Петушок (яйцо Фаберже)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
«Петушок»
Яйца Фаберже
Год изготовления

1900

Заказчик

Николай II

Первый владелец

Мария Фёдоровна

Текущий владелец
Владелец

Россия Россия, Москва, Фонд Виктора Вексельберга «Связь времён»

Год получения

2004

Дизайн и материалы
Мастер

Михаил Перхин

Материалы

золото, эмаль, алмазы, жемчуг, рубины

Высота

203 мм

Сюрприз

петушок

Петушок — ювелирное яйцо, одно из императорских пасхальных яиц, изготовленных фирмой Карла Фаберже для русской императорской семьи. Создано в 1900 году[1] по заказу императора Николая II в качестве подарка для его матери, вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны. На данный момент входит в состав коллекции фонда Виктора Вексельберга.





Краткая историческая справка

По сведениям владельца изделия, оно было впервые упомянуто в письме Николая II к матери от 5 апреля 1900 г. В своем сообщении император просил извинений за отсутствие подарка на Пасху, поясняя, что Карл Фаберже не стал высылать яйцо в Москву, так как ожидал возвращения Марии Фёдоровны в Гатчину. В выставленном примерно через год счёте «Петушок» характеризовался как «Пасхальное яйцо фиолетовой эмали, с петухом и часами, 1 плоский бриллиант, 188 роз, 2 рубина»[2]. Впоследствии описание, соответствующее этому изделию, фигурировало в описях конфискованных императорских драгоценностей (1917) и в перечне предметов, передаваемых из Кремля в Гохран (1922). Данное яйцо довольно часто меняло хозяев: в общей сложности с 1927 г. оно продавалось не менее 7 раз.

Внешний вид

Поверхность яйца покрыта фиолетовой эмалью. В его середине установлен циферблат часов, украшенный эмалью и алмазами; обрамление циферблата выполнено в виде золотого лаврового венка с «ягодами» из алмазов и жемчуга. Пространство под циферблатом орнаментировано ажурной сеткой и фруктовой гирляндой. Подставка яйца имеет вид круглого пьедестала с тремя плоскими поддерживающими колонками. В декорировании подставки использованы золото, алмазы и эмаль. В верхней части яйца имеется ажурная крышка и кнопка, служащая для приведения в действие секретного механизма. Имеющиеся клейма свидетельствуют о том, что изделие было изготовлено мастером фирмы Фаберже М. Е. Перхиным с использованием 14-каратного золота. Присутствует также «пробирное клеймо Якова Ляпунова (1899—1903)». По мотивам данного яйца был изготовлен так называемый «Шантеклер Кельха» — одно из семи «яиц Кельха», также входящих в состав коллекции яиц Фаберже.

Сюрприз

Сюрпризом яйца является петушок с рубиновыми глазами, способный петь, раскрывать клюв и махать крыльями. Движение обеспечивается заводным механизмом. Петушок появляется из-под верхней ажурной крышки изделия либо с наступлением каждого нового часа[3], либо при нажатии упомянутой выше кнопки. Владелец указывает, что в ряде документов сюрприз ошибочно именовался «кукушкой».

Напишите отзыв о статье "Петушок (яйцо Фаберже)"

Примечания

  1. [www.rusempire.ru/faberzhe/yaytso-petushok.html Яйцо «Петушок» — Российская империя]
  2. [www.treasuresofimperialrussia.com/r_chap8_cockerel.html Яйцо «Петушок» — Сокровища императорской России]
  3. [gatchina3000.ru/faberge-imperial-easter-eggs/faberge-from-forbes-collection_cuckoo-cockerel-egg.htm Яйцо «Петушок» — Gatchina3000.ru]


Отрывок, характеризующий Петушок (яйцо Фаберже)

– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.