Дегермарк, Пиа

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Пиа Шарлотта Дегермарк»)
Перейти к: навигация, поиск

Пиа Шарлотта Дегермарк (швед. Pia Charlotte Degermark, род. 24 августа 1949 г. Стокгольм) — шведская киноактриса.



Жизнь и творчество

До 10 лет Пиа Дегермарк живёт на родине. Затем она с родителями и старшим братом уезжает в Швейцарию, где учится в пансионе для девочек. Когда ей исполняется 17 лет, её фотографию в газете - на которой Пиа танцует с наследным принцем Карлом Густавом - замечает известный шведский кинорежиссёр Бу Видерберг. Видерберг приглашает девушку исполнить главную роль в его романтической мелодраме Эльвира Мадиган, вышедшей на экраны в 1967 году. Этот первый «цветной» фильм Б.Видерберга рассказывает реальную историю - о трагической любви и смерти известной датской цирковой артистки Эльвиры Мадиган (1867–1889). В паре с Пиа, в роли шведского офицера, возлюбленного Эльвиры Сикстена Спарре, выступил актёр Томми Бергрен. Фильм Эльвира Мадиган был встречен с интересом и благожелательными отзывами в прессе. Так, New York Times отмечала в своей статье от 30 сентября 1967 года об игре Пиа Дегермарк: блондинка, от прелести которой захватывает дыхание, создающая возвышенный и почитаемый девичий образ. Кинофильм завоёвывает в том же году премию Национального совета кинокритиков США за лучший фильм на иностранном языке. Он также был представлен в 1967 на кинофестивале в Каннах, где Пиа Дегермарк была присуждена премия за лучшее исполнение женской роли. В 1968 году она номинируется на 25-м присуждении премии Золотой глобус, в 1969 году - следует номинация премии Британской академии киноискусства.

После ошеломительного успеха фильма Эльвира Мадиган Пиа в Швеции рассматривается как возможная преемница Ингрид Бергман. В 1969 году она, вместе с Энтони Хопкинсом и Ральфом Ричардсоном, снимается в шпионском триллере Зеркальная война режиссёра Фрэнка Пирсона, снятом по роману Джона Ле Карре. Здесь она исполняет роль предмета мечтаний британского агента Кристофера Джонса, которому, согласно сюжету, поручено заполучить секретные фотографии расположенных на территории ГДР ракетных баз. В том же году Пиа играет и в фильме итальянского режиссёра Ренато Кастеллани Una breve stagione. Однако её выступления в двух последних кинокартинах были менее успешными, чем в дебютной Эльвире Мадиган.

В 1971 году Пиа выходит замуж за итальянского кинопродюсера и одного из наследников концерна Siemens, мультимиллионера Пьера Коминнеччи, с которым она познакомилась на съёмках западногерманского фильма ужасов Кусают только ночью (в этом фильме П.Дегермарк снималась). На её бракосочетании, среди прочих, присутствовали принц Карл Густав и Кристина Онассис. Брак этот распался в 1973 году. Сын Пьера и Пиа, Чезаре, воспитывался в дальнейшем отцом.

После развода Пиа уезжает в США. Здесь она заболевает, страдая нервной анорексией и злоупотребляет наркотиками. В 1976 П.Дегермарк играет в западно-германской телесерии Die Buschspringer, после чего прекращает работу в кино. Вернувшись в 1979 году в Швецию, актриса ангажирует себя для работы в организации, оказывающей помощь женщинам, страдающим от истощения. В 1991 году Дегермарк арестовывается за хранение наркотиков и мошенничество, после чего осуждается на 14-месячное тюремное заключение. Вскоре после оглашения приговора у неё рождается её второй сын Робин, который был передан на воспитание приёмным родителям. После освобождения П.Дегермарк попадает в тяжёлую автомобильную катастрофу, в результате которой получает серьёзные травмы правой ноги. В настоящее время актриса живёт в стокгольмском районе Хёгерстен, её увлечением становится рукоделие.

В 2006 году П.Дегермарк выпускает в свет свою художественную автобиографию «Gud räknar kvinnors tårar (Бог считает женские слёзы)». Эта книга затем была переведена на ряд европейских языков.

Фильмография

Напишите отзыв о статье "Дегермарк, Пиа"

Литература

  • Pia Degermark: Gud räknar kvinnors tårar: memoarer. Prisma, Stockholm 2006, ISBN 91-518-4665-9 (на шведском языке)

Отрывок, характеризующий Дегермарк, Пиа

– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.