Петрушевский, Василий Фомич

Василий Фомич Петрушевский
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Звание	генерал-лейтенант (1881)
Награды и премии

Василий Фомич Петрушевский (1829—1891) — офицер русской армии, военный инженер.

Наиболее известен как один из разработчиков динамита.

Биография

В 1848 году закончил 1 кадетский корпус. В 1849 закончил курс в офицерских классах артиллерийского училища. С 1850 Петрушевский начинает преподавание химии в российских военных учебных заведениях.

С 1854 года Петрушевский занимается проектированием артиллерийских приспособлений.

Установил фабрикацию нитроглицерина в больших массах, за что был награждён единовременно 3000 руб. и пожизненной пенсией в 1000 руб.

В 1868 г., в чине полковника, назначен членом морского технического комитета, совещательным членом артиллерийского комитета главного артиллерийского управления и штатным преподавателем химии в Пажеском корпусе.

В 1871 г. назначен начальником Петербургского патронного завода, где также активно занимался инженерной деятельностью.

В 1886 г., в чине генерал-лейтенанта, Петрушевский назначен постоянным членом преобразованного артиллерийского комитета и почти до дня смерти руководил вопросами военной электротехники.

23 апреля (5 мая) 1891 года умер в Санкт-Петербурге. Похоронен на Новодевичьем кладбище в Санкт-Петербурге.

Динамит

Совместное творчество c Николаем Зининым привело к решению проблемы получения и использования сильнейшего взрывчатого вещества нитроглицерина.

В 1863—1866 годах Петрушевский проводит опыты с нитроглицерином в поисках способов его безопасного применения в военном деле. Петрушевский высказал идею, что детонацию нитроглицерина вызывают неустойчивые кислотные соединения, так что надо смешивать его с чем-то, что сможет эту кислоту нейтрализовать. Смешав нитроглицерин с окисью магния, получает так называемый «русский динамит Петрушевского». Однако в 1866 году на нитроглицериновом заводе в Петергофе происходит взрыв и дальнейшие работы с нитроглицерином ставятся под запрет.

Альфред Нобель, запатентовавший в 1867 году динамит на основе кизельгура в Европе и США, также был хорошо знаком с Зининым (обучался у него химии).

Литература

• Петрушевский Василий Фомич // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>

Отрывок, характеризующий Петрушевский, Василий Фомич

– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.