Петухова, Наталья Васильевна

Наталья Васильевна Петухова
Общая информация
Дата и место рождения	20 февраля (5 марта) 1917(1917-03-05) Москва, Российская империя
Дата и место смерти	1 сентября 2013(2013-09-01) (96 лет) Москва, Россия
Гражданство	Российская империя Российская империя→ СССР СССР→ Россия Россия
Клуб	Спартак (Москва)
Тренеры	Стеблев, Василий Михайлович
Спортивная карьера	1936—1945
Личные рекорды
100 м	12,7 (1940)
200 м	25,9 (1936)
Международные медали
Государственные награды

Наталья Васильевна Петухова (20 февраля) 5 марта 1917, Москва — 1 сентября 2013, там же) — советская легкоатлетка, спринтер, неоднократный победитель и призер первенств СССР по лёгкой атлетике. Заслуженный мастер спорта, Заслуженный тренер РСФСР. Старейший работник Всероссийской федерации легкой атлетики.

Начало спортивной карьеры

Спортом начала заниматься спортом в 1931 году, будучи еще школьницей, выступала на спартакиаде школьников города Москвы, успешно проявила себя в беге на триста метров, за что была награждена дипломом.

После спартакиады школьников некоторое время тренировалась в ЦДКА. Чуть позже перешла в Спартак (Москва). Тренировалась у известного наставника Василия Михайловича Стеблева в одной группе с братьями Знаменскими.

Обучалась в Московском химико-технологическом институте имени Д. И. Менделеева. Выпуск 1941 года.

Легкая атлетика

Выступая за «Спартак», попала в сборную Москвы, получила звание «Мастер спорта». Получению предшествовало установление двух рекордов в эстафетном беге 4х100 и 5х300 метров. Победительница 1-й Всесоюзной спартакиады студентов, победительница чемпионатов Центрального совета «Спартака» в закрытых помещениях, проводившихся в первые послевоенные годы, на дистанциях 60 и 100 метров.

Год	Соревнование	Город	Место	Дисциплина	Результат
1936	Чемпионат СССР по лёгкой атлетике 1936	Москва	3	200 м	25,9 с
1936	Чемпионат СССР по лёгкой атлетике 1936	Москва	1	Эстафета 4х100	49,9 с НР
1937	Чемпионат СССР по лёгкой атлетике 1937	Москва	1	Эстафета 4х100	50,2 с
1937	Чемпионат СССР по лёгкой атлетике 1937	Москва	3	200 м	26,7 с
1939	Чемпионат СССР по лёгкой атлетике 1939	Харьков	2	Эстафета 4х100	51,1 с
1940	Чемпионат СССР по лёгкой атлетике 1940	Москва	3	100 м	12,7 с
1940	Чемпионат СССР по лёгкой атлетике 1940	Москва	1	Эстафета 4х100	50,1 с
1943	Чемпионат СССР по лёгкой атлетике 1943	Москва	3	200 м	26,8 c

После спортивной карьеры

Во время войны работала на оборонном заводе. Затем вернулась в «Спартак», где была назначена на должность заместителя председателя отраслевого совета.

После окончания аспирантуры была направлена в Госкомспорт, работала государственным тренером, после преобразования структуры в Союз спортсменов - тренером-методистом. Позже стала судьей всесоюзной категории, была олимпийским арбитром.

Считалась очень строгим работником. Отвечая за присвоения званий в управлении легкой атлетики, не раз фиксировала подлоги и нарушения.

После распада СССР была приглашена во Всероссийскую федерацию легкой атлетики, где и состояла до дня смерти, отвечая за работу с ветеранами. Скончалась 1 сентября 2013 года. Похоронена 5 сентября на Ваганьковском кладбище рядом с мужем (25 участок).

Семья

Родилась в Москве, в районе Патриарших прудов. Жила по соседству с братьями Старостиными. Пятеро братьев Натальи Петуховой выступали за футбольные и хоккейные команды общества Спартак. В 1940 году вышла замуж за известного советского футболиста, вратаря, А. М. Акимова.

Сын − Сергей Акимов. Мастер спорта по гребле и регби, кандидат наук. Внук Иван занимается водным поло, правнучка учится в девятом классе.

Награды и звания

• Заслуженный мастер спорта
• Заслуженный тренер РСФСР
• Заслуженный работник физической культуры Российской Федерации
• Медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени

В 1937 году в СССР была выпущена почтовая марка с изображением Натальи Петуховой на дистанции.

Ссылки

• [www.mospravda.ru/issue/2007/03/06/article5230/ Выбор в пользу красно-белого знамени // Московская правда 03.06.2007]
• [www.rusathletics.com/nov/news.10934.htm Поздравление на сайте Всероссийской федерации ЛА]
• [www.rusathletics.com/nov/news.11019.htm Стайерский забег спринтера Петуховой]

Отрывок, характеризующий Петухова, Наталья Васильевна

– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».