Пильщиков, Игорь Алексеевич

И́горь Алексе́евич Пи́льщиков (род. 2 января 1967, Новосибирск) — российский филолог, в 1994—2013 годах редактор журнала «Philologica». Доктор филологических наук (2008), ведущий научный сотрудник Института мировой культуры МГУ им. Ломоносова. Главный редактор Фундаментальной электронной библиотеки «Русская литература и фольклор»; научный редактор Русской виртуальной библиотеки. Лауреат премии Европейской академии (1997); стипендиат Таллинского университета (Лотмановская стипендия, 2009).

Биография и научная деятельность

В 1991 году окончил с отличием филологический факультет Тартуского университета, в 1998 году — аспирантуру филологического факультета МГУ, в 2006 году — докторантуру Института языкознания Российской академии наук.

В 2004 году — приглашённый профессор при отделении лингвистики Пизанского университета. В 2004 и 2006 годах — приглашённый профессор при отделении славистики и центральноевропейских исследований Римского университета «La Sapienza». В 2009 году — приглашённый исследователь при институте европеистики университета Нотр-Дам (США, штат Индиана).

Основные направления исследовательской деятельности: лингвистическая поэтика, теория и история поэтического языка, теория и история художественного перевода, языковые контакты, история русской литературы XVIII—XIX веков, сравнительное литературоведение, русско-европейские культурные связи, история русской филологии, традиционная и компьютерная текстология, электронные библиотеки, автоматический анализ текста.

Основные работы

Со времени первой публикации в 1988 году выпустил в свет более 100 научных трудов.

Монографии:

• Пильщиков И. А. Батюшков и литература Италии: филологические разыскания / под редакцией М. И. Шапира. — М.: Языки славянской культуры, 2003. — 314 с.
• Добродомов И. Г., Пильщиков И. А. Лексика и фразеология «Евгения Онегина»: герменевтические очерки. — М.: Языки славянских культур, 2008. — 312 с.

Отрывок, характеризующий Пильщиков, Игорь Алексеевич

– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.