Пико, Андрес
Андрес Пико (18 ноября 1810 — 14 февраля 1876) — влиятельный калифорниец XIX века мексиканского происхождения.
В 1845 году Андрес Пико и Хуан Мансо получили девятилетний арендный договор на долину Сан-Фернандо. Пико руководил ранчо около Лос-Анджелеса, на котором выращивался крупный рогатый скот.
Во время Американо-мексиканской войны Пико командовал мексиканскими силами в Калифорнии и был губернатором Верхней Калифорнии, противостоя американскому временному правительству. В 1846 году Пико осуществил успешную атаку на силы под командованием американского генерала Стивена Карни возле городка Сан-Паскуаль (битва при Сан-Паскуале). Однако, не имея достаточных сил противостоять американцам и под страхом того, что Карни может расстрелять его, 13 января 1847 года Пико с американским офицером Джоном Фримонтом подписал Кауенгский договор, положивший конец войне в Калифорнии[1].
После того как Калифорния стала штатом США, Пико остался там[2] и сохранил свои земельные владения, и позже (в 1860—1861 годах) занимал пост сенатора от Калифорнии как представитель демократов и защитник рабства.
Андрес Пико был братом Пико Пико, предыдущего и последнего официально назначенного губернатора мексиканской Верхней Калифорнии. Андрес Пико никогда не был женат, но усыновил нескольких детей.
Напишите отзыв о статье "Пико, Андрес"
Примечания
- ↑ Pitt Leonard. Los Angeles A to Z: An Encyclopedia of the City and County. — Berkeley: University of California Press, 1997. — P. 392. — ISBN 0-520-20274-0.
- ↑ [www.sfvhs.com/AndresPicoAdobe2.htm "Andreas Pico Adobe"], The Branding Iron, December 1976, Number 124; reprinted by the San Fernando Valley Historical Society, 1977; accessed 11 October 2011
Отрывок, характеризующий Пико, Андрес
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
