Пиванский тоннель

Пиванский тоннель
Пиванский тоннель, восточный портал
Пролегает под	сопка Пиванская, отроги хребта Хумми
Место расположения	Хабаровский край
Общая длина	~800 м

Пиванский тоннель — заброшенный тоннель. Наряду с Дуссе-Алиньским тоннелем является одним из первых тоннелей БАМа. Ровесник тоннеля под Амуром. Не имеет официального названия, но иногда используется другое обозначение — «Амурский тоннель».

История

История тоннеля неразрывно связана с самим БАМом и строительством моста через Амур возле Комсомольска-на-Амуре и паромной переправой.

В 1930-х годах по государственному плану освоении природных богатств в районах Дальнего Востока были предпринято строительство ряда новых промышленных центров и железнодорожных магистралей. В 1936 году было закончено сооружение первой железнодорожной магистрали Волочаевка-2 — Комсомольск-на-Амуре, а в 1937 году началась прокладка линии Комсомольск — Советская Гавань, в состав которой должен был войти мостовой переход через реку Амур.

Первые изыскания мостового перехода БАМа через реку Амур были проведены во второй половине 1932 года партией института Ленгипротрансмост, наметившей три возможных варианта расположения моста в пределах города: один — выше, другой — ниже, третий — в черте Комсомольска.

В 1936 году в постановлении бюро Далькрайкома ВКП(б) рассматривались вопросы о развитии железнодорожного узла в Комсомольске. Должны быть построены:

1. Железнодорожный городок на 250 тысяч человек (автор проекта Раков),
2. Железнодорожная ветка станция Комсомольск-на-Амуре — пристань р. Амур,
3. Мост через Амур (автор проекта Цыбаев),
4. Тоннель на правом берегу Амура (технический проект — институт Ленгипротрансмост).

В 1939 году в районе Комсомольска-на-Амуре Тумнинской экспедицией под руководством П. К. Татаринцева проводились окончательные изыскания с целью возведения моста через реку Амур. Первые два варианта отпали, так как предусматривали строительство длинной эстакады через левобережную пойму. Третий, хотя и предполагал сооружение длинного моста (2,5 километра) и тоннеля на правом берегу (800 метров), был признан наиболее экономичным и технически простым. В 1940 году была начата проходка тоннеля. Но Великая Отечественная война внесла коррективы в планы: мост так и не начали строить, а в 1942 году прекратили и сооружение тоннеля.

Строительство

Изыскания тоннельного перехода через Пиванскую сопку производила комплексная партия инженера А. П. Кузнецова. Главный геолог П. М. Кисель. Автор проекта Н. Я. Вайнштейн. Согласно отчету по Нижне-Амурскому ИТЛ, для строительства тоннеля была образована контора тоннельных работ, открыты курсы для подготовки специалистов по тоннелям на Байкало-Амурской магистрали и создана специальная тоннельная лаборатория.

Все колонны были укомплектованы высококвалифицированными специалистами — заключенными: слесарями, машинистами, электросварщиками. На курсах готовили прорабов тоннельных работ, десятников, маркшейдеров. Занятым на строительстве тоннеля полагалось усиленное питание, обеспечение полным комплектом постельного белья и двойным комплектом обмундирования.

С февраля 1940 года на строительстве мостового перехода работали 250 человек из мостового ОЛП (отдельный лагерный пункт) Нижне-Амурского лагеря.

Строительство состояло из карьера за Пиванской сопкой, который заключенные назвали «Пионерским». Рядом с карьером находилась камнедробилка под которую по рельсам подкатывались вагонетки. Они становились для погрузки под бункер, с измельченными в щебень каменными глыбами. Щебень везли в тоннель и покрывали им «пол», на который потом должны были укладывать рельсовый путь.

26 октября 1940 года была пробита штольня длиной 800 метров.

В конце 1940 года строительство было приостановлено.

В начале 1941, строительство тоннеля, как и железнодорожного моста через Амур, стало сворачиваться, поскольку рельсы нужны были Буреинскому лагерю для строительства железнодорожной линии Известковый — Ургал. На Комсомольско-Ургальскую линию отправили людские и транспортные ресурсы.

В 1942 г. вышел приказ «Об окончании работ по консервации тоннеля».

Способ проходки

Строительство тоннеля велось с двух сторон. Проходка тоннеля осуществлялась буровзрывным способом. Со стороны восточного портала забой разрабатывался на полное сечение тоннеля. Со стороны западного портала проходка велась двумя уступами.

Схема тоннеля

В плане тоннель включает в себя прямую.

В профиле тоннель односкатный, с подъёмом от восточного к западному порталу с уклонами от 0,5 до 1,7 %. Очертание обделки — подъемистый свод. Освещение в тоннеле — отсутствует, вентиляция — с естественным побуждением.

Второй отказ от строительства

1943 год стал переломным в Великой Отечественной войне. В то же время союзник фашистской Германии Япония была готова к вторжению на советский Дальний Восток. Именно тогда Государственный комитет обороны принимает решение: «Построить железную дорогу от Комсомольска-на-Амуре до Советской Гавани». Срок открытия рабочего движения, в первую очередь от Комсомольска до бухты Ванино был установлен 1 августа 1945 года. Было предложено пересмотреть ранее разработанный проект строительства, рассчитанный на 4-е года, в сторону упрощения со сроком строительства — два года.

1. на переходе реки Амур вместо 2,5-километрового моста построить паромную переправу с двумя паромами.
2. при пересечении Сихотэ-Алиньского хребта взамен двух тоннелей построить дорогу в обход горного массива с использованием тройной паровозной тяги (проложить более 500 км железнодорожных путей).

Строительство дороги было возложено на Народный комиссариат внутренних дел в лице тогдашнего начальника Желдорпроекта ГУЛЖДС НКВД Ф. А. Гвоздевского. Проект обозначить — «Строительство № 500». До всех руководителей экспедиций, комплексных партий и строительных трестов был доведён приказ начальника строительства, генерал-майора Гвоздевского: «Мостов и тоннелей не строить!»

Третий отказ от строительства

В 1965 году встал вопрос о возобновлении строительства мостового перехода через Амур. Требовалось рассмотреть новые варианты с учетом увеличения высоты подмостового габарита, возросшей подвесной нагрузки и, главное, — проектирования опор под совмещенное автомобильное и железнодорожное движение. Прежде всего решили определить пригодность варианта 1939 года, утверждённого по материалам изысканий 1932 года.

• Увеличить высоту не представилось возможным в связи с низким расположением станции Пивань. Если же строить новую станцию на правом берегу на повышенных отметках, понадобится увеличить и высоту подходной насыпи на территории города. Кроме того, тогда пришлось бы отказаться от использования уже начатого строительством Пиванского тоннеля.

Причины отказа от строительства разводного пролёта:

1. громоздко.
2. будет создано определенное препятствие судоходству на Амуре.
3. трудно определить месторасположение этого пролёта: гидрологические условия реки неблагоприятны, русло Амура в створе мостового перехода имеет избыточное живое сечение, вследствие чего происходит постоянное переформирование его со значительным смещением фарватера поперек реки и изменением их глубины. К тому же остров, расположенный выше предполагаемого моста, двигался вниз и рос вверх, что могло неблагоприятно повлиять на перераспределение расхода воды по сечению реки и явиться причиной опасных размывов. Помимо всего этого суженная часть реки ниже моста и ряд мелких островов предопределяли образование в этом районе крупных заторов льда и размывов, влияющих на устойчивость опор.
4. условия въезда на мост заставляли проектировщиков расположить автомобильную часть перехода на верховой стороне опор. В этот случае, в первый период эксплуатации моста, когда на него действовала бы только железнодорожная нагрузка, нижняя часть опор при отсутствии автодорожных пролетных строений оказывалась бы в весьма неблагоприятных условиях. Для обеспечения достаточной пригрузки требовалось увеличить размеры фундаментов опор. Плюс к этому для выхода автодороги с моста нужно было построить новый тоннель большого сечения и значительной протяженности.

Все эти условия предопределили судьбу Пиванского тоннеля. После долгих изысканий мостовой переход через Амур было решено строить в другом месте.

Современное состояние

Пиванский тоннель полностью заброшен. Строительная и проектная документация сооружения не сохранилась. Акт о приемке тоннеля отсутствует. Тоннель обладает следующими характеристиками:

• негабаритность (вызвана переборами и недоборами грунта при проведении буро-взрывных работ);
• дефекты проезжей части в сочетании со значительным её увлажнением (из-за протечек сквозь технологические швы в отделке из монолитного железобетона и торкрета — за обделкой тонеля нет гидроизоляции, а также за счет неорганизованного водостока);
• полное отсутствие освещения тоннеля;
• отсутствие защиты от камнепада на подходах к Западному и Восточному порталу;
• в тоннеле отсутствуют деформационные и сейсмические швы;

В 2000-х годах местные предприниматели хотели устроить в штольне тоннеля цеха по выращиванию грибов.

Тоннель является центром паломничества диггеров.

Восточный портал расположен на территории садоводства «Пивань». Дорога, на территории садоводства «Пивань» ведущая к тоннелю, называется Тоннельная. Восточный портал тоннеля (дно выемки и склоны), благодаря заключенным договорам аренды садоводства «Пивань» и администрации села Пивань, стал превращаться в бесхозную свалку. Поэтому в декабре 2011 года при Комсомольском-на-Амуре отделении Российского общества «Мемориал» была образована инициативная группа «Тоннель», которая поставила своей задачей воссоздание исторического комплекса на правом берегу Амура в районе Пивани. В 2012 году совместными усилиями энтузиастов было начато постепенная очистка выемки тоннеля, мусор на склонах был засыпан песком администраций района. Территория вокруг Восточного портала была обнесена колючей проволокой.

В начале 2012 года, на сопке, прямо над входом в тоннель со стороны Амура установлен памятный знак жертвам политических репрессий (автор и исполнитель — комсомольчанин Виктор Загрянин).

Ссылки

• [kfss.ru/content/pivanskiy-tonnel История и современные фотографии тоннеля ]
• [cvarnou.livejournal.com/43455.html Пиванский тоннель — первый тоннель БАМа ]
• [debri-dv.ru/article/4963 Первый тоннель БАМа в опасности ]
• [www.memo.ru/history/NKVD/GULAG/r2/r2-9.htm Строительство 500]
• [www.zdt-magazine.ru/publik/history/2010/02-10_1.htm Строительство № 500 /В. В. Буркова, директор Музея истории Дальневосточной железной дороги]

Отрывок, характеризующий Пиванский тоннель

«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.