Пешковский, Здзислав

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Здзислав Пешковский
польск. Zdzisław Peszkowski
ксендз
Дата рождения:

23 августа 1918(1918-08-23)

Место рождения:

Санок

Дата смерти:

8 октября 2007(2007-10-08) (89 лет)

Место смерти:

Варшава

Здзислав Пешковский, герб Ястржембец (польск. Zdzisław Peszkowski) (23 августа 1918, Санок — 8 октября 2007, Варшава) — католический пресвитер, доктор философии, капеллан Иоанна Павла II, харцмистр (польск. harcmistrz), капеллан «Катынских Семей» и убитых на Востоке, верховный капеллан Союза польских харцеров за пределами страны (польск. Związek Harcerstwa Polskiego poza granicami Kraju), почётный покровитель харцерского войска (ZHP) земли Санокской.

Почётный гражданин Грудзёндза, Кракова[1], Варшавы, Санока, Пётркув-Трыбунальского, Вроцлава, Белостока, Пястува и Полчин-Здруя. Почётный гражданин Опольского воеводства.

Почётный доктор Папского богословского факультета (в Варшаве), а также Польского университета на чужбине (в Лондоне). Много лет был связан с обществом Радио Мария.





Биография

Детские и юношеские годы

Происходил из дворянской семьи Пешковских герба Ястржембец[2]. Родился в 1918 году в Саноке. Окончил там общую школу, гимназию и лицей. Также в Саноке началась харцерская деятельность Пешковского, который был между прочим вожатым 2-го отряда харцеров. Свою принадлежность к харцерам (ZHP) всегда демонстрировал ношением Харцерского креста. После сдачи выпускных экзаменов в 1938 году был призван на военную службу. Закончил кавалерийское училище в Грудзёндзе.

Во время Второй мировой войны

В сентябрьскую кампанию 1939 года командовал взводом 20-го полка уланов им. короля Яна Собеского. После 17 сентября, когда в Польшу вошли войска СССР, почти весь полк попал в советский плен. Военнопленных на первое время собрали в старой резиденции рода Пузынов и Огинских.

В Поморянах жил вместе с супругой видный живописец Властимил Хофман, который выказывал польским военнопленным большое сочувствие и рисовал им портреты на небольших картонках. Портреты должны были быть посланы к семьям, и одним из тех чей портрет он нарисовал был Здзислав Пешковский. Помогая дивизионному казначею в распределении денег между солдатами и утаивая значительную их часть, после попадания в плен он решил передать их Хофману, чтобы они не достались советским властям.

В октябре 1939 года пленных перевезли из Поморян в Козельск. В апреле 1940 года начался вывоз пленных. 12 мая 1940 года в последнем транспорте вместе с 250 других был Здзислав Пешковский. Этот транспорт был направлен в Павлищев-Бор, а затем в Грязовец. Таким образом Пешковский и нескольких сот других заключённых не разделили участи свыше 20 тысяч польских офицеров, дождались немецкого нападения на СССР, заключения соглашения Сикорского-Майского и образования польской армии под командованием ген. Владислава Андерса.

Произведённый в звание поручика, а в дальнейшем ротмистра, Здзислав Пешковский командовал ротой в 1-го полка Креховецких уланов во 2-м корпусе польской армии ген. Владислава Андерса. После ухода армии из СССР военная дорога вела его через Ирак, Иран, Индию, Египет, Ливан, Сирию, Италию и Великобританию.

Одним из заданий, в котором с предельным самопожертвованием принял активное участие Здзислав Пешковский, было обучение и воспитание польской молодёжи, которую вместе с армией вывели из СССР. Будучи одним из харцмистров в Валиваде — «польском» городке в Индии, он организовал харцерские школы, отряды и войска (польск. hufce) в эмиграции.

В Иране между прочим Пешковский был воспитателем тринадцатилетнего тогда Ежи Кжиштона, который впоследствии стал выдающимся писателем. Он известен главным образом как автор вдумчивого и поэтического исследования безумия в трёхтомном романе «Сумасшествие», но наибольшую ценность имеют его очень многочисленные радиопередачи и повести о времени пребывания в СССР. Героем одной с книг Кжиштона «Крест юга» был Здзислав Пешковский, который выступает там под фамилией Ястржембец — своим родовым прозванием.

Эмиграция

По окончании Второй мировой войны Пешковский учился в Оксфорде в Польском университете на чужбине, в Польской духовной семинарии в Орчард Лэйке и в Висконсинском университете в Детройте. Получил звание магистра теологии и учёную степень доктора философии.

По принятии сана 5 июня 1954 года стал профессором пастырского богословия и польской литературы в семинарии св. Кирилла и Мефодия, а также в колледже ст. Марии.

Во время своего продолжающегося полвека жительства в эмиграции участвовал в бесчисленном количестве международных съездов посвящённых богословским, научным, а также общественно-патриотическим вопросам.

В 1966 году, когда поляки во всём мире праздновали свой юбилей Тысячелетия Крещения, ксендз профессор доктор Здзислав Пешковский был избран председателем Исторической ассоциации польских американцев (англ. Polish American Historical Association).

Был автором следующих книг: «Воспоминания военнопленного из Козельска», «Память Голгофы Востока», «Отец Святой — ты сказал нам»… а также нескольких сот брошюр, исследований и статей посвящённых теологии, историй Польши, философии, литературе, делам нравственным и народным.

Возвращение в Польшу

Вернулся на родину в 1989 году. Становится капелланом Катынских семей и убитых на Востоке (польск. kapelan Rodzin Katyńskich i Pomordowanych na Wschodzie). Основывает и становится президентом Фонда «Голгофа Востока». Способствует созданию военных кладбищ в Катыни, Харькове и Медном, многих памятников и мест памяти польских офицеров на польской земле и на чужбине, среди польской эмиграции.

Во время эксгумации польских офицеров в 90-м году каждый череп Пешковский лично брал в руки и благословлял четками полученными и освящёнными Иоанном Павлом II. По его инициативе 1995 год был провозглашен Годом Катынским.

Был одним из основателей «Комитета доброго имени Польши», который был ответом на обсуждение в средствах массовой информации темы преступления в Едвабне после выхода книги Яна Томаша Гросса «Соседи». В состав КДИП помимо других вошли: Витольд Томчак, Мариан Баранский, Лукаш Ястржембский, Анджей Лешек Щесняк.

В 1995 году Пешковский стал почётным гражданином Грудзёндза и согласился стать почётным покровителем харцерского войска (ZHP) земли Санокской.

В январе 2006 года Сейм Республики Польша поддержал его кандидатуру на Нобелевскую премию мира. «Ксендз прелат Пешковский многие годы вёл в Польше и на международной арене чрезвычайно плодотворную кампанию за сохранение памяти и просвещения международного мнения о факте катынского преступления, как беспрецедентного убийства интернированных польских офицеров совершённого Советским Союзом» — гласит резолюция сейма.

В феврале 2007 года во время 67-й годовщины катынского преступления Ксендз прелат Пешковский удостоился Медали комиссии народного образования в сейме Республики Польша из рук министра Романа Гертиха. 16 октября 2007 за восстановление памяти о катынском преступлении, которое было совершенно также против польских полицейских, он был посмертно награждён министром внутренних дел Владиславом Стасяком Золотой медалью за заслуги перед полицией. Во время дебатов по Катыни, ксендз Пешковский многократно цитировал титульные слова последней книги Иоанна Павла Второго «Память и самобытность» (польск. "Pamięć i tożsamość). — «мы прощаем, но не забываем».

Умер в больнице в Анине, 8 октября 2007 г. Его похороны состоялись 16 октября 2007 г. В соответствии с волей митрополита варшавского Казимежа Ныча положен в склеп в Пантеоне великих поляков в Храм Провидения Божия в Варшаве.

Библиография

  • «Wspomnienia jeńca z Kozielska»
  • «Pamięć Golgoty Wschodu»
  • «Ojcze Święty — powiedziałeś nam…»

Напишите отзыв о статье "Пешковский, Здзислав"

Литература

  • Andrzej Romaniak, Ks. Zdzisław Peszkowski, Z grodu nad krętym Sanem w szeroki świat, opracowanie: Andrzej Romaniak, redakcja: Ewa Kasprzak, Wiesław Banach, Andrzej Romaniak, Sanok 2004, ISBN 83-919305-3-X
  • Marian Janowski, Wspomnienie (o Ks. Zdzisławie Peszkowskim, Honorowym Obywatelu Miasta Połczyn Zdrój), «Wiadomości Połczyńskie» nr 7 z 2007, s. 11
  • Karola Skowrońska, Ks. prałat Zdzisław Jastrzębiec Peszkowski (1918—2007), «Kalendarz Grudziądzki», ISSN 1427-700X, 12, 2008

Примечания

  1. [www.bip.krakow.pl/_inc/rada/uchwaly/show_pdf.php?id=2332 UCHWAŁA NR XLIV/412/96 Rady Miasta Krakowa z dnia 20 marca 1996 r.]. Проверено 18 февраля 2011. [www.webcitation.org/69b2Ys5B0 Архивировано из первоисточника 1 августа 2012].
  2. [ww6.tvp.pl/837,20071008575366.strona Kapelan Rodzin Katyńskich — ksiądz Peszkowski nie żyje tvp.pl]

Ссылки

  • [emaus.warszawa.pl/?key=2,,104 Ostatni wywiad z ks. Peszkowskim (materiał wideo)]
  • [www.centrumopatrznosci.pl Centrum Opatrzności Bożej]
  • [babel.hathitrust.org/cgi/pt?id=uc1.b3609676;page=root;view=image;size=100;seq=3;num=1 Na święte Milenium Polski]

Отрывок, характеризующий Пешковский, Здзислав


Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
Когда напились кофе после обедни, в гостиной с снятыми чехлами, Марье Дмитриевне доложили, что карета готова, и она с строгим видом, одетая в парадную шаль, в которой она делала визиты, поднялась и объявила, что едет к князю Николаю Андреевичу Болконскому, чтобы объясниться с ним насчет Наташи.
После отъезда Марьи Дмитриевны, к Ростовым приехала модистка от мадам Шальме, и Наташа, затворив дверь в соседней с гостиной комнате, очень довольная развлечением, занялась примериваньем новых платьев. В то время как она, надев сметанный на живую нитку еще без рукавов лиф и загибая голову, гляделась в зеркало, как сидит спинка, она услыхала в гостиной оживленные звуки голоса отца и другого, женского голоса, который заставил ее покраснеть. Это был голос Элен. Не успела Наташа снять примериваемый лиф, как дверь отворилась и в комнату вошла графиня Безухая, сияющая добродушной и ласковой улыбкой, в темнолиловом, с высоким воротом, бархатном платье.
– Ah, ma delicieuse! [О, моя прелестная!] – сказала она красневшей Наташе. – Charmante! [Очаровательна!] Нет, это ни на что не похоже, мой милый граф, – сказала она вошедшему за ней Илье Андреичу. – Как жить в Москве и никуда не ездить? Нет, я от вас не отстану! Нынче вечером у меня m lle Georges декламирует и соберутся кое кто; и если вы не привезете своих красавиц, которые лучше m lle Georges, то я вас знать не хочу. Мужа нет, он уехал в Тверь, а то бы я его за вами прислала. Непременно приезжайте, непременно, в девятом часу. – Она кивнула головой знакомой модистке, почтительно присевшей ей, и села на кресло подле зеркала, живописно раскинув складки своего бархатного платья. Она не переставала добродушно и весело болтать, беспрестанно восхищаясь красотой Наташи. Она рассмотрела ее платья и похвалила их, похвалилась и своим новым платьем en gaz metallique, [из газа цвета металла,] которое она получила из Парижа и советовала Наташе сделать такое же.
– Впрочем, вам все идет, моя прелестная, – говорила она.
С лица Наташи не сходила улыбка удовольствия. Она чувствовала себя счастливой и расцветающей под похвалами этой милой графини Безуховой, казавшейся ей прежде такой неприступной и важной дамой, и бывшей теперь такой доброй с нею. Наташе стало весело и она чувствовала себя почти влюбленной в эту такую красивую и такую добродушную женщину. Элен с своей стороны искренно восхищалась Наташей и желала повеселить ее. Анатоль просил ее свести его с Наташей, и для этого она приехала к Ростовым. Мысль свести брата с Наташей забавляла ее.
Несмотря на то, что прежде у нее была досада на Наташу за то, что она в Петербурге отбила у нее Бориса, она теперь и не думала об этом, и всей душой, по своему, желала добра Наташе. Уезжая от Ростовых, она отозвала в сторону свою protegee.
– Вчера брат обедал у меня – мы помирали со смеху – ничего не ест и вздыхает по вас, моя прелесть. Il est fou, mais fou amoureux de vous, ma chere. [Он сходит с ума, но сходит с ума от любви к вам, моя милая.]
Наташа багрово покраснела услыхав эти слова.
– Как краснеет, как краснеет, ma delicieuse! [моя прелесть!] – проговорила Элен. – Непременно приезжайте. Si vous aimez quelqu'un, ma delicieuse, ce n'est pas une raison pour se cloitrer. Si meme vous etes promise, je suis sure que votre рromis aurait desire que vous alliez dans le monde en son absence plutot que de deperir d'ennui. [Из того, что вы любите кого нибудь, моя прелестная, никак не следует жить монашенкой. Даже если вы невеста, я уверена, что ваш жених предпочел бы, чтобы вы в его отсутствии выезжали в свет, чем погибали со скуки.]
«Стало быть она знает, что я невеста, стало быть и oни с мужем, с Пьером, с этим справедливым Пьером, думала Наташа, говорили и смеялись про это. Стало быть это ничего». И опять под влиянием Элен то, что прежде представлялось страшным, показалось простым и естественным. «И она такая grande dame, [важная барыня,] такая милая и так видно всей душой любит меня, думала Наташа. И отчего не веселиться?» думала Наташа, удивленными, широко раскрытыми глазами глядя на Элен.
К обеду вернулась Марья Дмитриевна, молчаливая и серьезная, очевидно понесшая поражение у старого князя. Она была еще слишком взволнована от происшедшего столкновения, чтобы быть в силах спокойно рассказать дело. На вопрос графа она отвечала, что всё хорошо и что она завтра расскажет. Узнав о посещении графини Безуховой и приглашении на вечер, Марья Дмитриевна сказала:
– С Безуховой водиться я не люблю и не посоветую; ну, да уж если обещала, поезжай, рассеешься, – прибавила она, обращаясь к Наташе.


Граф Илья Андреич повез своих девиц к графине Безуховой. На вечере было довольно много народу. Но всё общество было почти незнакомо Наташе. Граф Илья Андреич с неудовольствием заметил, что всё это общество состояло преимущественно из мужчин и дам, известных вольностью обращения. M lle Georges, окруженная молодежью, стояла в углу гостиной. Было несколько французов и между ними Метивье, бывший, со времени приезда Элен, домашним человеком у нее. Граф Илья Андреич решился не садиться за карты, не отходить от дочерей и уехать как только кончится представление Georges.
Анатоль очевидно у двери ожидал входа Ростовых. Он, тотчас же поздоровавшись с графом, подошел к Наташе и пошел за ней. Как только Наташа его увидала, тоже как и в театре, чувство тщеславного удовольствия, что она нравится ему и страха от отсутствия нравственных преград между ею и им, охватило ее. Элен радостно приняла Наташу и громко восхищалась ее красотой и туалетом. Вскоре после их приезда, m lle Georges вышла из комнаты, чтобы одеться. В гостиной стали расстанавливать стулья и усаживаться. Анатоль подвинул Наташе стул и хотел сесть подле, но граф, не спускавший глаз с Наташи, сел подле нее. Анатоль сел сзади.
M lle Georges с оголенными, с ямочками, толстыми руками, в красной шали, надетой на одно плечо, вышла в оставленное для нее пустое пространство между кресел и остановилась в ненатуральной позе. Послышался восторженный шопот. M lle Georges строго и мрачно оглянула публику и начала говорить по французски какие то стихи, где речь шла о ее преступной любви к своему сыну. Она местами возвышала голос, местами шептала, торжественно поднимая голову, местами останавливалась и хрипела, выкатывая глаза.
– Adorable, divin, delicieux! [Восхитительно, божественно, чудесно!] – слышалось со всех сторон. Наташа смотрела на толстую Georges, но ничего не слышала, не видела и не понимала ничего из того, что делалось перед ней; она только чувствовала себя опять вполне безвозвратно в том странном, безумном мире, столь далеком от прежнего, в том мире, в котором нельзя было знать, что хорошо, что дурно, что разумно и что безумно. Позади ее сидел Анатоль, и она, чувствуя его близость, испуганно ждала чего то.
После первого монолога всё общество встало и окружило m lle Georges, выражая ей свой восторг.
– Как она хороша! – сказала Наташа отцу, который вместе с другими встал и сквозь толпу подвигался к актрисе.