Пий III
| Пий III Pius PP. III<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 22 сентября — 18 октября 1503 | ||
| Интронизация: | 8 октября 1503 | |
| Церковь: | Римско-католическая церковь | |
| Предшественник: | Александр VI | |
| Преемник: | Юлий II | |
| Оригинал имени при рождении: |
Франческо Нанни Тодескини-Пикколомини | |
| Рождение: | 29 мая 1439 Сиена, Сиенская республика | |
| Смерть: | 18 октября 1503 (64 года) Рим | |
| Принятие священного сана: | 30 сентября 1503 | |
| Епископская хиротония: | 1 октября 1503 | |
| Кардинал с: | 5 марта 1460 | |
| ||
Пий III (лат. Pius PP. III), в миру — Франческо Нанни Тодескини-Пикколомини (итал. Francesco Nanni-Todeschini-Piccolomini; 29 мая 1439 — 18 октября 1503) — папа римский с 22 сентября по 18 октября 1503 года. Племянник папы Пия II.
Содержание
Биография
Франческо родился в городе Сартеано (Sarteano), его родители — Нанно Тодескини (Nanno Todeschini) и Лаудомия Пикколомини (Laudomia Piccolomini).
Детство Франческо Тодескини было полно лишений. Но когда его дядя Эней-Сильвий Пикколомини был избран папой под именем Пия II, способный юноша смог поступить на юридический факультет университета Перуджи (Perugia). В 1460 году он получил степень доктора канонического права. Кроме того, стал папским легатом в Анконе.
30 августа 1471 года Тодескини-Пикколомини был (по протекции дяди) возведён в сан кардинала-протодьякона.
В 1484 или 1485 году кардинал-протодьякон Франческо Нанни Тодескини-Пикколомини, во время одной из пастырских поездок, торжественно освятил небольшую готическую церковь, построенную у могилы словенского национального героя Эразма Ямского (Люэгга).
В 1492 году кардинал-протодьякон Франческо Нанни Тодескини-Пикколомини основал Пикколоминиевскую библиотеку в родной Сиене[1]. В 1502 году стены библиотеки расписал великий Пинтуриккьо.
В 1503 году кандидатами на папский престол на конклаве, собравшемся после смерти Александра VI, были выдвинуты французский кардинал д’Амбуаз и его друг Джулиано делла Ровере, который вернулся из изгнания. В конклаве участвовали 39 кардиналов (21 итальянский кардинал, 11 испанских и 7 французских). Поначалу ни один кандидат не получил большинства голосов. Между тем, к Риму были подтянуты три армии, «морально поддерживавшие» различных кандидатов:
- армия Людовика XII,
- армия Фердинанд II Арагонского и
- вооружённые силы Чезаре Борджиа.
Чезаре взял верх — и Папой был избран шестидесятичетырехлетний кардинал-протодьякон Тодескини-Пикколомини, к тому времени страдавший подагрой. Коронация состоялась 8 октября 1503 года. Пий III руководил Святым престолом недолго — всего 27 дней. Длительные церемонии посвящения и коронации так утомили Пия, что он слег в постель. Пий III успел, однако, отдать приказ об аресте Чезаре Борджиа — и вскоре скончался. Современные ему хронисты утверждали, что Пий III был отравлен, но доказательств этому утверждению пока не найдено.
Пий III был похоронен в римской базилике Св. Петра. Позднее его перезахоронили в другой римской базилике - Sant'Andrea della Valle.
См. также
Напишите отзыв о статье "Пий III"
Ссылки
- Пий, римские папы // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Примечания
- ↑ При кафедральном соборе Санта-Мария-Ассунта (Santa Maria Assunta).
| Предшественник: кардинал Родриго Борджиа |
Кардинал-протодьякон 30 августа 1471 — 22 сентября 1503 |
Преемник: кардинал Раффаэле Сансони Риарио |
Отрывок, характеризующий Пий III
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.
На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»
Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
