Пеша
|
Пеша
Pescia
Показать/скрыть карты
|
Пе́ша (итал. Pescia) — итальянский город региона Тосканы в провинции Пистоя, с 19000 жителей на 31 декабря 2004 года.
Покровителем города считается Святая Доротея. Праздник города 7 февраля.
Описание
Пеша — итальянская коммуна, знаменитая своим Рынком Цветов и Приключениями Пиноккио (Карло Коллоди). Она находится на полпути между Луккой и Флоренцией. Это — коммуна провинции Пистойи, площадь: 79 км². Город находится на берегах реки Пеши.
Город выделяется наличием двух центров. Исторический центр, с замком и старинной площадью, располагается на левом берегу реки. Он же является и центром общественной жизни города. Религиозный центр с кафедральным собором расположен на правом берегу река.
Город окружён маленькими селениями, расположенными на пешатинских горах. Жан Шарль Сизмонди назвал пешатинские горы «Пешатинская Швейцария», намекая на их сходство с швейцарские ландшафтами. Все эти селения похожи друг на друга: у всех есть (или были) стены, маленькая церковь и башня, которая всегда стала колокольней церкви. Эти селения называются: Медичи́на, Фиббиа́лла, Ара́мо, Сан-Куири́ко, Кастелве́ккио, Стя́ппа, Понти́то, Сора́на, Велла́но и Петрабуо́на. Другие селения коммуны — Колло́ди, Ве́нери, Албе́рги и Кио́до.
Самые важные здания — Дворец Палажо, Дворец Делла Барба, Собор, Дворец Коммуны и Библиотека. Другое важное здание — Старый Рынок Цветов (1951) для своей современной архитектуры.
Население занято в основном выращиванием цветов (гвоздики) и производством бумаги. Торговле цветами принесла городу не только финансовое благополучие, но и мировую известность. Пешинские цветы известны во всём мире. (её называют «Город Цветов»). Достаточно вспомнить отношения, которые Пеша установила с Бельгией. Производство бумаги — очень старое, но много бумажных фабрик сегодня ещё производят бумагу хорошего качества и продают её во всей Италии. В Петрабуоне находится Музей Бумаги.
Пеша — важный образовательный центр в своей зоне. В городе три техникума: торговый, земельный и графическо-туристический техникум, и четыре лицея: классический, научный, языковой и психопедагогический лицей.
История
Согласно некоторым археологическим находкам, первое поселение на берегах реки Пеши основали лангобарды. Название города происходит от лангобардского слова, которое означает «река».
В XIII веке город был захвачен и разрушен Луккой, но затем восстановлен. Позднее за город боролись Флоренция и Лукка, поскольку Пеша находилась на границе между этими республиками. В начале XIV века Пеша была атакована Пизой, однако устояла. Наконец, в 1338 году город был присоединён к владениям Флорентийской республики. В то время экономика города основывалась на выращивании шелковицы и шелковичного червя, коконы которого один пешатинский монах тайно привёз с Востока в Европу.
В конце XVII века великий герцог Тосканы объявил Пешу тосканским городом. В конце XVIII века проход войск Наполеона через город нанёс значительный ущерб экономике города. В период наполеоновского господства шёлковая промышленность Пеши была вытеснена выращиванием сахарним тростником.
Бомбардировки во время Второй мировой войны очень сильно разрушили Пешу, но город скоро оправился. После войны были построены Старый и Новый рынки цветов, позволившие выйти цветоводству Пеши на международную арену.
Администрация Коммуны
- Мэр: Роберта Марки, с июня 2009.
Известные уроженцы
- Эдоардо Фануччи — депутат Палаты депутатов Италии от Демократической партии.
Напишите отзыв о статье "Пеша"
Ссылки
- [www.museodellacarta.org Музей Бумаги в Петрабуоне]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Пеша
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
