Ботвинов, Алексей Иванович

Алексей Ботвинов
Основная информация
Полное имя	Алексей Иванович Ботвинов
Дата рождения	8 сентября 1964(1964-09-08) (59 лет)
Место рождения	Одесса
Страна	Украина Украина
Профессии	пианист
Инструменты	фортепиано
Жанры	классическая музыка
Сотрудничество	Михаил Казиник, Михаил Шишкин, Хайнц Шпёрли, Бурхан Очал
Награды
[www.botvinov.com.ua/ www.botvinov.com.ua]

Алексей Иванович Ботвинов — украинский пианист, Народный артист Украины. Считается одним из самых лучших в мире исполнителей музыки Рахманинова. Исполнил на сцене более 290 раз Гольдберг-вариации И. С. Баха. Имеет большой репертуар, в который входят более 30 концертов для фортепиано с оркестром.

С успехом гастролировал в более чем 40 странах.

Исполнение Алексеем Ботвиновым в декабре 2006 года в Национальной филармонии Украины четвертого концерта для фортепиано с оркестром Сергея Рахманинова было отмечено в украинской прессе как одно из главных культурных событий года.

Биография

Алексей Ботвинов родился 8 сентября 1964 в Одессе в семье музыкантов. Его отец Ботвинов Иван Дмитриевич (1917—1980), был композитором и музыковедом; занимал должность заведующего кафедрой теории музыки и проректора Одесской консерватории. Мать, Беляева Вера Александровна (1943) — пианистка, концертмейстер (Одесская консерватория). После развода родителей и заключения матерью второго брака, с девяти лет воспитывался отчимом, Анатолием Ивановичем Дудой (1946) — Народный артист Украины, певец (тенор), педагог по вокалу (Одесский национальный академический театр оперы и балета, Одесская консерватория).

Музыкальное образование начал получать в Одессе, у проф. Могилевской С. Л.. С 1981 по 1985 учился в Одесской консерватории у проф. Кардашева А. А; был Ленинским Стипендиатом, окончил экстерном с отличием.

В 1983, в возрасте 19 лет, стал самым молодым участником и лауреатом 1 Всесоюзного конкурса имени Рахманинова (Москва), после чего стал солистом Одесской филармонии и преподавателем консерватории. В 1987—1989 проходил стажировку в московской консерватории у проф. Горностаевой В. В..

С 1994 проживал и работал за границей, оставаясь гражданином Украины и сохраняя за собой позицию солиста Одесской филармонии..

В настоящее время проживает в Одессе, совмещая выступления в качестве солиста Одесской филармонии с гастролями по всему миру.

Педагоги

• Проф. Могилевская Серафима Леонидовна (с 1975 по 1982).
• Проф. Кардашев Анатолий Александрович (с 1982 по 1985)
• Проф. Горностаева Вера Васильевна (с 1987 по 1989)

Деятельность

В 1994—1996 жил в Дюссельдорфе, где премьерой балета по «Детским сценам» Шумана началось его плодотворное сотрудничество с известным швейцарским хореографом Хайнцем Шпёрли.

С 1996 совмещает активную гастрольную деятельность с позицией приглашенного солиста-пианиста Цюрихского Балета. Пианист с неизменным успехом^{[неавторитетный источник? 3714 дней]} исполнял в балетных постановках Шпёрли музыку Моцарта, Шопена, Брамса, Прокофьева, Стравинского, Скрябина, Шнитке и других композиторов. С 1995 исполняет «Гольдберг-вариации» И. С. Баха, которые стали «визитной карточкой» компании Шпёрли и повлекли за собой выступления практически во всех странах Европы, в Канаде, Японии, Израиле и Северной Африке. С 2001 «Гольдберг-вариации» — в постоянном репертуаре балета Deutsche Oper Berlin (премьерное исполнения А.Ботвиновым в июне 2001 стало сенсацией, что было отражено в высоких оценках немецкой прессы («Фейерверк за роялем» (Берлинер Курьер), «Ботвинов — это счастливый случай для Дойче Опер» (Тагесшпигель) и т. п.).

В 1996, в Швейцарии, вышел CD «Гольдберг-вариаций», и сразу попал на второе место в хит-параде классической музыки («Суперзапись!», Ле Фигаро, Париж). Следующие записи пианиста газета «Нойе Цюрихер Цайтунг» оценила: Шопена — как «невероятно прекрасные», Брамса — «удивляющие своё нетрадиционностью, но убедительные в каждой детали». Также в Швейцарии вышли диски с исполнением произведений Рахманинова, а также концертов Баха и Моцарта («живая запись» из Пражской филармонии).

Алексей Ботвинов выступал на многочисленных музыкальных фестивалях, среди которых Фестиваль Шопена в Польше и Фестшпиль в Цюрихе. В 2002 был членом жюри международного конкурса пианистов имени Артура Рубинштейна в Польше. В августе 2003 был «Артистом ин Резиденс» 15-го Международного фестиваля в Муртене (Швейцария), где сыграл шесть концертов соло и с оркестрами.

В октябре 2008 инициировал и реализовал новый проект — мультимедийный концерт «Визуальная реальность музыки» — слияние классической музіки и видеоинсталляции, — вместе с виджей-группой «Videomatics»). Европейская премьера прошла с огромных успехом в Одесской филармонии, были исполнены произведения И. С. Баха, С. Рахманинова, А. Скрябина, А. Караманова и Я. Фрейдлина. Наряду с творческим заданием, проект имеет также большое просветительское значение: синтез музыки и изображения помогает приобщиться к классической музыке всем тем, кто привык к динамике визуальных форм на экранах телевизоров и компьютеров. В 2009 проект был с большим успехом показан в Международном доме музыки в Москве, а на открытом (опен-эйр) концерте на Софиевской площади в Киеве присутствовало около 5000 зрителей.

В ноябре 2008, в Санкт-Петербурге, Алексей Ботвинов, вместе с искусствоведом, педагогом, скрипачем и экспертом по искусству Нобелевского концерта Михаилом Казиником, на телевизионном объединении Мастерская Игоря Шадхана, продолжил работу над самым большим в Российской истории публицистическим телепроектом Свободный полёт. 56 фильмов этого цикла транслировались на каналах ТВ Центр та TVCI. Фильмы охватывают сотни музыкальных произведений, написанных композиторами последних трех столетий. В ноябре 2008, на российской радиостанции Орфей, начался цикл совместных с М. Казиником программ Ad Libitum, или В свободном полёте, в которых музыканты в режиме нон-стоп каждую неделю на протяжение получаса в свободном диалоге анализируют музыку всех эпох и стилей.

С августа 2009 по май 2010 Алексей Ботвинов, на общественных началах, исполнял обязанности художественного руководителя Одесского Национального Театра Оперы и Балета. За это время в театре прошли две премьеры, которые стали значительными событиями в культурной жизни страны: балет «Нуриев forever» и опера «Турандот».

Новый революционный для мира классики проект «Гольдберг. Перезагрузка» представляет собой сочетание на первый взгляд несочетаемых культурных сфер — вершины европейской музыки «Гольдберг Вариаций» И. С. Баха с ориентальными ритмами знаменитого турецкого перкуссиониста Бурхана Очала, основанными на древних суфийских традициях. Европейская премьера «Перезагрузки» прошла с сенсационным успехом в Большом (Светлановском) Зале Московского Дома Музыки 19 сентября 2011 г., затем были выступления в Париже, Цюрихе, Базеле, джазовом фестивале в Монтрё, на открытии Стамбульского Кинофестиваля, в Национальной филармонии Украины (г. Киев), в Одесской областной филармонии , в Аккерманской крепости.

Созданный в 2011 году театрально-музыкальный проект «Письмовник. Элегия» (по роману «Письмовник» Михаила Шишкина) стал режиссерским дебютом Алексея Ботвинова; он выступил также автором пьесы и сценографом. Проект вызвал фурор в Москве и Санкт-Петербурге, спектакль постоянно и успешно идет на одесской сцене, а в декабре 2012 года в Цюрихе с большим успехом прошла премьера немецкоязычной версии спектакля.

В начале 2016 года стараниями Ботвинова был дан старт проекту Музыкальное партнерство "Бремен-Одеса" .

Алексей Ботвинов стал автором идеи проведения, арт-директором и главным организатором ежегодного Международного музыкального фестиваля "Odessa Classics".

Несмотря на многолетнее признание за рубежом, Алексей Ботвинов является истинным патриотом своего отечества, остается гражданином Украины и прилагает большие усилия для реализации своих идей и планов на Родине.

Проекты

• 2008 — «Ad Libitum, или В свободном полёте». Цикл телевизионных и радио передач о классической музыке совместно с Михаилом Казиником (скрипка), Россия, канал ТВЦ. Радио «Орфей».
• 2008 — «Ботвинов приглашает». Цикл передач о классической музыке на одесском телеканале ОК.
• 2008 — «Визуальная реальность музыки». Мультимедийный концерт совместно с VJ-group «Videomatics». Одесса, Москва, Донецк.
• 2009 — «Классика open-air». Мультимедийные концерты под открытым небом в Одессе и Киеве.
• 2009 — «Шедевры классической музыки 3-х веков. От Баха до Прокофьева». Концертная программа совместно с Михаилом Казиником (скрипка), Россия.
• 2009 — Мультимедийная постановка балета «Нуриев forever», Одесский Национальный Театр Оперы и Балета.
• 2010 — Мультимедийная постановка оперы «Турандот», Одесский Национальный Театр Оперы и Балета.
• 2011 — «Письмовник. Элегия». Постановка по роману «Письмовник» Михаила Шишкина. Одесса, Москва, Санкт-Петербург.
• 2011 — «Гольдберг. Перезагрузка». Совместно с Бурханом Очалом (перкуссия). Стамбул, Москва, Париж, Цюрих, Берн, Джазовый фестиваль в Монтрё, Дубай, Киев, Одесса, Белгород-Днестровский.
• 2012 — «Россия сквозь XX век». Совместно с Владиславом Пьявко (тенор), Россия.
• 2012 — «Briefsteller. Elegie» («Письмовник. Элегия»). Постановка на немецком языке по роману «Письмовник» Михаила Шишкина. Цюрих, Швейцария.
• 2015-2016 — «Odessa Classics» — международный музыкальный фестиваль.
• 2016 — Музыкальное партнерство "Бремен-Одеса"

Признания и награды

• 1983 — Лауреат 1 Всесоюзного конкурса имени Рахманинова (Москва)
• 1988 — Лауреат 8 Международного конкурса имени Баха (Лейпциг) 
• 1993 — Лауреат 1 Международного конкурса имени Клары Шуман (Дюссельдорф)
• 2001 — Заслуженный артист Украины
• 2007 — Музыкант года, рейтинг «Народное признание», г. Одесса
• 2009 — Грамота Кабинета Министров Украины за заслуги в области культуры Украины.
• 2011 — Почетная Грамота Одесского Городского Совета за многолетний плодотворный творческий труд, высокое профессиональное мастерство.
• 2011 — Орден Святителя Димитрия, митрополита Ростовского
• 2013 — Орден святого равноапостольного князя Владимира II степени
• 2014 — Знак отличия Одесского областного совета
• 2014 — Знак отличия Одесского городского головы "За заслуги перед городом"
• 2015 — Народный артист Украины

Семейное положение

Жена — Елена (1977).
Сын — Михаил (2013).

Дискография

• Johann Sebastian Bach — Goldberg-Variationen — alphadisc 970420
• Johannes Brahms — Handel-Variationen
• Frederic Chopin — Sieben Nocturnes — alphadisc 970908
• Bach — Mozart — Beretta — live mit den Musici de Praga
• Bach — Klavierkonzert d-moll BWV 1052, Mozart — Klavierkonzert d-moll KV 466 — Beretta — Bach and I / Mozart in the Sky alphadisc 980117
• Botvinov plays Rachmaninov — nurkultur 0203AB

Источники

• [www.botvinov.com.ua/ Официальный сайт]

Ссылки

• [www.golos.com.ua/Article.aspx?id=146683 Алексей БОТВИНОВ: «Страну можно поменять, Родину — нет» (газета Голос Украины)]
• [alexeybotvinov.livejournal.com/ Блог Алексея Ботвинова в «Живом журнале»]
• [www.facebook.com/botvinov Страница Алексея Ботвинова в социальной сети Facebook]
• [www.botvinov.com.ua/kritik_frm.html Большая подборка прессы об А. Ботвинове]
• [www.youtube.com/alexeybotvinov Видео-канал А.Ботвинова на Youtube.com]
• [www.odessaclassics.com/ Официальная страница фестиваля "Odessa Classics"]

Отрывок, характеризующий Ботвинов, Алексей Иванович

Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.