Паяса
Паяса (Piasa, /ˈpajəˌsɑː/, на языке оджибве — «карликовое существо») — мифическое существо индейцев, изображённое на скале у реки Миссисипи. Первоначальное изображение обнаружил французский священник Жак Маркет в 1673 г. — оно находилось в округе Джерси вблизи современного города Элса в штате Иллинойс. Изображение неоднократно описывалось другими путешественниками и даже было зарисовано, однако до наших дней не сохранилось. Новое изображение, основанное на старинных описаниях и литографиях, однако с добавлением крыльев, было создано в г. Олтон в нескольких километрах к юго-востоку от первоначального местонахождения.
Напишите отзыв о статье "Паяса"
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Паяса - [www.altonweb.com/history/piasabird/ Piasa Bird legend from Alton, Illinois — picture of mural]
- [www.eslarp.uiuc.edu/ibex/archive/vignettes/piasa.htm History of Piasa Bird painting]
- [www.prairieghosts.com/piasa.html Another version of the history of the Piasa Bird]
- [www.piasabirds.com/piasalegend.html A slightly different version of the Piasa Bird legend]
Литература
- Costa, David J. 'Culture-Hero and Trickster Stories'. In: Brian Swann, ed., 'Algonquian Spirit'. Lincoln: University of Nebraska Press. 2005.
- O’Conner, Mallory McCane. «Lost Cities of the Ancient Southeast.» The University Press of Florida, Gainesville, Florida, 1995. ISBN 0-8130-1350-X
- Coleman, Loren and Clark, Jerome. «Cryptozoology A-Z». Fireside. 1999. ISBN 978-0684856025
Координаты: 38°54′55″ с. ш. 90°13′36″ з. д. / 38.91528° с. ш. 90.22667° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=38.91528&mlon=-90.22667&zoom=14 (O)] (Я)
Отрывок, характеризующий Паяса
В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
