корабле установили радиостанцию с дальностью действия до 70 миль[6].
Набор малых судов был стандартным для корабля 1 ранга: два паровых минных катера (на кильблоках верхней палубы между башнями 152-мм орудий), два 20-вёсельных баркаса, два 16-вёсельных катера (все на спардеке), два 14-вёсельных катера, два вельбота и два яла (в рейдовом положении эти шлюпки висели на шлюпбалках, а в походном устанавливались вторым ярусом на спардеке). Для спуска и подъёма катеров и баркасов использовались четыре грузовых стрелы (по две на грот-мачте и вентиляционной мачте между трубами)[6].
Якорное устройство включало классические адмиралтейские якоря весом около 6,5 т каждый и два вспомогательных якоря Мартина[6].
Экипаж
Численность экипажа «Петропавлавска» как флагманского корабля насчитывала до 750 человек. Экипаж самого корабля без прикомандированного штаба составлял до 21-27 офицеров и 605—625 прочих чинов[7].
Окраска
После достройки корабль имел чёрный корпус, белые надстройки и палевые дымовые трубы. В дальнейшем окраска неоднократно менялась (так, при переходе на Дальний Восток корабль, за исключением жёлтых дымовых труб, был полностью выкрашен в белый цвет). К началу боевых действий все корабли Порт-Артурской эскадры стали зеленовато-оливковыми[7].
История создания
Предпосылки
В 1890 году в ответ на существенное усиление германского флота в России была принята программа ускоренного развития Балтийского флота, являвшаяся по сути вторым этапом 20-летней судостроительной программы 1881 года. В 1890-1895 годах планировалось построить 10 броненосцев, 3 броненосных крейсера, 3 канонерских лодки и 50 миноносцев. Первым броненосцем программы стал одиночный «Сисой Великий», далее было решено построить серию из трёх кораблей[7].
Проектирование
За основу при создании проекта нового корабля был взят броненосец «Император Николай I», спроектированный для действий в океане и отличавшийся хорошей мореходностью. Эскизный проект корабля, утверждённый в январе 1891 года, фактически представлял собой увеличенного «Николая I» с дополнительными кормовой барбетной установкой главного калибра и четырьмя бортовыми барбетными установками с 203-мм пушками. Броневая защита состояла из полного пояса по ватерлинии. Однако достаточно быстро проект начал изменяться. В частности, была полностью пересмотрена схема бронирования корабля. В 1893 году, уже после начала строительства, было изменено вооружение: барбетные установки главного и вспомогательного калибра были заменены на башни, при этом 203-мм пушки были сменены более современными 152-мм орудиями Канэ. В итоге и внешне, и по характеристикам новые броненосцы мало походили на прототип[7].
Название
Новые броненосцы получили названия, связанные с сражениями русской армии и флота в XVIII—XIX веках — «Петропавловск», «Полтава», «Севастополь». Название «Петропавловск» было дано в честь победы защитников Петропавловского порта на Камчатке в период Крымской войны, сумевших, несмотря на численный перевес врага (англо-французского флота), отбить нападение и тем самым заставивших противника покинуть русские воды. В русском флоте это название уже встречалось — в 1858 году кораблю, заложенному на верфи Нового Адмиралтейства в Санкт-Петербурге, было присвоено имя «Петропавловск»[8]. Это был 58-пушечный деревянный винтовой фрегат водоизмещением 6175 тонн. После обшивки броневыми листами и перевооружения в 22-орудийный батарейный корабль в 1866 году «Петропавловск» вошёл в состав действующих кораблей Балтийского флота и долгое время был флагманским кораблём эскадры адмирала Г. И. Бутакова. 4 января 1892 года старый фрегат был исключён из списков флота, и в том же году его имя перешло новому броненосцу[8].
Строительство
Броненосец «Петропавловск» был заложен на Галерном островке в Санкт-Петербурге 7 мая 1892 года в торжественной обстановке в присутствии императора Александра III. Интересно, что официально закладка четырёх броненосцев (кроме серии однотипных кораблей типа «Полтава», закладывался и одиночный «Сисой Великий») была проведена в один день; фактически же работы начались раньше. В частности, «Петропавловск» был начат строительством 19 марта того же года. Руководить строительством нового броненосца было поручено инженерам В. Шведову и Е. Андрущенко. Стапельный период корабля занял более двух лет. 28 октября 1894 года броненосец был спущен на воду. Окончательная достройка корабля затянулась из-за задержек с поставкой брони и вооружения; полностью укомплектован «Петропавловск» был лишь к началу 1899 года. Казне броненосец обошёлся в 9 225 309 рублей[7].
Испытания
«Петропавловск» вышел на испытания в октябре 1897 года, однако артиллерия и минное вооружение установлены ещё не были. В ходе испытаний выяснилось, что одна из машин не развила контрактной мощности, и корабль вернулся в порт. Новые испытания последовали через год; 14 октября 1898 года корабль в ходе 12-часового пробега смог развить среднюю скорость 16,38 узла и максимальную 16,86 узла при мощности машин 11213 индикаторных л.с.[7]
Служба
Начало карьеры
В октябре 1897 года «Петропавловск» был переведён из Санкт-Петербурга в Кронштадт, где продолжал дооснащение. В 1898 году на нём установили артиллерию, осенью того же года корабль ушёл в Либаву на зимовку. Весной 1899 года корабль вернулся в Кронштадт. Броненосец был окончательно укомплектован лишь к лету того же года и 5 октября ушёл на Дальний Восток. Во время перехода на Средиземное море корабль попал в шторм в Бискайском заливе, во время которого продемонстрировал хорошие мореходные качества: легко всходил на волну, размахи бортовой качки достигали 20° с периодом 10—12 с. В то же время дала себя знать недостаточная высота борта в носу.
Незадолго до ухода, в сентябре 1899 года на корабль был назначен вахтенным начальником А. В. Колчак. На «Петропавловске» он надеялся продолжить свои исследования гидрологии северных районов Тихого океана, но по прибытии в Средиземное море он покинул корабль, получив предложение барона Э. В. Толля принять участие в полярной экспедиции.
В Порт-Артур броненосец прибыл в марте 1900 года и и почти сразу принял участие в манёврах эскадры, которой в тот момент командовал вице-адмирал Я. А. Гильтебрандт. Манёвры, имитировавшие блокаду Порт-Артура, высадку десанта, ночные атаки миноносцев, маневрирование без огней и прочее, проходили 17—20 апреля. Экипаж «Петропавловска» показал отличную выучку, трижды обнаружив на дистанции около 15 каб без применения прожекторов «вражеские» миноносцы водоизмещением всего 120—140 т и по нескольку минут удерживая их под «огнём», что по тем временам означало их почти гарантированное уничтожение ещё до выхода в торпедную атаку.
В 1900—1901 годах броненосец активно участвовал в подавлении боксёрского восстания в Китае. В частности, корабль под флагом младшего флагмана контр-адмирала Веселаго перевозил артиллерию и войска из Порт-Артура в Таку, потеряв за всё время боевых действий двух нижних чинов ранеными и двух контуженными. С 11 июня на нём держал флаг наместник вице-адмирал Е. И. Алексеев, руководивший боевыми действиями против восставших. В это же время произошла и смена начальника эскадры: вице-адмирал Я. А. Гильтебрандт, поддерживающий масштабное участие в операциях японцев, был отозван, и на его место назначен Н. И. Скрыдлов, первоначально поднявший флаг на броненосном крейсере «Россия», но уже при взятии Шанхай-Гуаня возглавивший на «Петропавловске» колонну союзных броненосцев. С тех пор «Петропавловск» оставался флагманом эскадры. С декабря 1901 года им командовал капитан 1-го ранга Н. М. Яковлев.
В 1902 году корабль прошёл ремонт машин с заменой одного из цилиндров, после чего на испытаниях легко развил 16,1 уз. С 9 октября того же года на нём держал свой флаг новый командующий эскадрой контр-адмирал О. В. Старк (произведён в вице-адмиралы в феврале следующего года). В 1903 году «Петропавловск» участвовал во всех манёврах и походах эскадры, в частности, в Чемульпо и Владивосток[7].
Русско-японская война
В ночь на 27 января 1904 года «Петропавловск», как и большинство кораблей Тихоокеанской эскадры, находился на внешнем рейде под флагом командующего. Внезапно эскадра была атакована японскими миноносцами, выпустившими в общей сложности 16 торпед. Русская эскадра оказалась не готова к отражению атаки, возникла неразбериха (в частности, адмирал Старк в течение часа после начала атаки не верил, что началась война, и с флагманского «Петропавловска» передавались сигналы с требованием прекратить огонь)[9]. Японские торпеды миновали флагманский броненосец, но три корабля эскадры — новейшие броненосцы «Цесаревич», «Ретвизан» и крейсер «Паллада» получили повреждения.
Утром 27 января главные силы японского флота в составе шести броненосцев и девяти крейсеров, в том числе пяти броненосных, под командованием адмирала Х. Того появились у Порт-Артура. Бой с русской эскадрой, поспешно снявшейся с якоря, длился около сорока минут, после чего японская эскадра отошла, а находящиеся в меньшинстве русские корабли её не преследовали. Бой не принёс значимых результатов ни одной из сторон, хотя обе эскадры добились попаданий, а ряд кораблей получил повреждения[9].
«Петропавловск» выпустил за бой двадцать 305-мм и 68 152-мм фугасных снарядов, получив три попадания. 12-дюймовый снаряд, попавший в носовую часть по левому борту, убил одного и ранил четырёх человек. Другой такой же снаряд угодил в правый борт под носовой 152-мм башней, но пробить броню не смог. Его осколки повредили площадку орудия и трубу прибойника одной из пушек в этой башне. Шестидюймовым снарядом была пробита верхняя палуба в корме около левого сходного люка. В целом повреждения оказались незначительными и на боеспособность корабля никак не повлияли[7].
Итогом первых дней войны, когда бездарно было потеряно несколько кораблей, а инициативой полностью завладели японцы, стало снятие Старка и назначение командующим эскадрой вице-адмирала C.O. Макарова. Он прибыл в Порт-Артур 24 февраля и поднял свой флаг на крейсере «Аскольд», но через три дня перенёс его на «Петропавловск». В течение последующего месяца корабль вместе с эскадрой совершил пять выходов в море для отработки совместного маневрирования.
9 марта русская эскадра (флаг C.O. Макарова сначала на «Аскольде», а затем на «Петропавловске») в течение двух часов вела перестрелку с практически всем японским флотом (по 6 броненосцев, броненосных и бронепалубных крейсеров). Из-за большого расстояния (около 80 кабельтовых) существенных результатов эта канонада не дала, хотя «Победа», имевшая самую дальнобойную артиллерию, сумела добиться одного попадания 254-мм снарядом в японский броненосец «Фудзи».
Гибель
|
Потерпев неудачу в попытках заблокировать выход из Порт-Артурской гавани пароходами-брандерами, адмирал Х. Того разработал новый план. Суть его заключалось в том, чтобы скрытно поставить напротив выхода из гавани минное заграждение, а затем выманить на него русскую эскадру отрядом — «приманкой» из крейсеров. Минная постановка была проведена в ночь на 31 марта минным заградителем «Корю Мару», наскоро переделанным из транспорта, под прикрытием четырёх отрядов миноносцев. Японский отряд был обнаружен, но не атакован, поскольку С. О. Макаров посчитал, что подозрительные корабли — русские миноносцы, направленные им в дозор[7]: накануне вечером командующий флотом решил провести ночной поиск в районе островов Эллиот и в случае обнаружения противника атаковать его торпедами. Вскоре после выхода в море миноносцы «Смелый» и «Страшный» отстали от своего отряда, а затем и вовсе разлучились и действовали самостоятельно. Дойдя до Эллиота и не обнаружив там противника, отряд повернул обратно. Шесть кораблей благополучно вернулись в Порт-Артур. Отставший «Страшный» ночью наткнулся на один из отрядов японских миноносцев, прикрывавших постановку, и принял их за свои корабли, присоединившись к отряду. Японцы тоже приняли его за свой корабль, но когда на рассвете «Страшный» показал опознавательные сигналы, он был немедленно атакован и после непродолжительного боя потоплен. Вышедший на помощь миноносцу броненосный крейсер «Баян» также был обстрелян крейсерами противника и, подняв из воды 5 матросов, уцелевших из экипажа погибшего миноносца, полным ходом направился в базу.
Не ожидая выхода всех кораблей и не отдав приказа протралить рейд, С. О. Макаров в 7 часов повёл броненосцы «Петропавловск», «Полтава» и четыре крейсера к месту гибели «Страшного», успешно миновав минное поле. «Петропавловск» открыл огонь по японским крейсерам; японцы отступили на восток, где вскоре показались главные силы их флота. Русский отряд повернул к Порт-Артуру. Здесь к нему присоединились броненосцы «Победа» и «Пересвет», после чего С. О. Макаров вновь пошёл на сближение с противником. На этот раз курс вёл прямо на мины[10].
На мачте «Петропавловска» взвился сигнал: «миноносцам войти в гавань», и он на малом ходу начал поворот вправо. В 9.43 в носовой части корабля с правого борта раздался взрыв, пришедшийся на район носовой башни главного калибра. Боезапас сдетонировал. Силой взрыва были сброшены за борт носовая 305-мм орудийная башня, дымовые трубы и кожухи. Обрушившаяся фок-мачта разворотила командирский и ходовой мостики. Через минуту броненосец погрузился в воду носовой частью[10]. Затем последовал взрыв котлов, после которого «Петропавловск», разломившись на две части, ушёл под воду.
Шлюпки с других кораблей бросились подбирать плававших в воде людей. Удалось спасти 80 человек, включая командира корабля капитана 1-го ранга Н. М. Яковлева, а также начальника военно-морского отдела штаба командующего флотом на Тихом океане капитана II ранга Великого Князя Кирилла Владимировича (двоюродного брата императора Николая II). Но поиски командующего флотом не принесли результатов. Вице-адмирал С. О. Макаров погиб вместе с 10 штабными офицерами, включая начальника штаба контр-адмирала М. П. Моласа, 17 или 18 корабельными офицерами, 620 или 652 матросами (данные о числе погибших в разных источниках отличаются), известным художником-баталистом В. В. Верещагиным, делавшим наброски для будущих картин во время похода, и любимцем экипажа — корабельным псом Манзой.
Гибель «Петропавловска» крайне отрицательно повлияла на боевую деятельность Тихоокеанской эскадры. Флот потерял не только один из броненосцев, но и талантливого руководителя и организатора обороны Порт-Артура вице-адмирала С. О. Макарова, пользовавшегося у личного состава любовью и уважением[8][11].
В числе свидетелей гибели «Петропавловска» был инженер Михаил Налётов, которого произошедшее натолкнуло на идею создания нового подкласса кораблей — подводных минных заградителей[12].
В числе погибших на «Петропавловске» был судовой священник иеромонах отец Алексей Раевский[13].
Оценка проекта
«Петропавловск» был хорошо сбалансированным кораблём с неплохим сочетанием вооружения, защиты, скорости и мореходности. На момент спуска на воду он был одним из наиболее мощных в своём классе в мире, однако затянувшаяся достройка привела к тому, что броненосец реально вступил в строй одновременно с более современными кораблями[7]. «Петропавловск» был создан в то время, когда прогресс в области военного кораблестроения шёл очень быстро, в результате чего его конструкция отражала и новейшие достижения в технике и имела немало уже устаревших элементов.
Орудия главного калибра и их башенные установки вполне отвечали всем предъявляемым требованиям, за исключением невысокой скорострельности.
Средняя артиллерия при хороших характеристиках самих пушек оказалась удачно расположена, но башенные установки были не слишком надёжны, имели невысокую скорость горизонтальной наводки, орудия в них по причине стеснённости боевого отделения, сложностей с подачей боеприпасов и других причин имели невысокую скорострельность;[7] батарейные же орудия оказались совершенно незащищёнными. Кроме того, у русских пушек Канэ, особенно 152-мм, оказались недостаточно прочными подъёмные механизмы, нередко выходившие из строя при стрельбе на больших углах возвышения.
Противоминная артиллерия броненосца к моменту его вступления в строй стала почти совершенно бесполезной, поскольку размеры новых миноносцев существенно увеличились, и стандартным средством для борьбы с ними стали пушки калибром 75-88 мм. Большинство торпедных аппаратов были надводными, что повышало уязвимость корабля в бою; кроме того, как показала практика, они оказались совершенно бесполезными, хотя в те годы они во всех странах признавались необходимым элементом вооружения броненосцев. Размещение большей части погребов боеприпасов в носовой и кормовой части корабля вне брони снижало защищённость корабля, особенно от подводных взрывов, что в итоге сыграло роковую роль в его судьбе.
Машины «Петропавловска» оцениваются как современные и надёжные, скорость и мореходность — как удовлетворительные. Броненосцы этого типа стали последними в российском флоте, на которых были установлены огнетрубные цилиндрические котлы, на поднятие пара в которых уходило в несколько раз больше времени, чем на новых водотрубных котлах[7].
Схема бронирования корабля отражала концепции 1880-х годов, предусматривавшие защиту бронёй максимальной толщины машин, котлов и оснований башен. Главный пояс из 406-мм брони был практически неуязвим, но оконечности корабля никакой защиты, кроме карапасной броневой палубы, не имели, как и треть средней артиллерии. Для 1880-х годов такой подход был вполне оправдан, но с появлением в начале 1890-х годов скорострельной артиллерии среднего калибра с мощными фугасными снарядами небронированные оконечности могли быть быстро разрушены, что если бы и не привело к гибели, то, во всяком случае, почти лишило бы корабль боеспособности даже при отсутствии пробоин в броне[7].
Новейшие японские броненосцы «Микаса», «Асахи», «Сикисима» и «Хацусе» имели полный пояс по ватерлинии, защиту всей артиллерии среднего калибра (к тому же японские броненосцы имели на два 152-мм орудия больше), более адекватную противоминную артиллерию из двадцати 76-мм пушек, а также большую скорость. Авторитетный морской справочник «Джейн» за 1904 год оценивал боевую силу «Петропавловска» и новых японских броненосцев как 0,8 к 1 в пользу последних[7].
Но вот более старые японские броненосцы «Фудзи» и «Ясима», построенные примерно в то же время, что и «Петропавловск» (введены в строй осенью 1897 года), имели более мощный (до 457 мм), но и более короткий главный броневой пояс, также не закрывающий оконечностей (причём сами корабли были длиннее, а значит, площадь незабронированной ватерлинии у них была существенно выше). Верхний пояс японских броненосцев имел меньшую толщину (102 мм), но большую длину. Броневая палуба была толще — 63 мм против 51 мм у русского корабля. Артиллерия японского корабля была защищена хуже, чем у русского — из 10 средних орудий (на два меньше, чем у «Петропавловска») бронёй были защищены только четыре[7]. Очень слабым было бронирование башен главного калибра — всего 102—152 мм, что едва не привело к гибели «Фудзи» в Цусимском сражении[14]. Противоминная артиллерия японских броненосцев данного типа ко времени русско-японской войны состояла из шестнадцати 76-мм пушек. Защита от подводных взрывов по факту оказалась не лучше — «Ясима» затонул после подрыва на русской мине, хотя в его случае обошлось без взрыва погребов[14].
Обследования затонувшего броненосца
В 1909 году корпус затонувшего судна, лежащий приблизительно в 2,5 милях от берега на глубине около 36 метров, приобрел предприниматель Сакурая Цериносукэ, рассчитывавший обнаружить судовую кассу и другие ценности. В октябре 1911 года появились первые слухи об обнаружении внутри корпуса корабля останков русских моряков, среди них и вице-адмирала С. О. Макарова. Официальные японские власти эти известия опровергли. В 1913 году, поступила информация: из кают, находившихся по левому борту кормовой части броненосца на средней и нижней палубах, были извлечены останки шести человек. Удалось опознать только одного — начальника штаба 1-й Тихоокеанской эскадры контр-адмирала М. П. Моласа, останки которого находились в его же каюте. Его прах вскоре был переправлен в Санкт-Петербург, где был захоронен. Другие пять моряков были похоронены японцами со всеми воинскими почестями на русском военном кладбище в Порт-Артуре 24 июня 1913 года. Сам корабль был обнаружен на дне разломившемся на две части, причём носовая часть оказалась лежащей на ровном киле, а кормовая — перевёрнутой вверх днищем. Предложения Сакурая Цериносукэ русскому правительству о продаже корпуса броненосца и о подъёме личных вещей погибших не встретили поддержки[15].
Весной 2008 года научно-поисковая экспедиция Тихоокеанского флота планировала направиться к берегам Китая на поиски останков затонувшего броненосца «Петропавловск»[16]. С момента своего создания в 2006 году центр обнаружил место гибели броненосного крейсера «Рюрик» и нашёл нескольких подводных лодок. С 21 октября 2011 года по 6 ноября 2011 года российская экспедиция вела работы по нахождению броненосца[17]. По результатам экспедиции было установлено точное место гибели броненосца «Петропавловск»[18].
Память о «Петропавловске»
24 июня 1913 года в Кронштадте в присутствии Николая II был открыт памятник вице-адмиралу С. О. Макарову. На одной из сторон постамента находится рельеф, изображающий гибель броненосца «Петропавловск»[19].
К столетию гибели «Петропавловска» в Санкт-Петербурге освящена мемориальная доска с именами 635 членов экипажа флагмана русского Императорского флота во главе с вице-адмиралом С. О. Макаровым. Латунная плита установлена в часовне святого Николая Чудотворца морского храма «Спас-на-Водах».
Другие корабли, носившие название «Петропавловск»
Во время русско-японской войны была уничтожена большая часть кораблей России. Восстановление флота связано с созданием линкора, получившего название «Петропавловск»[20].
Корабль принимал участие в Первой мировой войне, в подавлении антисоветских восстаний на фортах Красная Горка и Серая Лошадь в 1919 году. В 1921 году экипаж «Петропавловска», на котором был создан Временный Революционный Комитет, выступил против власти большевиков, что привело к Кронштадтскому восстанию. В 1921 году кораблю было присвоено новое имя «Марат». Под этим именем линкор применялся в Советско-финской войне (1939—1940) и в Великой Отечественной войне. 23 сентября 1941 года линкор был потоплен в гавани Кронштадта немецкой авиацией, однако вскоре корабль (без носовой части, разрушенной взрывом) был поднят и введён в строй в качестве плавбатареи. В 1943 году кораблю было возвращено первоначальное имя «Петропавловск». Его служба закончилась 4 сентября 1953 года[21].
Имя «Петропавловск» носил ещё один боевой корабль. Это был купленный у Германии тяжёлый крейсер типа «Адмирал Хиппер», заложенный в 1936 году на верфи «Дойчланд» в Бремене и изначально носивший имя «Лютцов». В феврале 1940 года СССР подписал соглашение о его приобретении, весной 1940 года корабль без вооружения был доставлен из Германии в Ленинград. Здесь на Балтийском заводе он находился на достройке. 25 сентября 1940 года корабль был переименован в «Петропавловск»[22]. К началу Великой Отечественной войны работы не были завершены, и было решено использовать его, как плавучую батарею[23]. 7 сентября 1941 года крейсер открыл огонь по немецким войскам, подошедшим к Ленинграду. 17 сентября после тяжёлого повреждения, нанесённого немецкой артиллерией, «Петропавловск» лёг на грунт. В течение года на повреждённом крейсере велись спасательные работы, и в сентябре 1942 года корабль был доставлен в док Балтийского завода. В январе 1944 года крейсер принимал участие в прорыве блокады Ленинграда.
Поскольку в 1943 году линкору «Марат» было возвращено его предыдущее имя «Петропавловск», крейсер получил имя «Таллин». Корабль не достраивался, его корпус использовался как учебное судно, потом как плавучая казарма, а в 1958 году был исключён из состава флота[24].
Броненосец «Петропавловск» в сувенирно-игровой индустрии
- Корабль можно увидеть в морской стратегической игре Distant Guns: The Russo-Japanese War at Sea[25].
- Картонная модель броненосца в масштабе 1:200 выпускается польской фирмой Modelik[26].
Напишите отзыв о статье "Петропавловск (броненосец)"
Примечания
- ↑ здесь и далее даты по старому стилю
- ↑ Грибовский В. Ю., 1992, с. 49.
- ↑ 1 2 Сулига С. Броненосцы типа «Полтава» с. 15
- ↑ Сулига С. Броненосцы типа «Полтава» с. 14
- ↑ Сулига С. Броненосцы типа «Полтава» с. 26-27
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Сулига С. Броненосцы типа «Полтава» с. 28
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 Сулига С. Броненосцы типа «Полтава» — М., Техника-молодежи, 1993, 32 с.
- ↑ 1 2 3 Бережной С. С., Аммон Г. А., 1990, с. 50.
- ↑ 1 2 Балакин С.. Морские сражения Русско-Японской войны 1904—1905. — Морская коллекция, специальный выпуск № 2, 2004.
- ↑ 1 2 Бережной С. С., Аммон Г. А., 1990, с. 51.
- ↑ [militera.lib.ru/h/shihsov_av/04.html Военная литература (Militera project)]. Россия и Япония. История военных конфликтов. Шишов А.В. Проверено 25 мая 2008. [www.webcitation.org/652at3rzM Архивировано из первоисточника 29 января 2012].
- ↑ Залесский Н. А., [keu-ocr.narod.ru/Krab/Krab.html#chap3 «Краб» — первый в мире подводный заградитель], Л., 1967. — Глава 3: Это началось в Порт-Артуре
- ↑ [www.bazuev.spb.ru/PortArtur_sv.htm Священники, погибшие на кораблях российского флота в русско-японскую войну]
- ↑ 1 2 Сулига С. Корабли Русско-Японской войны 1904—1905 гг. — Якутск, 1995. ISBN 5-85259-077-0
- ↑ [vz.ru/news/2011/11/9/537078.print.html Найден затонувший во время войны с Японией броненосец «Петропавловск»]
- ↑ [avtonomka.org/2008/jan2008.html новости подводного флота январь 2008 года](недоступная ссылка — история). Проверено 28 мая 2008. [web.archive.org/20080319091920/avtonomka.org/2008/jan2008.html Архивировано из первоисточника 19 марта 2008].
- ↑ [lenta.ru/news/2011/11/09/petropavlovsk/ В Желтом море нашли броненосец «Петропавловск»]. Lenta.ru. Проверено 9 ноября 2011 года. [www.webcitation.org/652atfTFJ Архивировано из первоисточника 29 января 2012].
- ↑ [www.ntv.ru/novosti/259512/ Могилу легендарного броненосца нашли век спустя]
- ↑ А.Н. Петров, Е.Н. Петрова, А.Г. Раскин, Н.И. Архипов, А.Ф. Крашенников, Н.Д. Кремшевская. Памятники архитектуры пригородов Ленинграда. — Ленинград: Стройиздат, 1983. — С. 576. — 615 с. — 50 000 экз.
- ↑ Гаврилов С. В. Камчатское наследие. Исторические очерки. — Петропавловск-Камчатский: Камчатский печатный двор, 2006.
- ↑ Первые линкоры Красного флота, 2008, с. 122.
- ↑ [ship.bsu.by/main.asp?id=102488 Энциклопедия кораблей]. Серия Адмирал Хиппер. Проверено 25 мая 2008. [www.webcitation.org/652avDRKK Архивировано из первоисточника 29 января 2012].
- ↑ Пыхалов И. [www.specnaz.ru/article/?705 Торговля перед битвой] // Спецназ России № 5 (104) Май 2005. — 2005.
- ↑ В. Кофман «Тяжёлые крейсера типа „Адмирал Хиппер“» (редактор — С. В. Сулига)
- ↑ [www.ag.ru/games/distant-guns-the-russo-japanese-war-at-sea Distant Guns:The Russo-Japanese War at Sea]
- ↑ [paper-models.ru/journals/item/modelik-82002-bronenosec-petropavlovsk Modelik - 8/2002 - Броненосец Петропавловск из бумаги и картона]
Литература
- Балакин С. Морские сражения русско-японской войны 1904-1905. — М.: Моделист-конструктор, 2004. — 96 с. — 2010 экз.
- Бережной С. С., Аммон Г. А. Героические корабли российского и советского Военно-Морского Флота. — 2-е изд. — М.: Военное издательство, 1990. — 240 с. — ISBN 5-203-00844-2.
- Гаврилов С. В. Камчатское наследие. Исторические очерки. — Петропавловск-Камчатский: Камчатский печатный двор, 2006.
- Грибовский В. Ю. Катастрофа 31 марта 1904 года (гибель броненосца «Петропавловск») // Гангут. — СПб., 1992. — № 4. — С. 30-50.
- Крестьянинов В. Я. Морская минная война у Порт-Артура. — СПб: Издатель М. А. Леонов, 2006. — 88 с. — ISBN 5-902236-36-3.
- Сулига С.В. Броненосцы типа «Полтава». — 1-е изд. — М.: Техника-молодежи, 1993. — 32 с.
- Сулига C.В. Корабли Русско-Японской войны. — М.: Аскольдъ, 1993. — 58 с. — ISBN 5-86579-001-3.
- Сулига C.В. Эскадренные броненосцы типа «Полтава». — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2005. — 88 с. — (Арсенал Коллекция). — ISBN 5-699-13053-5.
- Васильев А. Первые линкоры Красного флота. «Марат», «Октябрьская революция», «Парижская коммуна». — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2008. — 144 с. — (Арсенал Коллекция). — 4000 экз. — ISBN 978-5-699-26743-9.
Ссылки
- [www.navarin.ru/page_info.php/pages_id/1 Чертежи эскадренных броненосцев типа «Полтава»] на сайте Navarin.Ru
- [sic-transit.ru/photo/voina/ehskadrennyj_bronenosec_poltava/2-0-28 Эскадренный броненосец «Полтава»]. Изображение из Карты театра военных действий и Восточной Азии, 1904 г.
- Болосов А.Н. [www.navy.ru/news/dayinhistory/index.php?ELEMENT_ID=5761&phrase_id=127302 Гибель вице-адмирала С.О. Макарова на броненосце “Петропавловск” и миноносца “Страшный”].
- Лилье М. И. [militera.lib.ru/db/lilie_mi/index.html Дневник осады Порт-Артура]. — М.: Центрполиграф, 2002. — 366 с. — ISBN 5-9524-0070-1.
- [historius.narod.ru/spravka/battleships-mk/05-mk-1-1972.htm "Петропавловск"] // "Моделист-Конструктор". — 1972. — № 1.
- [rjw.narod.ru/1tihook/petropavlovskfoto.htm Русско-Японская война на море 1904-1905 г.]. Фотогалерея эскадренного броненосца "Петропавловск". Проверено 28 мая 2008. [www.webcitation.org/652awnALH Архивировано из первоисточника 29 января 2012].
- Семанов С.Н. [militera.lib.ru/bio/jzl_makarov/title.html Макаров]. — М.: Молодая гвардия, 1972. — 288 с.
- Токарева Л.И. [www.kronstadt.ru/books/reports/l_tokareva_2005_39.htm Памятник адмиралу Степану Макарову] // Кронштадтский вестник. — 2005.
- [www.navarin.ru/page_info.php/pages_id/35 Navarin.Ru]. Картонная модель броненосца «Петропавловск» в масштабе 1:200. Проверено 6 июня 2008. [www.webcitation.org/652axsY5X Архивировано из первоисточника 29 января 2012].
- [niva.ws/Морскія_торжества_въ_Петербургѣ_1911_№41 Морские торжества в Петербурге] // НИВА. — Петербург, 1911. — № 41. — С. 762,763.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||
 |
Статья является кандидатом к лишению статуса хорошей с 20 августа 2015 |
| ||||||
Отрывок, характеризующий Петропавловск (броненосец)
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.
В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.
Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.
Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.
Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.
Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.
Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.
Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
