Пиганович, Олег Константинович

Олег Константинович Пиганович
В составе хабаровского «Амура»
Позиция	защитник
Рост	197 см
Вес	100 кг
Прозвище	Пига
Гражданство	Россия Россия
Родился	12 мая 1985(1985-05-12) (38 лет) Ярославль, СССР
Карьера
2005 — н.в.
Клубы
ХК Дмитров (2005) Химик Вк (2005—2007) Трактор (2007—2010, 2014—2015) Спартак (2010—2011) Амур (2011—2012) Авангард (2012—2013) Донбасс (2013—2014) Торпедо (2015—2016)

Олег Константинович Пиганович (12 мая 1985, Ярославль) — российский хоккеист, защитник. Воспитанник ярославского хоккея. В настоящее время является свободным агентом.

Карьера

Олег Пиганович начал свою профессиональную карьеру в 2005 году в составе клуба Высшей лиги ХК «Дмитров», отыграв до этого несколько сезонов за фарм-клубы московских «Крыльев Советов» и ЦСКА. В том же году Олег перебрался в воскресенский «Химик», в составе которого он выступал на протяжении последующих двух сезонов, набрав за это время 24 (6+18) очка в 74 проведённых матчах.

Перед началом сезона 2007/08 Пиганович отправился в тренировочный лагерь новокузнецкого «Металлурга», однако 11 августа 2007 года после непродолжительного просмотра, на котором он находился вместе с Андреем Кирюхиным, он подписал двухлетний контракт с челябинским «Трактором». В том сезоне Олег признавался многими одним из лучших защитников Суперлиги, более того он сумел побить снайперский рекорд среди игроков обороны, державшийся на протяжении 26 лет, забросив 22 шайбы. Однако уже в следующем сезоне этот рекорд вновь был побит защитником астанинского «Барыса» Кевином Даллманом, который забросил в ворота соперников 28 шайб.

В дебютном сезоне Континентальной хоккейной лиги Пиганович слегка снизил свои показатели, набрав 20 (2+18) очков в 50 матчах, после чего, 29 мая 2009 года он продлил своё соглашение с челябинцами ещё на 2 года. Спустя год, 25 мая 2010 года Олег был обменян на Дениса Баева в московский «Спартак», в составе которого в сезоне 2010/11 стал самым результативным защитником, набрав 20 (6+14) очков в 55 проведённых матчах.

Следующий сезон Пиганович начал в звании капитана команды, однако по причине травмы провёл в «Спартаке» лишь 14 матчей, после чего 23 декабря 2011 года он был обменян в хабаровский «Амур» на выбор в 5 раунде драфте-2012, а уже на следующий день заключил с дальневосточным клубом полноценное двухлетнее соглашение.

В ноябре 2012 года Олег Пиганович в результате обмена на Алексея Кузнецова и Евгения Орлова оказался в омском «Авангарде» — клубу нужен был защитник с российским паспортом. В первых трёх матча за новый клуб набрал три очка.

Статистика выступлений

Последнее обновление: 8 марта 2015 года

			Регулярный сезон						Плей-офф
Сезон	Команда	Лига	Игр	Г	П	Очк	+/-	Штр	Игр	Г	П	Очк	+/-	Штр
2001/02	Крылья Советов-2	Первая лига	4	0	1	1	--	0	—	—	—	—	—	—
2003/04	ЦСКА-2	Первая лига	63	10	18	28	--	106	—	—	—	—	—	—
2005/06	ХК Дмитров-2	Первая лига	1	1	1	2	--	0	14	0	3	3	--	28
2005/06	ХК Дмитров	Высшая лига	10	2	1	3	+4	12	—	—	—	—	—	—
2005/06	Химик Вк-2	Первая лига	2	0	0	0	--	2	—	—	—	—	—	—
2005/06	Химик Вк	Высшая лига	32	4	7	11	+12	88	5	0	0	0	-3	12
2006/07	Химик Вк	Высшая лига	28	2	10	12	+23	46	9	0	1	1	+2	16
2007/08	Трактор	Суперлига	56	22	6	28	-11	173	3	0	0	0	-1	2
2008/09	Трактор	КХЛ	47	2	18	20	+1	117	3	0	0	0	-1	8
2009/10	Трактор	КХЛ	53	4	9	13	-18	93	4	0	0	0	-3	14
2010/11	Спартак	КХЛ	51	5	13	18	+4	82	4	1	1	2	-5	2
2011/12	Спартак	КХЛ	14	2	2	4	-4	18	—	—	—	—	—	—
2011/12	Амур	КХЛ	19	2	3	5	+2	8	4	0	0	0	0	4
2012/13	Амур	КХЛ	17	1	1	2	-7	28	—	—	—	—	—	—
2012/13	Авангард	КХЛ	23	3	4	7	7	10	4	0	0	0	0	2
2013/14	Донбасс	КХЛ	52	6	14	20	5	62	8	1	1	2	-3	16
2014/15	Трактор	КХЛ	55	3	8	11	-11	45	6	0	0	0	2	4
Всего в КХЛ			331	28	72	100	-21	463	33	2	2	4	-10	50
Всего в карьере			468	66	107	173	+11	845	50	1	5	6	-11	88

Ссылки

• [www.khl.ru/players/372/ Профиль на сайте КХЛ] (рус.)
• [www.hockeydb.com/ihdb/stats/pdisplay.php?pid=89293 Профиль на сайте hockeydb.com]
• [www.eliteprospects.com/player.php?player=19597 Профиль на сайте eliteprospects.com]

Отрывок, характеризующий Пиганович, Олег Константинович

Вольцоген, небрежно разминая ноги, с полупрезрительной улыбкой на губах, подошел к Кутузову, слегка дотронувшись до козырька рукою.
Вольцоген обращался с светлейшим с некоторой аффектированной небрежностью, имеющей целью показать, что он, как высокообразованный военный, предоставляет русским делать кумира из этого старого, бесполезного человека, а сам знает, с кем он имеет дело. «Der alte Herr (как называли Кутузова в своем кругу немцы) macht sich ganz bequem, [Старый господин покойно устроился (нем.) ] – подумал Вольцоген и, строго взглянув на тарелки, стоявшие перед Кутузовым, начал докладывать старому господину положение дел на левом фланге так, как приказал ему Барклай и как он сам его видел и понял.
– Все пункты нашей позиции в руках неприятеля и отбить нечем, потому что войск нет; они бегут, и нет возможности остановить их, – докладывал он.
Кутузов, остановившись жевать, удивленно, как будто не понимая того, что ему говорили, уставился на Вольцогена. Вольцоген, заметив волнение des alten Herrn, [старого господина (нем.) ] с улыбкой сказал:
– Я не считал себя вправе скрыть от вашей светлости того, что я видел… Войска в полном расстройстве…
– Вы видели? Вы видели?.. – нахмурившись, закричал Кутузов, быстро вставая и наступая на Вольцогена. – Как вы… как вы смеете!.. – делая угрожающие жесты трясущимися руками и захлебываясь, закричал он. – Как смоете вы, милостивый государь, говорить это мне. Вы ничего не знаете. Передайте от меня генералу Барклаю, что его сведения неверны и что настоящий ход сражения известен мне, главнокомандующему, лучше, чем ему.
Вольцоген хотел возразить что то, но Кутузов перебил его.
– Неприятель отбит на левом и поражен на правом фланге. Ежели вы плохо видели, милостивый государь, то не позволяйте себе говорить того, чего вы не знаете. Извольте ехать к генералу Барклаю и передать ему назавтра мое непременное намерение атаковать неприятеля, – строго сказал Кутузов. Все молчали, и слышно было одно тяжелое дыхание запыхавшегося старого генерала. – Отбиты везде, за что я благодарю бога и наше храброе войско. Неприятель побежден, и завтра погоним его из священной земли русской, – сказал Кутузов, крестясь; и вдруг всхлипнул от наступивших слез. Вольцоген, пожав плечами и скривив губы, молча отошел к стороне, удивляясь uber diese Eingenommenheit des alten Herrn. [на это самодурство старого господина. (нем.) ]
– Да, вот он, мой герой, – сказал Кутузов к полному красивому черноволосому генералу, который в это время входил на курган. Это был Раевский, проведший весь день на главном пункте Бородинского поля.
Раевский доносил, что войска твердо стоят на своих местах и что французы не смеют атаковать более. Выслушав его, Кутузов по французски сказал:
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]
– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.