Кремлёвцы

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Петухов И.»)
Перейти к: навигация, поиск

Кремлёвцы — охрана Кремля в октябре 1917 года.





Происхождение названия

Солдаты караульного батальона 56-го пехотного запасного полка, солдаты кремлёвского гарнизона, арсенальная команда и прикомандированные к арсеналу бойцы 683-й Харьковской дружины.

Все эти части были большевистскими.

История

В ночь на 26 октября 1917 года юнкера, заняв Манеж и Думу, попытались захватить Кремль, но караул у Троицких ворот отказался открыть их без приказа ВРК.

Вечером 27 октября командующий белыми войсками полковник Рябцев предъявил ВРК ультиматум, потребовав, в частности, вывода 56-го полка из Кремля. ВРК отверг ультиматум.

Общее собрание 56-го полка решило Кремль не сдавать. Каждая рота должна была по тревоге занять закреплённую за ней часть Кремлёвской стены.

Но они попались на провокацию.

Утром 28 октября Рябцев по телефону заявил коменданту Кремля прапорщику О. М. Берзину, что революционные войска в Москве разоружены, и что во избежание кровопролития необходимо сдать Кремль. В случае отказа будет открыт артиллерийский огонь. Так как телефонная станция была занята юнкерами (и они якобы от имени Моссовета подтверждали сказанное Рябцевым), а Кремль окружён, то проверить информацию было нельзя. Информация походила на правду, так как ночью так и не пришло обещанное ВРК подкрепление. Берзин дал команду открыть Боровицкие ворота.

Однако большинство гарнизона не успели известить об этом. И, когда юнкера ворвались в Кремль, на Сенатской площади закипел бой. После окончания боя разъярённые юнкера сбрасывали солдат с кремлёвских стен, а часть расстреляли перед арсеналом.

Похороненные у Кремлёвской стены

На Братской могиле у Кремлёвской стены выгравированы 23 фамилии, но биография известна только одного Дудинского И. А.

Все они погибли 28 октября 1917 года.

  • Агафошин С. — солдат кремлёвского гарнизона
  • Горюнов Сергей — солдат 56-го пехотного запасного полка
  • Звонов — солдат кремлёвского гарнизона
  • Зимин И. — солдат 56-го пехотного запасного полка
  • Иванов И. — солдат кремлёвского гарнизона
  • Кокорев Сергей  — солдат кремлёвского гарнизона
  • Косарев А. — солдат арсенальной команды
  • Коспяник П. — солдат кремлёвского гарнизона
  • Крашенильников В. — солдат 683-й Харьковской дружины
  • Лещиков А. — солдат кремлёвского гарнизона
  • Лизенко Ф. — солдат кремлёвского гарнизона
  • Лысенков Ф. — солдат кремлёвского гарнизона
  • Петухов И. — солдат арсенальной команды
  • Романов В. — солдат кремлёвского гарнизона
  • Рыжев М. — старший унтер-офицер 56-го пехотного запасного полка
  • Смирнов А. — солдат кремлёвского гарнизона
  • Сологудинов Ф. — солдат кремлёвского гарнизона
  • Сопляков — солдат кремлёвского гарнизона
  • Фёдоров С. — солдат арсенальной команды
  • Хохлов С. — солдат кремлёвского гарнизона
  • Ципляков С. — солдат кремлёвского гарнизона
  • Шефаревич В. — солдат кремлёвского гарнизона

Память

7 ноября 1920 года Ленин присутствовал на открытии в арсенале клуба в память защитников Кремля и выступил с речью.

7 ноября 1927 года на стене арсенала, близ места расстрела, повесили металлическую мемориальную доску с 23 фамилиями. В 1980 году заменили на гранитную.

Примечание

Написание пяти фамилий на мемориальной доске и соответственно повторенные на Братской могиле, расходятся с архивными и газетными списками убитых. В них значится:

  • Дудзинский
  • Звонков — возможно газетная опечатка
  • Крашенинников
  • Мизенко — возможно газетная опечатка
  • М. Рыжов и (П. Рыжов)

См. также

Напишите отзыв о статье "Кремлёвцы"

Литература

  • Абрамов Алексей. У Кремлёвской стены. — М.: Политиздат, 1988. — ISBN 5-250-00071-1.

Отрывок, характеризующий Кремлёвцы



На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.
В это время он получил письмо от жены, которая умоляла его о свидании, писала о своей грусти по нем и о желании посвятить ему всю свою жизнь.
В конце письма она извещала его, что на днях приедет в Петербург из за границы.
Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
«Никто не прав, никто не виноват, стало быть и она не виновата», думал он. – Ежели Пьер не изъявил тотчас же согласия на соединение с женою, то только потому, что в состоянии тоски, в котором он находился, он не был в силах ничего предпринять. Ежели бы жена приехала к нему, он бы теперь не прогнал ее. Разве не всё равно было в сравнении с тем, что занимало Пьера, жить или не жить с женою?
Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.
«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».