Пимен Угрешский

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Пимен и фамилией Мясников.

Пимен Угрешский
Пимен Угрешский
Имя в миру	Пётр Дмитриевич Мясни­ков
Рождение	10 августа 1810(1810-08-10) город Вологда
Смерть	17 августа 1880(1880-08-17) (70 лет) Николо-Угрешский монастырь
Монашеское имя	Пимен
Почитается	в Православной Церкви
Прославлен	в 2004 году
В лике	преподобных
Главная святыня	мощи в Николо-Угрешском монастыре в городе Дзержинске Московской области
День памяти	30 августа, 17 августа (по юлианскиму календарю)
Покровитель	города Дзержинский

Пи́мен Угре́шский (в миру Пётр Дми́триевич Мяснико́в; 10 августа 1810, Вологда — 17 августа 1880, Угреша, Московская губерния) — архимандрит Русской православной церкви, многолетний настоятель Николо-Угрешского монастыря, превративший его в один из крупнейших духовных центров Подмосковья.

Канонизирован Русской православной церковью в 2004 году в лике преподобных.

Жизнеописание

Родился 10 августа 1810 года в городе Вологде. Был единственным сыном (кроме дочерей, одна из которых также стала монахиней) у родителей Дмитрия Афанасьевича и Авдотьи Петровны — людей богатых и благочестивых, происходивших из торгового сословия; отец был церковным старостой в своем приходе.

Единственной учительницей Петра была «портниха Пелагея Егоровна», обучившая его грамоте. Каждую свободную минуту он проводил в церкви; в одиннадцать лет свободно читал Библию, прочитал книгу «Алфавит Духовный» и к 17 годам уже принял решение стать монахом. В 1830 году в Семигородней пустыни он познакомился с Дмитрием Брянчаниновым, духовная беседа с которым произвела на него сильное впечатление и окончательно утвердила его желание удалиться в монастырь. После того, как Дмитрий Брянчанинов был в пострижении наречён Игнатием, он некоторое время жил у Петра Дмитриевича Мясникова, поскольку родители отказывались принимать новопостриженного инока.

В июне 1832 года Пётр поступил в Кирилло-Новоезерский монастырь, где настоятелем был в то время игумен Аркадий, избранный на это место по указанию архимандрита Феофана Новоезерского, ученика преподобного Феодора Санаксарского. Юный послушник Петр находился на послушании помощником келаря. Не без пользы провел он время своего новоначалия в Новоезерском монастыре и по прошествии многих лет, вспоминая о своём там жительстве, рассказывал многие подробности виденного им и различные обстоятельства тамошнего житья, глубоко врезавшиеся в его память. В Новоезерском монастыре юноша был помощником келаря — готовил облачения к службе.

В том же 1832 году Пётр Мясников посетил Брянчанинова в Лопотове монастыре, настоятелем которого тот был. При отъезде о. Игнатий снабдил его письмами в Оптину Пустынь — к старцу Льву и к иеромонаху Иларию, который в это время был в Оптине ризничим и в следующем году, перейдя в Оптину пустынь, стал келейником иеромонаха Илария.

Когда по рекомендации игумена Игнатия (Брянчанинова) в 1834 году иеромонах Иларий был назначен настоятелем Николо-Угрешского монастыря, с воз­ведением в сан игумена, на новое место слу­жения он прибыл со своим келейником. В своих «Воспоминаниях» Пимен написал: «Келейническое послушание при отце Иларии я исправлял в продолжение пяти с половиной лет; келлии особой у меня не было, и я жил в передней за ширмами, которыми отгораживался угол и окно. За недостатком людей я имел несколько послушаний: я был 1) келейником настоятеля, 2) трапезным, 3) погребничим, а за неимением — келарем и 4) свечником».

26 марта 1838 года, в Лазареву Субботу, игумен Иларий постриг послушника Петра в мантию с именем Пимен в честь преподобного Пимена Великого. 23 февраля 1839 года рукоположили в иеродиакона. 25 апреля 1840 года рукоположён в сан иеромонаха. 26 февраля 1844 года утверждён в должности казначея.

Удовлетворив просьбу игумена Николо-Угрешского монастыря Илария — об уходе на покой, 16 ноября 1852 года митрополит Филарет (Дроздов) поручил управление монастырём о. Пимену. Первое, что сделал о. Пимен в новой должности, это ввёл в монастыре общежитие, которого долго добивался митрополит, но которому противился о. Иларий — 16 октября 1853 года Николо-Угреш­ский монастырь был преобразован из штатного в общежительный, а иеромонах Пимен был возведён в сан игумена и назначен настоятелем обители.

Трудами отца Пимена было выстроено в монастыре пять церквей: Николаевский собор в 1843 году, церковь преподобной Марии Египетской в 1851 году, Успенская в 1852 году и в 1860 году — Скорбященская и Петропавловская скитская. Все они были освящены митрополитом Московским Филаретом. За несколько дней до смерти архимандрита Пимена в монастыре был заложен грандиозный Спасо-Преображенский собор.

Праведная кончина архимандрита Пимена последовала 17 августа 1880 года.

Почитание и канонизация

Почитание архимандрита Пимена началось сразу же после его блаженной кончины, множество паломников приходило к месту его погребения. Часовня над могилой отца Пимена никогда не бывала безлюдной, многие приносили ему свои молитвы, воздыхания, скорби и радости.

После Октябрьской революции часовня на братском кладбище была разрушена; склеп, в котором покоился архимандрит Пимен, был осквернен и заброшен.

Возобновление почитания архимандрита Пимена произошло вместе с открытием обители в 1990 году.

Одной из тех, кто приложил усердие к возобновлению Николо-Угрешского монастыря, была Таисия Даниловна Сычева (1931—1999). Она многие годы молилась о упокоении души архимандрита Пимена и заказывала по нему панихиды. В последние годы жизни Таисия Даниловна страдала тяжелым недугом. В болезни она всегда обращалась за помощью к архимандриту Пимену и чувствовала, что именно его молитвенным предстательством уменьшались её страдания. Господь укреплял её в болезни, так что она переносила боли, не принимая сильнодействующих лекарств.

В октябре 1998 года, совершая паломничество по святым местам Подмосковья, в Николо-Угрешский монастырь приехала монахиня Феофания (Тарасова). Утром 7 ноября матушка потеряла сознание и в очень тяжелом состоянии была доставлена в неврологическое отделение Дзержинской больницы. Матушка не могла ни говорить, ни двигаться. По мнению врачей, это было следствием острого нарушения мозгового кровообращения, и надежды на её выздоровление почти не было. Предполагалось перед кончиной постричь матушку в великую схиму. Близкие горячо молились о выздоровлении матушки, заказывали молебны о здравии в Николо-Угрешской обители и просили помощи болящей, молитвенно обращаясь к архимандриту Пимену. Неоднократно священнослужители монастыря по просьбе близких монахини Феофании служили по нему панихиды. К удивлению врачей, восьмидесятилетняя матушка начала быстро поправляться, речь её вновь стала четкой, и 27 ноября она ушла из больницы здоровой. Близкие матушке люди видят в этом чуде исцеления несомненное заступничество архимандрита Пимена.

На Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в 2004 году определено было причислить архимандрита Пимена, ранее прославленного как местночтимого святого Московской епархии, к лику общецерковных святых и включить в месяцеслов Русской православной церкви. Память преподобного Пимена Угрешского совершается в день его кончины, 17/30 августа.

Мощи преподобного Пимена Угрешского покоятся в Спасо-Преображенском соборе Николо-Угрешского монастыря.

Литература

• Архимандрит Пимен. Настоятель Николо-Угрешского монастыря. Биографический очерк (1810—1880). — М, 1998.
• Егорова Е., Антонова И. Угреша. Страницы истории. — Дзержинский, 2005.
• Благово Д. [dlib.rsl.ru/viewer/01003605325#?page=2 Исторический очерк Николаевского Угрешского общежительного мужского монастыря]. — М., 1872.
• Перевезенцев С. В. Свято-Никольский Угрешский ставропигиальный мужской монастырь. История, современность, будущее. — М., 2004.
• Угреша. Историческое описание Николаевскаго-Угрешскаго общежительнаго монастыря. — М., 1888.
• Патюлина Н. Пимен Угрешский: к вопросу о роли личности в истории социального служения // История государства и права. — СПб. — 2008. — № 21.
• [www.srcc.msu.ru/bib_roc/jmp/03/06-03/08.htm Труды и дни Николо-Угрешского монастыря] // Журнал Московской Патриархии. — 2003. — № 6.

Ссылки

• Савчук Р. [rusk.ru/st.php?idar=62514 Преподобный Пимен Угрешский: «обычный» святой]
• Алекаев А. [rusk.ru/st.php?idar=63132 Преподобный Пимен Угрешский: «обычный» святой (дополнение)]
• Ильичева Н. [russdom.ru/node/3157 «Не спрашивают тебя - молчи»]
• [baltym.prihod.ru/bibliocat/view/id/1116910#.D0.9F.D0.B5.D1.80.D0.B5.D0.BF.D0.B8.D1.81.D0.BA.D0.B0_.D1.81.D0.B2.D1.8F.D1.82.D0.B8.D1.82.D0.B5.D0.BB.D1.8F_.D0.98.D0.B3.D0.BD.D0.B0.D1.82.D0.B8.D1.8F_.D1.81_.D0.B8.D0.B3.D1.83.D0.BC.D0.B5.D0.BD.D0.BE.D0.BC_.D0.98.D0.BB.D0.B0.D1.80.D0.B8.D0.B5.D0.BC Святитель Игнатий Брянчанинов. Переписка святителя Игнатия с игуменом Иларием].

Отрывок, характеризующий Пимен Угрешский

– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.


На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.
– Les huzards de Pavlograd? [Павлоградские гусары?] – вопросительно сказал он.
– La reserve, sire! [Резерв, ваше величество!] – отвечал чей то другой голос, столь человеческий после того нечеловеческого голоса, который сказал: Les huzards de Pavlograd?
Государь поровнялся с Ростовым и остановился. Лицо Александра было еще прекраснее, чем на смотру три дня тому назад. Оно сияло такою веселостью и молодостью, такою невинною молодостью, что напоминало ребяческую четырнадцатилетнюю резвость, и вместе с тем это было всё таки лицо величественного императора. Случайно оглядывая эскадрон, глаза государя встретились с глазами Ростова и не более как на две секунды остановились на них. Понял ли государь, что делалось в душе Ростова (Ростову казалось, что он всё понял), но он посмотрел секунды две своими голубыми глазами в лицо Ростова. (Мягко и кротко лился из них свет.) Потом вдруг он приподнял брови, резким движением ударил левой ногой лошадь и галопом поехал вперед.
Молодой император не мог воздержаться от желания присутствовать при сражении и, несмотря на все представления придворных, в 12 часов, отделившись от 3 й колонны, при которой он следовал, поскакал к авангарду. Еще не доезжая до гусар, несколько адъютантов встретили его с известием о счастливом исходе дела.
Сражение, состоявшее только в том, что захвачен эскадрон французов, было представлено как блестящая победа над французами, и потому государь и вся армия, особенно после того, как не разошелся еще пороховой дым на поле сражения, верили, что французы побеждены и отступают против своей воли. Несколько минут после того, как проехал государь, дивизион павлоградцев потребовали вперед. В самом Вишау, маленьком немецком городке, Ростов еще раз увидал государя. На площади города, на которой была до приезда государя довольно сильная перестрелка, лежало несколько человек убитых и раненых, которых не успели подобрать. Государь, окруженный свитою военных и невоенных, был на рыжей, уже другой, чем на смотру, энглизированной кобыле и, склонившись на бок, грациозным жестом держа золотой лорнет у глаза, смотрел в него на лежащего ничком, без кивера, с окровавленною головою солдата. Солдат раненый был так нечист, груб и гадок, что Ростова оскорбила близость его к государю. Ростов видел, как содрогнулись, как бы от пробежавшего мороза, сутуловатые плечи государя, как левая нога его судорожно стала бить шпорой бок лошади, и как приученная лошадь равнодушно оглядывалась и не трогалась с места. Слезший с лошади адъютант взял под руки солдата и стал класть на появившиеся носилки. Солдат застонал.