Пиво в России

Пиво в России — популярный слабоалкогольный напиток.

История

Пиво на Руси

Пивоварение на Руси имеет давние традиции. Упоминания о переваре — достаточно крепком напитке, который готовили русичи из пива и мёда, встречаются уже в древних летописях^{[уточнить]}.

Во времена Ивана III пиво вместе с хлебным вином продавалось в царевых кабаках.

Основываясь на информации из Переписной книги Водской пятины 1500 года, можно с уверенностью сказать, что изготовление пива было широко распространено в деревнях Новгородской Руси. Так, например, в деревне Захожаи «… старого дохода … шло восемь денег, две бочки пива, а из хлеба треть».

В начале XVIII века в Новгороде ведро простого пива стоило 4 алтына, то есть 12 копеек, при царе Алексее Михайловиче бочка пива продавалась за 4 рубля. Четыре раза в год, обычно в Великий день (Пасху), Дмитриевскую субботу, на масленицу и на рождество Христово, а также при крестинах и свадьбах крестьянам самим дозволялось варить пиво, брагу и мёд для домашнего питья, поэтому такие праздничные застолья в те времена назывались особым пивцом. Однако право на особый пивец давалось с разбором, обыкновенно только наиболее работящим и предприимчивым крестьянам, причем лишь на 3 дня. По окончании же оговоренного времени кабацкий голова опечатывал оставшееся питье до следующего праздника.

Пиво в Российской империи

К началу XX века в Российской империи домашнее производство пива не облагалось никакими налогами и было широко развито среди крестьян. К большим праздникам, особенно местным, деревенским, к свадьбам крестьяне всегда варили пиво в больших количествах, но опять же только для себя, а не на продажу.

В РСФСР

В результате Первой мировой и гражданской войн большинство пивоваренных заводов было разрушено, многие из них так и не были восстановлены. Возрождение пивоварения в РСФСР, практически уничтоженного «царским сухим законом», началось в конце 1921 года, после введения в стране НЭПа. В процессе восстановления отрасли принимали участие и государственные органы, и кооперативные организации, и частные лица.

Первое время в РСФСР в основном производились те же сорта, что и до революции: Венское, Мюнхенское, Баварское, Кульмбахское, Пльзенское. Нормальное развитие отрасли затруднялось отсутствием в стране полноценных рыночных отношений, нехваткой качественного сырья и нарастающим подавлением частного предпринимательства со стороны государства.

После введения в действие первого Общесоюзного Стандарта (ОСТ 61 «Пиво» был утверждён 25 февраля 1927 года как обязательный с 1 января 1928 года) в РСФСР предписывалось производить регламентированные в нём сорта: Светлое пиво № 1, Светлое пиво № 2, Тёмное пиво и Чёрное пиво.

Большой урон пивоварению нанесла антиалкогольная кампания 1929—1930 годов: массово закрывались пивные, уменьшалось число мест торговли пивом и как следствие — сокращалось производство. Прекратили выпуск пива такие крупные российские заводы как Шаболовский и Хамовнический в Москве, «Новая Бавария» в Ленинграде.

Очередной подъём пивоварения начался в 1934 году, когда в подчинение Главного управления пивоваренной и дрожжевой промышленности (Главпиво) нового Народного комиссариата пищевой промышленности СССР (НКПП) были переданы шесть крупных российских пивоваренных предприятий: «Вена» (Ленинград), Горьковский пивоваренный завод, завод «Пищепродукт» (Москва), Исетский пивоваренный завод (Свердловск), Жигулёвский пивоваренный завод (Самара) и «Заря» (Ростов-на-Дону).

В начале 1936 года были внедрены в производство новые сорта пива: Жигулёвское, Русское, Украинское, Московское, Мартовское, Бархатное и возобновлено изготовление Портера.

Постановлением Президиума ВЦИК от 19 октября 1936 года был образован Народный комиссариат пищевой промышленности РСФСР, в состав которого входило Главное управление пиво-безалкогольной и дрожжевой промышленности (Росглавпиво), в ведение которого были переданы несколько заводов НКПП.

Великая Отечественная война привела к сокращению числа предприятий и объёмов производства отрасли, но многие заводы восстанавливались практически сразу после освобождения советских территорий от фашистской оккупации.

В 1970-е годы в РСФСР было построено несколько крупных предприятий отрасли, работавших на чехословацком оборудовании: Казанский пивоваренный завод (1974), Ростовский пивзавод «Новая Заря» (1974), Ярославский пиво-безалкогольный завод (1974), Липецкий пивоваренный завод (1975), Курский пивоваренный завод «Сейм» (1976), Волжский пивоваренный завод (1977), Очаковский пивобезалкогольный комбинат в Москве (1978) и другие. Много небольших пивоваренных предприятий находилось в ведении Российского союза потребительских обществ (Роспотребсоюза).

В РСФСР, как и во всём Советском Союзе, массовыми стандартизированными сортами светлого пива были Жигулёвское, Московское, Ленинградское, Ячменный колос и Рижское; тёмного — Украинское, Бархатное, Мартовское, Портер. Наибольшее распространение получило Жигулёвское пиво, самое дешёвое и простое.

Некоторые предприятия производили оригинальные сорта собственной разработки. Начиная с середины 1950-х годов во всех союзных республиках стали производить так называемые «национальные» сорта. В России это были светлые Российское, Славянское, Адмиралтейское, Донское Казачье, Нижегородское, Наша марка, Норильское, Клинское, Петровское, Рижское оригинальное, Московское оригинальное, Ленинградское оригинальное, Казанское, Самарское, Невское, Двойное золотое, Исетское, Праздничное, Юбилейное, Москворецкое и тёмные Останкинское, Ладожское, Новгородское, Осетинское «Иристон».

В продаже изредка появлялось импортное чешское и немецкое пиво.

Очередной удар по отрасли нанесла антиалкогольная политика времён Перестройки.

Из-за отсутствия частного предпринимательства в стране не сложилась культура минипивоварен — на рынке преобладали массовые сорта вроде Жигулёвского, которое на пике популярности варили 735 заводов страны.

В Российской Федерации

1990-е

После распада СССР пивной рынок Российской Федерации активно развивается: в продаже появилось много импортного пива, строятся мини- и микропивоварни, разрабатываются новые отечественные сорта, производятся напитки всемирно известных торговых марок по лицензиям.

2000-е

Как и во многих других странах, в результате процессов глобализации, происходит укрупнение компаний путём скупки предприятий независимых производителей. На пивной рынок России активно проникает иностранный капитал: в 2008 году уже 84 % этого рынка было поделено между пятью крупными международными компаниями: датской Carlsberg (38,3 %), бельгийской InBev (17,0 %), нидерландской Heineken (13,9 %), турецкой Efes (10,0 %) и британской SABMiller (4,8 %).

Не выдержав конкуренции, закрываются многие пивоваренные предприятия. Только в Москве закрылись заводы: Москворецкий (2005), Хамовнический (2005), Бадаевский (2006), в Санкт-Петербурге — «Бавария» (2005); петербургские заводы «Вена» и Пивоваренный завод имени Степана Разина превращены в подсобные помещения. Прекратил производство пива Останкинский завод (2008).

Объём производства пива в 2009 году составил 1085 млн (и многие эксперты говорят о том, что рынок приближается к насыщению), темпы роста производства показали отрицательный результат (-2,8 % в натуральном выражении и 8,6 % в стоимостном выражении). По прогнозам на 2010 год, спад производства продолжится. Положительный прирост в стоимостном выражении на фоне общего снижения производства произошёл лишь за счет повышения отпускных цен на пиво. Эксперты прогнозируют дальнейший спад на рынке пива в 2010 году.

2010-е

К 2010 году международный рынок пива в России в значительной степени консолидирован. На рынке существует шесть крупных игроков. Крупнейшим международным производителем на российском рынке пива, является Пивоваренная компания «Балтика», в тройку лидеров также входят компании «САН ИнБев» и группа компаний Heineken, далее следуют ГК Эфес, САБ Миллер РУС и ГК Очаково.

Независимые российские производители пива, за исключением компании Очаково, представляют собой обособленные предприятия, продукция которых потребляется в основном внутри того же региона, где и производится. Наиболее крупными среди них являются предприятия в Томске, Барнауле, и Рязани.

В 2010 году потребление пива на душу населения в России составляло около 77 литров (наибольшее значение этого показателя наблюдалось в 2007 году — 81 литр). Регионами России, демонстрирующими наибольшее значение данного показателя (свыше 80 литров) являются Уральский, Северо-Западный и Центральный федеральные округа. Согласно проведенным исследованиям, пиво пьют больше половины россиян — 57 %. Из них 60 % составляют мужчины и 40 % — женщины. Основными потребителями пива являются люди в возрасте от 25 до 45 лет. Частота потребления пива в России довольно высокая — 31 % тех, кто пьёт пиво, делает это не менее одного раза в неделю. Наиболее популярным является пиво в стеклянных бутылках. Среди наиболее часто приобретаемых марок пива можно выделить следующие: «Балтика», «Жигулёвское», «Клинское».

В 2011 году было известно о 561 действующем в России пивоваренном предприятии. Среди них: 40 крупных предприятий, 76 региональных пивоварен, 263 минипивзавода / минипивоварни и 182 ресторанные пивоварни. Реальное число действовавших в 2011 году пивных производств, вероятно, превышает 600, но вряд ли больше 1000.

По данным «САН ИнБев», с 2008 года по 2013 год рынок пива в России сократился более чем на 25 %
По данным Росстата, с 2008 года по 2014 год рынок пива в России сократился более чем на 30 %.

В 2014 году, из-за увеличения налоговой и административной нагрузки, прекратили производство пивоваренные заводы компании «САН ИнБев» в Курске (2012), Ново­чебоксарске (2013), Перми.
30 апреля 2015 Carlsberg Group закрыла, в рамках оптимизации, два из десяти своих предприятий — в Челябинске (Балтика-Челябинск) и Красноярске (Балтика-Пикра).
С 1 января 2017 компания Heineken завершает производство на своем филиале в Калининграде; причиной остановки производства называли падение рынка пива в течении последних восьми лет, усиление давление нормативной среды (семикратный рост акциза по сравнению с 2008 годом, запрет малых форм торговли, резкое ограничение рекламы, введение ЕГАИС)..

10 июня 2016 Госдума приняла закон, запрещающий продавать алкогольную продукцию в пластиковых бутылках объемом более 1,5 литров.

Крупные производители

• Балтика — «Балтика», «Невское», «Ярпиво»
• Московская Пивоваренная Компания — «Хамовники», «Хамовническое», «Жигули Барное», «Московское», «Эль Мохнатый Шмель», «Трёхгорное»
• «Пивоварня Москва-Эфес» — «Старый мельник»
• «САН ИнБев» (Клин, Волжск, Омск, Саранск, Иваново) — BUD («Бад»), «Клинское», «Сибирская Корона», Stella Artois («Стелла Артуа»), Lowenbrau («Ловенбрау»), Brahma («Брама»), Staropramen («Старопрамен»), «Тинькофф Авторское», Hoegaarden («Хугарден»), «Толстяк» и «Bagbier» («Багбир»).
• Очаково (Москва) — «Очаково»
• «Завод Трёхсосенский» (Ульяновск) — «Трёхсосенское»
• Пивовар (Волгоград) —
• Гамбринус (Ижевск) —
• Ржевпиво (Ржев) —
• Шихан (Стерлитамак) — «Шихан», «Седой Урал»

Марки пива

Некоторые исторические (и современные) международных концернов торговые наименования пива

Арсенальное Афанасий Баварское Бадаевское Бархатное Белый медведь Бочкарёв Боброфф Венское Доктор Дизель Жигулёвское Золотая бочка Исетское Клинское Колос Ленинградское Мартовское Московское Мюнхенское

Останкинское Охота Пётр Великий Пильзенское ПИТ Русское Рижское Сибирская корона Симбирское Славянское Сокол Солодов Степан Разин Тинькофф Толстяк Три Богатыря Тульское Украинское Холмогорское Ячменный колос

В произведениях культуры и искусства

В фильме «Не может быть!» (1975) в исполнении Вячеслава Невинного звучит ставшая популярной песня «Губит людей не пиво».

См. также

• Реклама пива в России
• Союз российских пивоваров
• Партия любителей пива (Россия)
• Список стран по потреблению пива на человека

Ссылки

• [pivkabe.chat.ru/beer_russ.htm История русского пивоварения]
• [www.mintorgmuseum.ru/vocabulary/239/ Пиво СССР]
• [w.beerum.ru/index.php/%D0%A1%D0%BF%D0%B8%D1%81%D0%BE%D0%BA_%D0%BF%D0%B8%D0%B2%D0%B7%D0%B0%D0%B2%D0%BE%D0%B4%D0%BE%D0%B2_%D0%A0%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D0%B8 Список пивоваренных производств в России] на beerum.ru
• [www.pivnoe-delo.info/analiz-rynka-importnogo-piva-v-rossii/ Анализ пивного рынка России] — Журнал «Пивное дело»
• [www.calend.ru/holidays/0/0/1802/ День российского пивовара] (отмечается каждую вторую субботу июня)

Отрывок, характеризующий Пиво в России

– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.