Петросян, Самвел Александрович

Самвел Петросян
Общая информация
Полное имя	Самвел Александрович Петросян
Родился	27 сентября 1954(1954-09-27) (69 лет) Ереван, Армянская ССР, СССР
Гражданство	СССР Армения
Рост	184 см
Вес	78 кг
Позиция	технический директор
Информация о клубе
Клуб	Гандзасар
Карьера
Клубная карьера*
1972—1982	Арарат (Ереван)	183 (8)
1983-1985	Котайк	75 (14)
Тренерская карьера
1986—1987	Котайк	тренер
1988—1989	Арарат (Ереван)	тренер-консультант
1990	Аракс (Октемберян)
1991	Котайк	тренер
1991	Котайк
1992	Армения	ассистент
1992	Киликия
1993	Котайк
1995—1996	Котайк
1996—1997	Ереван
1996—1997	Армения (мол.)
1997	Котайк
1998—1999	Киликия
2000	Аракс (Арарат)
2001	Котайк	начальник команды
2001	Мика
2002—2003	Армения (до 17 лет)	ассистент
2002—2003	Пюник	тренер
2004—2005	Армения (до 19)
2005—2007	Армения (до 21)
2006—2007	Пюник
2007—2009	Гандзасар
2010—2011	Ширак
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Самве́л Алекса́ндрович Петрося́н (арм. Սամվել Ալեքսանդրի Պետրոսյան; 27 сентября 1954, Ереван, Армянская ССР, СССР) — советский футболист, тренер. Мастер спорта СССР. Являлся главным тренером ряда армянских клубов, в числе которых «Пюник», «Мика», «Котайк», «Гандзасар» и «Ширак».

Тренерская карьера

В 1992 году, когда была создана национальная команда Армении, Петросян занимал в ней должность ассистента главного тренера. Одновременно возглавив команду «Киликия» (не путать с ФК «Киликия»). С клубом удалось занять 4-е место во-второй группе и продолжить чемпионат за 1-12 места, где команда заняла последнее место. Однако, при это сохранив место на следующий сезон. В следующем году принимает абовянский «Котайк», но после окончания чемпионата покидает клуб. Возвращение состоялось в сезоне 1995/96. В очередной раз не сыскав успехов, покидает команду и возглавляет «Ереван». В это же время принимает бразды правления молодёжной сборной. С «горожанами» Петросян зовоёвывает бронзу чемпионата. После этого успеха вновь переходит в «Котайк». Однако больше чем на сезон, Петросяну задержаться не удалось. «Котайк» из-за финансовых проблем отказался от участия в первенстве. В услугах специалиста заинтересовала ереванская «Киликия». В первый сезон с клубом обосновался в середине турнирной таблице, а во-втором сезоне покинул команду в августе. В следующем году возглавляет «Аракс» из Арарата. В июне Петросян покидает команду, а по окончании чемпионата «Аракс» становится чемпионом Армении. В 2001 году Петросян начал, в ставшем для него, родном «Котайке» в должности начальника команды, а после перешёл в аштаракскую «Мику». Проведя в команде с 8-го по 22-й туры, покинул команду. С 2002 по 2003 года являлся ассистентом главного тренера в Сборной Армении до 17-ти лет, и в 2004 году главным тренером в юношеской сборной. В феврале 2005 года Петросян возглавил Молодёжную сборную. Спустя год стал совмещать работу и в клубе «Пюник», в котором уделял большое внимание молодёжи. С многократным чемпионом Петросян завоевал золотые медали чемпионата, а в следующем году Суперкубок Армении. В середине чемпионата покидает пост главного тренера в «Пюнике», а спустя месяц сменяет Абраама Хашманяна в «Гандзасаре». При Петросяне капанский клуб достиг наибольших высот в независимой истории Армении. В 2008 году «Гандзасар» завоёвывает первые медали в чемпионате Армении (3-е место), и путёвку в Лигу Европы на следующий сезон. Неудачи в первой половине чемпионата 2009 года, сменялись неубедительными победами и тусклыми ничьими, что в итоге и внесло свой вклад в дальнейшую судьбу именитого специалиста. Руководство клуба уволило Петросяна.

25 ноября 2010 года Петросян был назначен главным тренером гюмрийского «Ширака». Из-за отсутствия лицензии «А» заявлен как администратор команды, а его помощник Феликс Ходжоян — как исполняющий обязанности главного тренера. Перед тренерским штабом на новый сезон была поставлена цель — развитие футбола в Гюмри и восстановление футбольных традиций города. Также Петросян заметил что в команде не будет легионеров, в основном в составе будут выступать гюмрийцы. В летнем перерыве чемпионата руководство клуба отправило специалиста в отставку, из-за неудовлетворительных результатов.

Личная жизнь

Имеет двух сыновей: Александр, является профессиональным футболистом, по амплуа нападающий. Выступал в нескольких клубах армянской Премьер-лиги; Арсен, являющий вратарём клуба «Пюник».

Достижения

• как игрок:
• «Арарат» (Ереван)
  • Серебряный призёр чемпионата СССР: 1976 (весна)
  • Обладатель Кубка СССР: 1975
  • Финалист Кубка СССР: 1976
• как тренер:
• «Котайк»
  • Финалист Кубка Армении: 1995/96
• «Ереван»
  • Бронзовый призёр чемпионата Армении: 1996/97
• «Пюник»
  • Чемпион Армении: 2006
  • Обладатель Суперкубка Армении: 2007
• «Гандзасар»
  • Бронзовый призёр чемпионата Армении: 2008
• «Ширак»
  • Финалист Кубка Армении: 2011

Ссылки

• [www.footballdatabase.eu/football.joueurs.samvel.petrosyan.99508.en.html Профиль на footballdatabase.eu]  (англ.)

</div>

Отрывок, характеризующий Петросян, Самвел Александрович

Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.