Авен, Пётр Олегович

Пётр Олегович Авен<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Министр внешних экономических связей Российской Федерации
22 февраля — 23 декабря 1992 года
Глава правительства:	Борис Николаевич Ельцин Егор Тимурович Гайдар (и. о.)
Президент:	Борис Николаевич Ельцин
Предшественник:	Виктор Николаевич Ярошенко (как министр внешних экономических связей РСФСР)
Преемник:	Сергей Юрьевич Глазьев
Рождение:	16 марта 1955(1955-03-16) (69 лет) Москва
Супруга:	Елена
Дети:	дочь: Дарья сын: Денис
Образование:	Московский государственный университет
Учёная степень:	кандидат экономических наук
Награды:

Пётр Оле́гович А́вен (род. 16 марта 1955 года, Москва) — российский государственный деятель, предприниматель, коллекционер.

С 1994 года является членом наблюдательного совета консорциума «Альфа-Групп». С 1994 года по 2011 год был президентом «Альфа-Банка», а с июня 2011 года является председателем совета директоров Банковской группы «Альфа-Банк». Также является председателем совета директоров ОАО «АльфаСтрахование».

На июнь 2010 года ему принадлежало 7,021 % телекоммуникационного холдинга Altimo и 13,8 % акций компании ABH Holdings, объединяющей финансовые и нефтяные активы «Альфа-Групп» (в том числе «Альфа-банк»).

По версии журнала Forbes от 8 марта 2007 года личное состояние оценивалось в $3,6 млрд; по версии журнала «Финанс» (2009 год) личное состояние оценивалось в $1,25 млрд; в 2010 году по версии журнала Forbes состояние Авена вернулось к уровню 2007 года.

Обладая личным состоянием $4,5 млрд, в 2011 году занял 28 место в списке 200 богатейших бизнесменов России (по версии журнала Forbes).

Один из самых известных в мире коллекционеров русского авангарда.

Биография

Дед — Янис Авен, латышский стрелок, репрессирован. Отец, Олег Иванович Авен — профессор, член-корреспондент АН СССР, специалист в области вычислительной техники, наполовину латыш, наполовину русский. Мать по национальности еврейка.

В 1972 году окончил московскую физико-математическую школу № 2. В 1977 году окончил экономический факультет МГУ, диплом защитил на кафедре математических методов анализа экономики, которой руководил академик Станислав Шаталин. В 1980 году получил учёную степень кандидата экономических наук, защитив диссертацию по специальности «математические методы в экономических исследованиях».

В аспирантуре был учеником академика С. С. Шаталина. Работал в Институте системных исследований ГКНТ и АН СССР сначала младшим, а затем старшим научным сотрудником. Работал в одной комнате с Егором Гайдаром.

В 1989—1991 гг. являлся научным сотрудником Международного института прикладного системного анализа (г. Лаксенбург, Австрия), одновременно являясь советником Министерства иностранных дел СССР.

В 1991—1992 годах — заместитель министра иностранных дел РСФСРК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан), затем председатель Комитета внешнеэкономических связей РСФСР — первый заместитель министра иностранных дел РСФСР, министр внешних экономических связей Российской Федерации в правительстве Ельцина — Гайдара и представитель президента России по связям с индустриально развитыми странами (G7).

По данным газеты «Совершенно секретно», в 1992 году «Авен <…>, будучи министром внешнеэкономических связей России, своим распоряжением передал функции представителя МВЭС по Санкт-Петербургу Владимиру Путину».

В 1993 году — член партии «Выбор России» и её кандидат в депутаты Государственной Думы РФ.

В 1993—1994 гг. был основателем и генеральным директором ФинПА, затем стал Президентом «Альфа-Банка». Член Координационного совета общероссийского объединения «Круглый стол бизнеса России».

С апреля 2006 года является членом правления Российского Союза Промышленников и Предпринимателей (РСПП).

В 2007 году был избран главой Российско-Латвийского делового совета.

В октябре 2008 года Пётр Авен написал для журнала «Русский пионер» отрицательную рецензию на роман писателя-нацбола Захара Прилепина «Санькя», вызвавшую бурную общественную дискуссию. Как отмечает И. Н. Крохова: «В своей рецензии он буквально разгромил роман, а Прилепина и его товарищей по партии обвинил в том, что они призывают народ к революции, бунту, не понимая, какие последствия это может вызвать. Нам не нужна революция, это мы уже проходили, говорит Авен, проблема наша не в том, что власти плохие, а в том, что русский народ ленив. Прилепина и его героев Авен назвал неудачниками, лузерами, которые ничего не могут, не способны „делать дела“ и поэтому идут в политику и на баррикады. А я и мои коллеги, — далее говорит Авен, — заработали свои капиталы честным трудом и нам не за что просить прощения у народа».

С 2011 года является членом Президиума Российского совета по международным делам.

Является профессором Государственного Университета — Высшая школа экономики (ГУ — ВШЭ), входит в состав попечителей Российской экономической школы (РЭШ) и Центра экономической политики (CERP) в Великобритании.

Входит в совет попечителей Фонда поддержки Олимпийцев России. Болельщик футбольного "Спартака".

В 2004 году журнал Institutional Investor назвал Авена Лучшим управляющим в сфере финансовых услуг в России.

В 2013 году совместно с Альфредом Кохом выпустил сборник интервью с политическими деятелями России «Революция Гайдара: История реформ 1990-х из первых рук». Критики отметили откровенный и неформальный стиль большинства интервью. Книга вошла в лонг-лист премии «Просветитель».

Упоминается в прессе как ценитель искусства и меценат, член совета попечителей Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, коллекционер картин художников «серебряного века».

Награды

• Орден Почёта (2005 год)
• Орден Дружбы (25 мая 2015 года) — за большой вклад в социально-экономическое развитие Российской Федерации, достигнутые трудовые успехи, активную общественную деятельность и многолетнюю добросовестную работу
• Орден Трёх звёзд III степени (Латвия) (2012 год)

Семья

Вдовец, супруга Елена умерла 25 августа 2015 года. Двое детей: Дарья и Денис, учатся в Йельском университете (США). Живёт в Москве, в различных СМИ упоминается, что Авену принадлежит дом в Wentworth Estate в Суррее, Великобритания.

Библиография

• Пётр Авен, Альфред Кох. Революция Гайдара: История реформ 1990-х из первых рук. — М.: Альпина Паблишер, 2013. — 472 с. — ISBN 978-5-9614-4384-4.

Ссылки

• Авен, Петр — статья в Лентапедии. 2012 год.
• [lpl.org.ua/biography-24.aspx Биография]
• Семибанкирщина

Отрывок, характеризующий Авен, Пётр Олегович

– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.


На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.