Петршвальд
Город
Показать/скрыть карты
|
Петршвальд (чеш. Petřvald, польск. Pietwałd, нем. Peterswald) — город на северо-востоке Чехии, в районе Карвина Моравскосилезского края. Расположен вблизи границы с Польшей, на высоте 265 м над уровнем моря. Площадь составляет 12,63 км².
Содержание
История
Впервые упомянут в письменных источниках в 1305 году. Росту и развитию города способствовало открытие в районе Петршвальда шахт каменного угля в 1830-е гг. На 1869 год население составляло 2503 человека, а по австрийской переписи 1910 года — уже 7352 человека. По данным на 1930 год в Петршвальде проживало 10 275 человек, начиная с 1960-х гг. население города быстро сокращается. Добыча угля в районе города была полностью прекращена в 1998 году.
Население
Население города по данным на январь 2012 года составляет 7065 человек[1], по данным на 2010 год оно насчитывало 7090 человек, большинство — чехи. Другие национальности представлены словаками (4 %), моравами (1,4 %), поляками (1,4 %) и силезцами (0,4 %).
Динамика численности населения:
Год | 1890 | 1900 | 1910 | 1921 | 1930 | 1950 | 1961 | 1970 | 1980 | 1991 | 2001 |
---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
Население | 3994 | 5727 | 7352 | 9375 | 10275 | 9983 | 9681 | 8120 | 7382 | 6769 | 6811 |
Города-побратимы
Напишите отзыв о статье "Петршвальд"
Примечания
- ↑ [www.czso.cz/csu/2012edicniplan.nsf/engt/00002BD91A/$File/13011203.pdf Český statistický úřad]
Ссылки
- [www.petrvald.info/ Официальный сайт] (чешск.)
Это заготовка статьи о Чехии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Отрывок, характеризующий Петршвальд
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.