Пикеринг, Уильям Генри

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Уильям Генри Пикеринг
William Henry Pickering

Пикеринг в 1909 г.
Дата рождения:

15 февраля 1858(1858-02-15)

Место рождения:

Бостон

Дата смерти:

17 января 1938(1938-01-17) (79 лет)

Место смерти:

Мэндевилл, Ямайка

Страна:

Научная сфера:

Астроном, астрофизик, математик

Место работы:

Гарвардский университет

Учёная степень:

Доктор математики

Учёное звание:

Профессор

Альма-матер:

Массачусетский технологический институт

Известен как:

Первооткрыватель Фебы — девятого спутника Сатурна

Награды и премии:

Премия Лаланда(1906), медаль Жансена (1909)

Уильям Генри Пи́керинг (англ. William Henry Pickering, 15 февраля 1858, Бостон — 17 января 1938, Мэндевилл, Ямайка). Американский астроном и математик, младший брат Эдуарда Пикеринга, сотрудник Персиваля Лоуэлла. Профессор Гарвардского университета. Почётный член Астрономического общества Канады (1893), Американского и Британского астрономических обществ, Астрономического общества Мексики и Американской академии искусств и наук (American Academy of Arts and Sciences). Лауреат Премии Лаланда (1906) за исследования Сатурна, а также медали Жансена Французского астрономического общества (1909). Дважды удостоен золотой медали Астрономического общества Мексики, кавалер ордена св. Жуана (Португалия). В честь братьев Пикерингов названы кратер на Луне и кратер на Марсе, а также астероид ((784) Пикерингия (англ.)





Жизнь и труды

Происходил из одного из старейших семейств США, обосновавшегося в Салеме с 1636 г. (Дом Пикерингов, до сих пор принадлежащий их семье, был построен в 1655 г., и является одной из главных достопримечательной города.) Потомок героя Войны за независимость США — Тимоти Пикеринга (1745—1829), третьего госсекретаря США. Окончил Массачусетский технологический институт (1879), где до 1883 г. преподавал физику, с 1887 г. — профессор астрономии Гарвардского университета. Со времён обучения поддерживал дружеские отношения с Персивалем Лоуэллом, с которым были соседями в Бостоне.

Первые научные труды посвящены исследованиям переменных звёзд. В 1891 г. предложил перенести наблюдения в Южное полушарие, основав вместе с братом высокогорную наблюдательную станцию в Арекипе. В 1891—1894 гг. занимался звёздной спектроскопией, а также планетным наблюдениями, заявив, в частности, что в 1892 г. открыл более 40 открытых водоёмов на Марсе. В 1894 г. из-за конфликта с руководством (собственным братом), был вынужден покинуть университет, и поступил в только что основанную Обсерваторию Лоуэлла во Флагстаффе, Аризона. Ассистент Пикеринга — Э. Дуглас занимался астроклиматическими исследованиями и поиском места для установки телескопа. Пикеринг занимался исследованиями планеты Марс на территории Мексики, пока не была готова обсерватория во Флагстаффе. Материалы этих наблюдений были опубликованы Лоуэллом в 1895 г. в книге Mars. Пикеринг заявил, что наблюдал обширные водоёмы в северном полушарии планеты и открыл три канала.

В 1890-х гг. расстался с Лоуэллом из-за личных разногласий, занявшись вопросами астрономической фотографии. Изучая фотопластинки 1898 г., сделанные в Арекипской обсерватории, 17 марта 1899 года открыл девятый спутник Сатурна — Фебу[1]. Он пытался продолжать поиск неизвестных спутников планет, в 1905 г. заявил, что открыл Фемиду — десятый спутник Сатурна, но это открытие не было подтверждено астрономами (действительным десятым спутником является Янус, открытый в 1966 г.)

В 1899 г. первым предложил метод вращающегося зеркала для измерения скорости метеоров; этот метод нашел широкое применение. Впервые удачно объяснил изменения спектров новых звезд расширением окружающих их газовых оболочек. В 1910 г. выполнил обширное статистическое исследование большинства известных кометных орбит

В 1900 г. основал филиал Гарвардской обсерватории на Ямайке, оснащённой 12-дюймовым телескопом, специально предназначенным для исследований Луны. Занялся вопросами космологии, в 1907 г. поддержав теорию английского астронома сэра Джорджа Говарда Дарвина (1845—1912, сына создателя эволюционной теории), о том, что Луна образовалась в результате центробежного отделения вещества земной коры и мантии. Результатом этого стало образование котловин Тихого океана. Одновременно предположил, что результатом возникновения Луны стал дрейф континентов (то есть предложил эту теорию задолго до А. Вегенера). Полагал, что изначально земные континенты образовывали единый массив, расколовшийся после появления Луны.

Результатом исследований Луны стал подробный фотографический атлас спутника Земли, опубликованный в 1903 г. (The Moon : A Summary of the Existing Knowledge of our Satellite — New York: Doubleday, Page & Company, 1903.) Атлас содержал 80 фотографий Луны диаметром до 37 см.

Не прекращал Пикеринг и исследований Марса, в 1914—1930 гг. опубликовав ряд статей, посвящённых наблюдениям этой планеты. Именно Пикеринг окончательно доказал, что «моря» на Марсе (тёмные области на диске планеты) не являются морями в земном смысле этого слова.

Пикеринг занимался поисками других, кроме Луны, естественных спутников Земли. Он вычислил, что спутник, обращающийся на расстоянии 320 км от земной поверхности, имеющий диаметр 30 см и такую же отражающую способность, как и Луна, должен быть виден в 3-дюймовый телескоп, а спутник диаметром 3 м будет виден невооружённым глазом. Пикеринг не занимался систематическими поисками дополнительных спутников Земли, хотя с 1888 года его интересовал поиск спутника Луны[2]. Не обнаружив таких спутников, он заключил, что если они и существуют, то должны быть диаметром менее 3 метров. Также в 1923 году он опубликовал статью «Метеоритный спутник» (англ. A Meteoritic Satellite) в журнале Popular Astronomy (англ.), фактически содержавшую обращённый к астрономам-любителям призыв к поиску маленьких естественных спутников[3].

Пикеринг был сторонником паранаучной теории о существовании на Луне органической жизни. После многолетних исследований кратера Эратосфен, в 1924 г. заявил, что наблюдал в течение каждого лунного дня регулярные изменения структуры поверхности кратера, которые объяснял наличием растительности или миграциями мелких форм жизни. (В атласе 1903 г. он связывал эти изменения с накоплением льда или инея.) Эти взгляды окончательно подорвали репутацию Пикеринга как профессионального астронома.

С 1919 г. занялся поисками девятой планеты Солнечной системы, основываясь на возмущениях орбит Урана и Нептуна. Он пользовался результатами наблюдений, выполненных на обсерватории Маунт-Уилсон, но планеты так и не обнаружил. (В 1930 г. выяснилось, что слабое изображение Плутона на фотографиях 1918 г. было закрыто воздушным пузырьком в фотоэмульсии.) После открытия Плутона Клайдом Томбо и наименования планеты, заявил, что астрономический символ () содержит в зашифрованном виде фразу «Лоуэлл-Пикеринг».

В 1911 г. возглавил обсерваторию на Ямайке. В 1925 г. подал в отставку, оставшись на Ямайке, где жил и работал до самой кончины в возрасте 79 лет. Был женат, имел сына и дочь.

Список Пикеринга

Пикеринг, будучи известным специалистом по визуальному наблюдению планет, составил своеобразный тест для оценки зрительных способностей наблюдателя, взяв за основу лунные объекты. Смысл теста состоит в том, чтобы разглядеть на Луне невооружённым глазом как можно больше малозаметных деталей. Всего в списке их 12, и каждый следующий объект увидеть труднее, чем предыдущий.

  1. Кратер Коперник в Океане Бурь неподалеку от границы с Морем Дождей с его системой светлых лучей — первый объект списка.
  2. Море Нектара.
  3. Море Влажности.
  4. Лучевая система кратера Кеплер.
  5. Кратер Гассенди — небольшая возвышенность, отделяющая Море Влажности от Океана Бурь.
  6. Горная система Гем, разделяющая Море Ясности и Море Спокойствия.
  7. Море Паров, расположенное вблизи от Океана Бурь, Моря Дождей и Моря Ясности.
  8. Море Облаков: светлая область, окружающая кратер Любинецкий.
  9. Залив Центральный Океана Бурь, расположенный южнее Моря Паров, практически в центре видимого полушария Луны.
  10. Тёмная область рядом с кратером Сакробоско. Она находится прямо над одним из светлых лучей, идущих от кратера Тихо, и видна лишь как небольшое, едва заметное потемнение окружающего фона.
  11. Падение яркости в середине лунного горного хребта Апеннины, отделяющего Море Дождей от Моря Ясности и Моря Паров.
  12. Рифейские Горы, расположенные в южной части Океана Бурь. Сам Пикеринг полагал, что этот объект, по-видимому, находится за пределами возможностей человеческого зрения.

Примечательные факты

  • Уильям Пикеринг в 1908 г. сделал резкий выпад против развития авиации (находящейся в зачаточном состоянии). Заявил, что летательные аппараты тяжелее воздуха будут использоваться в первую очередь в военных целях.
  • В 1878—1932 гг. Пикеринг возглавлял шесть экспедиций для наблюдения полных солнечных затмений, участвовал в организации наблюдательных станций, которые Гарвардская обсерватория создавала в Южной Калифорнии, Перу, Южной Африке, на Ямайке.

Напишите отзыв о статье "Пикеринг, Уильям Генри"

Примечания

  1. Pickering EC. [adsabs.harvard.edu//full/seri/BHarO/0049//0000001.000.html A New Satellite of Saturn]. 49. Harvard College Observatory Bulletin (17 марта 1899). [www.webcitation.org/61D3XzdFt Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].
  2. Kragh H. [books.google.ru/books?id=J2IJC7tM3QQC&hl=en The Moon that Wasn’t: The Saga of Venus’ Spurious Satellite]. — Birkhäuser, 2008. — P. 137. — 199 p. — (Science Networks — Historical Studies). — ISBN 978-3-7643-8908-6.
  3. Pickering W. H. [adsabs.harvard.edu/abs/1923PA.....31...82P A meteoric satellite] (англ.) // Popular Astronomy. — 1923. — Vol. 31. — P. 82-85.

Литература

  • Колчинский И.Г., Корсунь А.А., Родригес М.Г. Астрономы: Биографический справочник. — 2-е изд., перераб. и доп.. — Киев: Наукова думка, 1986. — 512 с.

Ссылки и источники

  • [adsabs.harvard.edu/abs/1907PA.....15..274P The Place of Origin of the Moon — The Volcani Problems]
  • Pickering W. H. (1930). «[adsabs.harvard.edu/abs/1931MNRAS..91..812P The discovery of Pluto]». Monthly Notices of the Royal Astronomical Society 91 (1): 0812–0817.
  • [adsabs.harvard.edu//full/seri/JRASC/0032//0000157.000.html JRASC 32 (1938) 157] (one paragraph)
  • [adsabs.harvard.edu//full/seri/MNRAS/0099//0000328.000.html MNRAS 99 (1939) 328]
  • [adsabs.harvard.edu//full/seri/PASP./0050//0000122.000.html PASP 50 (1938) 122]
  • [www.home-edu.ru/user/f/00000895/7_9/pikering.htm Список Пикеринга]

Отрывок, характеризующий Пикеринг, Уильям Генри

«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.


В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
– Так таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? – спрашивала одна дама.
– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.
– Кузьмич… со всех сторон… и слезы… – повторил кто то смеясь.
– Не будьте злы, – погрозив пальцем, с другого конца стола, проговорила Анна Павловна, – c'est un si brave et excellent homme notre bon Viasmitinoff… [Это такой прекрасный человек, наш добрый Вязмитинов…]
Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»
Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.
Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился в состоянии человека, углубленного в какое нибудь занятие. Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали в его душе отрывочные мысли и впечатления из действительности.