Петреус, Дэвид

Дэвид Петреус David Petraeus<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Директор ЦРУ
6 сентября 2011 года — 9 ноября 2012 года
Президент:	Барак Обама
Предшественник:	Леон Панетта, Майкл Морелл (и.о.)
Преемник:	Майкл Морелл (и.о.), Джон Бреннан
Рождение:	7 ноября 1952(1952-11-07) (71 год) Корнуолл-на-Хадсоне, штат Нью-Йорк
Военная служба
Годы службы:	с 1970 года
Принадлежность:	США США
Род войск:	Сухопутные войска США
Звание:
Командовал:	Международные силы содействия безопасности
Сражения:	Война в Афганистане (с 2001), Иракская война
Награды:	Медаль Джеймса Мэдисона (2010)

Дэ́вид Хо́уэлл Петре́ус (англ. David Howell Petraeus; род. 7 ноября 1952 года, Корнуолл-на-Хадсоне, штат Нью-Йорк) — американский генерал, командующий Центральным командованием США (2008—2010). Был командующим Многонациональными силами в Ираке с февраля 2007 по сентябрь 2008 года. С июля 2010 по июль 2011 года командующий силами США и НАТО в Афганистане. Получил прозвище «King David» — «Царь Давид». С сентября 2011 г. по 9 ноября 2012 г. занимал должность директора ЦРУ. Подал в отставку, по его утверждению, в связи с внебрачной связью, отставка была принята президентом Б. Обамой 10 ноября 2012 года.

Военная карьера

Дэвид Петреус родился в 1952 году в семье американцев голландского происхождения. Его отец был капитаном морского судна, эмигрировавшим в США из Нидерландов после Второй мировой войны.

После окончания школы поступил в военную академию Вест-Пойнт в 1970 году. Окончил её в 1974 году, слишком поздно, чтобы принять участие во Вьетнамской войне. В армии служил в основном в лёгкой пехоте, хотя иногда назначался в механизированные части, на штабные должности и в учебные заведения.

После прохождения курса обучения в школе рейнджеров проходил службу в 509-м парашютно-десантном батальоне (Виченца, Италия). Затем, с января 1979 по май 1982 год служил в 24-й пехотной (механизированной) дивизии в Форт-Стюарт (Джорджия): помощник начальника оперативного отдела штаба 2-й бригады (январь — июль 1979), командир роты «А» и офицер оперативного отдела 2-го батальона 19-го пехотного полка (июль 1979 — май 1981), адъютант командующего дивизией (май 1981 — май 1982).

В мае 1982 — июне 1983 года учился в Командно-штабном колледже армии США. Получил премию им. генерала Джорджа Маршалла, как лучший выпускник 1983 года в этом колледже. С июня 1983 по июнь 1985 года Петреус учился в Принстонском университете. С июля 1985 по июнь 1987 года работал ассистент-профессором международных отношений в Военной академии США в Вест-Пойнте.

Получил степень магистра в области государственного управления (1985 г.) и доктора философии в области международных отношений (1987 г.) в Школе общественных и международных отношений Вудро Вильсона при Принстонском университете. Его докторская диссертация «Американские военные и уроки Вьетнамской войны» рассматривала влияние войны во Вьетнаме на американскую военную мысль.

С июня 1987 по июнь 1988 года Петреус служил военным помощником Верховного главнокомандующего силами союзников в Европе генерала Джона Гэлвина. С июня 1988 года по июнь 1989 года он проходил службу в качестве офицера по операциям 2-го батальона 30-го пехотного полка, а затем до августа того же года, офицером по операциям 1-й бригады 3-й пехотной дивизии Армии США в Германии.

С августа 1989 по август 1991 года был секретарем и заместителем старшего помощника начальника штаба Армии США генерала Карла Вуоно. В августе 1991 — июле 1993 года командовал 3-м батальоном 187-го пехотного полка 101-й воздушно-десантной дивизии. На этом посту он был ранен в грудь выстрелом из винтовки M-16 в результате происшествия на боевых стрельбах. Его оперировал хирург Билл Фрист, будущий лидер сенатского большинства в конгрессе США.

В июле 1993 — августе 1994 гг. являлся помощником начальника штаба 101-й воздушно-десантной дивизии по планированию, операциям и подготовке личного состава. С августа 1994 по январь 1995 года учился по стипендии в школе дипломатической службы имени Эдмунда А. Уолша при Джорджтаунском университете. В январе 1995 года, Петреусу пришлось оставить учёбу в связи с его назначением начальником оперативного управления военного штаба миссии ООН в Гаити, где проходила миротворческая операция «Поддержка демократии» (англ. Uphold Democracy).

С июня 1995 по июнь 1997 года служил в качестве командира 1-й бригады 82-й воздушно-десантной дивизии. С июня 1997 года Петреус служил в качестве исполнительного помощника директора Объединенного штаба, а с октября 1997 года — помощника председателя Объединенного комитета начальников штабов, генерала Генри Шелтона.

С августа 1999 по август 2000 года Петреус вновь проходил службу в составе 82-й воздушно-десантной дивизии: сначала в качестве помощника командира дивизии по операциям, а затем — исполняющего обязанности командира дивизии (июль-август 2000 г.). В августе — сентябре 1999 года одновременно возглавлял Комбинированную объединённую тактическую группу Кувейт (англ. Combined Joint Task Force Kuwait) в ходе операции «Дезерт спринг».

Петреус продолжал подниматься по карьерной лестнице, в 2000 году имея звание бригадного генерала он стал начальником штаба XVIII воздушно-десантного корпуса (с августа 2000 по июнь 2001). В том же году во время парашютного прыжка из-за проблемы с парашютом он неудачно приземлился, получив перелом таза.

В 2001—2002 годах участвовал в миротворческой операции НАТО в Боснии и Герцеговине в качестве помощника начальника штаба по операциям сил стабилизации НАТО (англ. NATO Stabilization Force), а затем в качестве заместителя командующего Объединенной межведомственной контртеррористической оперативной группой США (англ. US Joint Interagency Counter-Terrorism Task Force). С июля 2002 по май 2004 года командовал 101-й воздушно-десантной дивизией.

Иракская война

Когда в марте 2003 года началось вторжение англо-американских сил в Ирак, Петреус командовал 101-й воздушно-десантной дивизией.

В июне 2004 года Петреус был произведён в генерал-лейтенанты и назначен главой Многонационального командования по передаче безопасности в Ираке (Multi-National Security Transition Command Iraq), занимающегося подготовкой новой иракской полиции и армии. В период его пребывания на этом посту силы безопасности Ирака значительно увеличились, хотя подготовка личного состава зачастую оставляла желать много лучшего. Петреус многократно посещал различные иракские подразделения с инспекциями. В сентябре 2005 года вернулся в США.

С октября 2005 по февраль 2007 года генерал Петреус был командиром военной базы Форт-Ливенуорт (Канзас) и начальником размещённого здесь Армейского общевойскового центра (U.S. Army Combined Arms Center). Вместе с генералом морской пехоты Джеймсом Мэттисом он составил Полевое руководство 3-24 (FM 3-24), ставшее официальной контрпартизанской доктриной Армии США.

Командующий Многонациональными силами

В январе 2007 года президент США Джордж Буш-мл. в числе мероприятий новой стратегии в Ираке назвал замену командующего Многонациональными силами в Ираке Джорджа Кейси генералом Дэвидом Петреусом. 24 января Петреус выступил перед Сенатом, высказав свои идеи относительно новой президентской стратегии. Лидер республиканцев в Сенате Митч Макконнелл заявил: «Теперь мы имеем лучшего генерала для руководства операциями в Ираке. Кроме него с этим не справится никто. Мы должны дать ему шанс». Сенат утвердил Петреуса на новом посту 81 голосом «за» при отсутствии голосов «против», несмотря на скептическое отношение ряда сенаторов к новой стратегии Буша. Перед возвращением в Ирак Петреус набрал группу офицеров с высочайшим образованием в качестве своих советников. Церемония смены командования состоялась в Багдаде 10 февраля 2007 года. Возглавлял Многонациональные силы до 16 сентября 2008 года.

Глава Центрального командования

26 июня 2008 года Сенатский комитет по делам вооружённых сил Конгресса утвердил кандидатуру Петреуса на пост главы Центрального командования вооружённых сил США [iraq.itar-tass.com/?page=article&aid=32207&categID=6]. Возглавлял командование с 31 октября 2008 по 30 июня 2010 года.

С 4 июля 2010 по 18 июля 2011 года командовал Международными силами содействия безопасности в Афганистане.

Ушел в отставку из Вооруженных сил 31 августа 2011 года.

Директор ЦРУ

28 апреля 2011 года Петреус был представлен президентом США Бараком Обамой к должности директора ЦРУ. 30 июня его кандидатура была одобрена Сенатом США. Дэвид Петреус приступил к исполнению своих текущих обязанностей 6 сентября 2011 года. Ушел в отставку 10 ноября 2012 года, после скандала, связанного со взломом почты его предполагаемой любовницы. Как стало известно, Петреус предоставил своей любовнице Поле Бродвелл доступ к своей электронной почте в ЦРУ и другой секретной информации. Документы, свидетельствующие о его вине, были направлены в федеральный суд в городе Шарлотт (штат Северная Каролина). Петреус согласился признать себя виновным в несанкционированном изъятии и хранении секретных материалов. Указывают, что он неправильно обращался с секретной информацией не только возглавляя ЦРУ, но и ранее, во время службы в армии. П. Бродвелл, женщина-офицер, с которой у него была внебрачная связь, вместе с ним работала над его биографией под названием «All In: Education of General David Petraeus».

Личная жизнь

Петреус женился на Холли Ноултон сразу после окончания Вест-Пойнта (Холли была дочерью генерала Уильяма Ноултона, в тот момент занимавшего пост суперинтенданта Вест-Пойнта, то есть директора академии). У них двое детей, сын и дочь.

Присвоение воинских званий

Звание	Дата присвоения
Второй лейтенант	5 июня 1974
Первый лейтенант	8 августа 1976
Капитан	8 августа 1978
Майор	1 августа 1985
Подполковник	1 апреля 1991
Полковник	1 сентября 1995
Бригадный генерал	1 января 2000
Генерал-майор	1 января 2003
Генерал-лейтенант	18 мая 2004
Четырёхзвёздный генерал	26 января 2007

В играх

Присутствует в компьютерной игре Call of Duty: Black Ops II. Впервые появляется в миссии Одиссей, где вместе с Адмиралом Бриггсом встречает Дэвида Мейсона с пленённым Менендесом.

Потом он появляется на уровне Кордис Ди, где вместе c Мэйсоном и с президентом Босворт едет на бронированном транспорте.

Также появляется в брифинге миссии Судный день.

Ссылки

• Петреус, Дэвид — статья в Лентапедии. 2012 год.
• [www.kommersant.ru/factbook/407874 Дэвид Петреус в справочнике Коммерсанта]
• [www.agentura.ru/press/about/jointprojects/lemondediplomatique/coin/ Хелена Коббан. Учебник идеального солдата]
• [www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2007/01/06/AR2007010601185_pf.html Rick Atkinson: Iraq Will Be Petraeus’s Knot to Untie]  (англ.)
• [archive.is/20121216054514/www.dailyprincetonian.com/archives/2007/01/12/news/17068.shtml Wesley Morgan: Petraeus faces tough road in Iraq]  (англ.)
• [www.itar-tass.com/c112/218417.html Досье ИТАР-ТАСС]

Отрывок, характеризующий Петреус, Дэвид

Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.