Печать Оклахомы

Большая печать штата Оклахома (англ. The Great Seal of the State of Oklahoma) — один из государственных символов штата Оклахома, США.

Описание

Государственная печать штата Оклахома представляет собой заключённую в круге пятиконечную звезду и содержит шесть небольших печатей:

• В центре звезды находится печать прежней Территории Оклахома с надписью на латинском языке «Труд всё побеждает» («Labor Omnia Vincit»). Знаменующая собой правосудие и государственную власть фигура Колумбии находится между стоящим справа фермером эпохи раннего освоения земель и американским индейцем, стоящим слева от неё. Рукопожатие индейца и фермера на фоне Колумбии символизирует равные права между коренными жителями и поселенцами как в самом штате Оклахома, так и на уровне Федерального правительства страны. Перед стоящими фигурами находится рог изобилия, вся композиция окружена оливковыми ветвями — символом прогресса и цивилизации.
• Пять лучей звезды государственной печати штата Оклахома содержат изображения символики Пяти цивилизованных племён — чероки, чикасо, чокто, маскогов, семинолов, имеющих значительное распространение в штате Оклахома и в наши дни.
  • В верхнем левом луче находится изображение печати чероки, состоящее из большой семиконечной звезды, окружённой венком из дубовых листьев. Семь лучей звезды олицетворяют семь древних кланов этого индейского народа, дубовый венок — процесс поддержания священного огня у древних чероки при помощи веток лиственных деревьев, широко распространённых в районах прежнего местожительства индейцев. Дуб, как источник священного огня, символизировал у чероки силу и вечную жизнь.
  • Верхний луч занимает символика племени чикасо, представляющая собой индейского воина в полном облачении с двумя стрелами в правой руке, длинным луком в левой и большим круглым щитом на плече. Две стрелы символизируют две основные фратрии народа — Испанскую и Пантеры, лук и щит воина означают его происхождение из «Дома воинов».
  • Печать народа чокто расположена в правом верхнем луче Большой печати штата Оклахома и содержит изображения лежащих вместе ненатянутого лука, трёх стрел и предмета, объединяющего в себе две противоположности — томагавк и курительную трубку мира. Несмотря на свою мирную в целом историю, чокто имели хорошую военную подготовку и надлежащим образом защищали свои поселения от врагов. Незаряжённый лук также с одной стороны олицетворяет отсутствие воинственных побуждений, с другой — готовность к оборонительным действиям. Три стрелы символизируют трёх главных вождей народа чокто.
  • В левом нижнем луче находится печать народа маскогов, состоящая из снопа пшеницы и сельскохозяйственного плуга — символов процветания народа, с древнейших времён и по настоящее время занимавшегося земледелелием на своих территориях.
  • В правом нижнем луче звезды расположена печать народа семинолов, состоящая из изображения украшенного перьями индейца, причаливающего на каноэ к берегу озера близ торговой стоянки. Сцена представляет собой древние традиции народа по сбору, хранению и продаже или обмену растений, использовавшихся в дальнейшем в священных ритуалах племени. Изображение на печати призвано показать мир и изобилие народа семинолов.

Вокруг большой звезды на государственной печати штата Оклахома расположены 45 небольших белых звёзд, количество которых означает число американских штатов, входивших в состав США на момент присоединения штата Оклахома. 46-я по счёту большая звезда представляет собой сам штат.

См. также

• Флаг Оклахомы

Ссылки

• [www.sos.state.ok.us/general/seal.htm Большая печать штата Оклахома]

Отрывок, характеризующий Печать Оклахомы

– Хороши! Так и течет с них! Гостиную нашу не замочите.
– Марьи Генриховны платье не запачкать, – отвечали голоса.
Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.