Пиккель, Каспар Клеменс
Каспар Клеменс Пиккель | |
Caspar Clemens Pickel | |
Основные сведения | |
---|---|
Дата рождения | |
Место рождения | |
Дата смерти | |
Место смерти |
Каспар Клеменс Пиккель (нем. Caspar Clemens Pickel) (* 8 апреля 1847 в Коттенхайме у Maйена; † 7 ноября 1939 в Дюссельдорфе) — немецкий архитектор, специализировавшийся на проектировании и сооружении католических церковных зданий на западе Германии.
Биография
Родителями Каспара Клеменса Пиккеля были Каспар Пиккель (владелец карьера по добыче базальта и одновременно председатель католической общины в Коттенхайме) и мать Катарина Пиккель, урожденная Долль. Закончив обучение в ремесленном училище Кобленца (1861—1864), он поступил в 1865 году в в Берлинскую академию архитектуры. В 1867 году принимается на должность сотрудника частного архитектурного бюро Августа Ринклаке в Дюссельдорфе. С 1870 года по 1876 год Пиккель живёт и работает в Эссене, где руководит постройкой нескольких объектов, сооружавшихся по проектам Ринклакена. В 1876 Пиккель принимает Дюссельдорфское бюро Ринклакена (который переехал в Брауншвейг), где проявляет себя как талантливый архитектор и успешный руководитель.
За особые заслуги перед родиной Пиккель удостаивается звания почётного гражданина Коттенхайма. Кроме того, специальным указом прусского короля ему была присвоено звание советника по вопросам строительства с вручением ордена Красного орла 4-го класса. Папа Римский наградил Пиккеля орденом Святого Сильвестра. Пиккель являлся членом дюссельдорфского общества деятелей искусства (Малькастен) и Союза Архитекторов Германии (BDA).
Архитектурные объекты
- 1881—1883: католическая приходская церковь Святого Павлина (Трирского) в Веллинге (памятник архитектуры под защитой закона).
- 1883—1886: перестройка католической приходской церкви Святого Георгия Победоносца в Амерне (Швальмталь) (cовместный проект с Августом Ринклаке).
- 1887—1898: католическая приходская церковь Святого Иосифа в Крефельде.
- 1888—1890: католическая церковь Успения Богородицы в Мюльхайме-Керлихе.
- 1888—1890: католическая приходская церковь Святой великомученицы Варвары в Вайберне.
- 1888—1891: католическая приходская церковь Святого Иоанна Крестителя в Броле-Лютцинге.
- 1890—1892: католическая церковь Успения Богородицы в Дюссельдорфе-Флингерне.[1]
- 1891—1896: Новая церковь Святого Гериберта в Кёльне-Дойце.
- 1892—1895: католическая приходская церковь Святой Девы Марии в Хагене.
- 1893—1895: католическая часовня Девы Марии (филиал-церковь) в Аденау (памятник архитектуры под защитой закона).
- 1894: католическая часовня Святой Девы Марии в Деденбахе.
- 1895—1898: католическая приходская церковь Святого Апостола Петра в Дюссельдорфе.[1]
- 1896: католическая церковь Святого Дионисия в Рингене, Графшафт.
- около 1900: часовня в католической клинике Святой Елизаветы в Бохуме.[2]
- 1900—1902: перестройка (расширение) католической церкви Пресвятой Троицы в Вайсентурме.
- 1900—1903: католическая церковь Пресвятой Богородицы монастыря капуцинов в Оберхаузене-Штеркраде.
- 1900—1903: католическая приходская церковь Святого Иоанна (Яна) Непомуцкого в Криппе (Ремаген).
- 1902—1904: здание монастыря доминиканцев в Кёльне.
- 1903—1904: католическая приходская церковь Святого Иосифа (Обручника) в Бушхаузене (Оберхаузен).
- 1904: перестройка (расширение) католической приходской церкви Святого Николая в Коттенхайме.[3]
- 1904: католическая приходская церковь Святых Петра и Павла в Краненбурге (Нижний Рейн.
- 1904—1906: церковь бывщего монастыря Святой Анны в Ремагене.
- 1906—1907: католическая монастырская церковь и монастырь Святого Диминика в Даттельне-Меккингхофене.
- 1905—1907: католическая церковь Сердца Христова в Оберхаузене-Штеркраде.
- 1908: католическая приходская церковь Святого Ламберта в Кирхдауне (Бад-Нойенар-Арвайлер).
- 1909—1911: перестройка и расширение католической приходской церкви Святого Петра в Бюдерихе (Везель).
- 1909—1912: бывший больничный корпус католической блаженной Марии Терезы Хаце (Терезиен-госпиталь) на улице Альтештадт (Дюселльдорф).
- 1910: католическая (доминиканская) церковь Святой Марии-Победительницы в Берлине (здание разрушено в 1929 году при строительстве метро (необратимое проседание грунта).
- 1910—1915: расширение католической приходской церкви Святой Елены в Райндалене (Мёнхенгладбах).
- 1911—1912: католическая приходская церковь Сердца Христова в Майене.
- 1911—1915: расширение католической приходской церкви Святого Николая в Кёнигсфельде (строительство заканчивал архитектор Петер Маркс).
- 1914—1915: расширение католической приходской церкви Святого Михаила в Верингхаузене (Хаген).
Напишите отзыв о статье "Пиккель, Каспар Клеменс"
Примечания
- ↑ 1 2 Roland Kanz, Jürgen Wiener (Hrsg.): Architekturführer Düsseldorf. Dietrich Reimer Verlag, Berlin 2001, ISBN 3-496-01232-3. Роланд Канц, Юрген Винер (издатель): «Архитектурный путеводитель по Дюссельдорфу». Изд-во Дитриха Раймера, Берлин, 2001, ISBN 3-496-01232-3.
- ↑ Christel Darmstadt (Hrsg.), Rüdiger Jordan: Sakrale Baukunst in Bochum. Schürmann & Klagges, Bochum 2003, ISBN 3-920612-94-9, S. 243. (mit Kurzbiografie). Христель Дармштадт (издатель), Рюдигер Йордан: «Сакральные сооружения Бохума». Изд-во «Шюрманн&Клаггес», Бохум, 2003, ISBN 3-920612-94-9, стр. 243.
- ↑ Claudius Engelhardt: Die Pfarrkirche in Kottenheim. Ein Rundgang durch die Kirche und ihre Geschichte. BoD — Books on Demand, Norderstedt 2014, ISBN 978-3-7322-9829-7. Клавдий Энгельхардт: «Приходская церковь в Коттенхайме. Путеводитель по церкви и её истории». Изд-во «Bod-Books on Demand», Норденштедт, 2014, ISBN 978-3-7322-9829-7.
Литература
- Horst Schmittges: Caspar Clemens Pickel 1847—1939. Prestel, München 1971, ISBN 3-7913-0339-2. Хорст Шмиттгес: Каспар Клеменс Пиккель 1847—1939, изд-во Престель, Мюнхен, 1971. ISBN 3-7913-0339-2.
Ссылки
Пиккель, Каспар Клеменс на Викискладе? |
- [www.historismus.net/ Биографические данные на сайте www.historismus.net] (нем.)
Отрывок, характеризующий Пиккель, Каспар Клеменс
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.
Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил:
– Un cerveau fele – je le disais toujours. [Полусумасшедший – я всегда это говорил.]
– Я вперед сказала, – говорила Анна Павловна о Пьере, – я тогда же сейчас сказала, и прежде всех (она настаивала на своем первенстве), что это безумный молодой человек, испорченный развратными идеями века. Я тогда еще сказала это, когда все восхищались им и он только приехал из за границы, и помните, у меня как то вечером представлял из себя какого то Марата. Чем же кончилось? Я тогда еще не желала этой свадьбы и предсказала всё, что случится.
Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l'essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.
Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l'as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.
Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.
Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.