Пимоненко, Николай Корнильевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Николай Корнильевич Пимоненко
Николай Корнилiевичъ Пимоненко

Художник Н. К. Пимоненко в своей мастерской. Фотография, (1900-е годы)
Подданство:

Российская империя Российская империя

Жанр:

жанровая живопись

Учёба:
Стиль:

реализм

Награды:

Две малые и одна большая серебряные медали Императорской Академии художеств «За успех в рисовании»[1][2]
Государственные:

Звания:

академик, почётный вольный общник (1891) Императорской Академии художеств[3].

Никола́й Корни́льевич Пимоне́нко (русс. дореф.: Николай Корнилiевичъ Пимоненко, укр. Микола Корнилович Пимоненко; 9 (21) марта 1862, Киев (на Пиорке), Киевская губерния, Российская империя — 26 марта (8 апреля1912, Киев, Российская империя) — русско-украинский[4] жанровый живописец, академик Императорской Санкт-Петербургской Академии художеств, член Товарищества передвижных художественных выставок[5].





Биография

Николай Пимоненко родился в пригороде Киева — Приорке[6], в семье мещанина, резчика по дереву, хозяина иконописной мастерской Корнилия Даниловича Пимоненко. Обучался иконописи в иконописной школе при Киево-Печерской лавре, где в 1876 году был замечен Николаем Ивановичем Мурашко, основателем и директором Киевской рисовальной школы.

Мурашко, оценив несомненный талант мальчика, уговорил содержавшего Киевскую рисовальную школу мецената Н. И. Терещенко, принять Пимоненко в школу бесплатно[7]. Обучался в классе у Иосифа-Казимира Будкевича и Харитона Платонова. В 1880 году, на второй год учёбы, Пимоненко признан лучшим учеником и зачислен в штат школы репетитором. В 1882 году выпускается из школы с присвоением звания учителя рисования.

Осенью 1882 года сдаёт экзамены и поступает в Императорскую Академию художеств вольнослушателем. Учился в мастерской Владимира Донатовича Орловского, на дочери которого впоследствии женился Пимоненко[8]. Награждён двумя малыми и одной большой серебряной медалью Академии «За успех в рисовании»[9].

В 1884 году из-за плохого здоровья и по настоянию врачей покидает Академию и, вернувшись в Киев, поступает на должность старшего преподавателя Киевской рисовальной школы, где преподаёт вплоть до 1901 года, когда школа прекратила существование[7].

Принял участие в организации Киевского художественного училища, находившегося в ведении Императорской Академии художеств. Статский советник, с 1900 года и до конца жизни преподавал графику в Киевском политехническом институте императора Александра II[2][7].

В 1891 году за выставленные на академической выставке картины «Свадьба в Киевской губернии» и «Утро Христова Воскресения» Н. К. Пимоненко получает звание почетного вольного общника Императорской Академии художеств[9].

1 января 1897 года за образы Святого Николая и Святой Александры в Киевском соборе Святого Владимира награждён императором орденом Святой Анны III степени[10].

Участвовал в международных выставках в Берлине, Париже, Лондоне и Мюнхене. В 1909 году за картину «Гопак» Пимоненко награждается золотой медалью Салона де Пари Общества французских художников. Картина, имевшая большой успех была приобретена Лувром. Член Товарищества передвижных художественных выстовок (с 1899 года), Товарищества южнорусских художников, Общества мюнхенских художников и Парижского интернационального союза искусства и литературы[6].

В 1904 году Н. К. Пимоненко Советом Императорской Академии художеств присвоено почетное звание Академика живописи «за известность на художественном поприще»[10].

После тяжёлой болезни 26 марта 1912 года Пимоненко скончался. Похоронен на Лукьяновском кладбище в Киеве[11].

В 1913 году в Императорской Академии художеств состоялась посмертная выставка художника, на которой экспонировалось 184 картины, 419 этюдов и 112 рисунков карандашом[10].

Библиография

  • Затенацкий Я. П. [www.worldcat.org/title/nikolai-kornilievich-pimonenko-zhizn-i-tvorchestvo-1862-1912/oclc/652334680?referer=br&ht=edition Николай Корнилович Пимоненко: жизнь и творчество 1862 - 1912]. — Киев: Академия наук Украинской ССР; Институт искусствоведения, фольклора и этнографии., 1955. — 110 с.
  • Огиевская И. В. Николай Пимоненко: Альбом = Микола Пимоненко: Альбом. — Киев: Мистецтво, 1983. — 107 с. — 22 000 экз.
  • Живопись. Владимир Орловский, Николай Пимоненко = Живопис. Володимир Орловський, Микола Пимоненко. — Хмельницкий: Артанія Нова. Галерея, 2008. — 192 с. — ISBN 966-8914-03-1.

Музеи и памятные места

Интересные факты

  • Картина Н. К. Пимоненко «До дому» послужила причиной скандала в среде Передвижников[6]. Картина без разрешения художника стала прототипом водочной этикетки «Спотыкач», выпускаемой водочным фабрикантом Шустовым. Передвижники написали гневное письмо Пимоненко, обвинив его в продажности. Художник был вынужден подать в суд на фабриканта с требованием изъять из продажи «Спотыкач», а этикетку уничтожить[7].
  • В 2006 году был поставлен «абсолютный мировой рекорд продаж художника Пимоненко»[14] — полотно «Продавщица холста», (1901), было продано с аукциона за 160 тысяч долларов США.

Галерея

См. также

Напишите отзыв о статье "Пимоненко, Николай Корнильевич"

Примечания

  1. Кондаков С. Н. [dlib.rsl.ru/viewer/01004180464#?page=158 ПИМОНЕНКО, Николай Корнилiевичъ] // [dlib.rsl.ru/viewer/01004180464#?page=2 Список русских художников к юбилейному справочнику Императорской Академии Художеств] = Списокъ русскихъ художниковъ къ юбилейному справочнику Императорской Академiи Художествъ. — СПб.: Товарищество Р. Голике и А. Вильборг., 1914. — Т. II. — С. 153. — 454 с.
  2. 1 2 [kpi.ua/pymonenko Пимоненко Микола Корнилович] (укр.). Національний технічний університет України. Проверено 30 января 2011. [www.webcitation.org/65uvas8bd Архивировано из первоисточника 4 марта 2012].
  3. Кондаков С. Н. [dlib.rsl.ru/viewer/01004180465#?page=346 Почётные вольные общники.] // [dlib.rsl.ru/viewer/01004180465#?page=2 Юбилейный справочник Императорской Академии Художеств. 1764-1914.] = Юбилейный справочникъ Императорской Академiи Художествъ. 1764-1914.. — Санкт-Петербург: Товарищество Р. Голике и А. Вильборг, 1914. — Т. I. — С. 318. — 350 с.
  4. [books.google.ru/books?id=LZ7LAAAAQBAJ&pg=PT385&dq=%D0%BF%D0%B8%D0%BC%D0%BE%D0%BD%D0%B5%D0%BD%D0%BA%D0%BE+%D1%80%D1%83%D1%81%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9+%D1%85%D1%83%D0%B4%D0%BE%D0%B6%D0%BD%D0%B8%D0%BA&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwikm7eI2sPLAhXGYpoKHZXRBsoQ6AEIQTAI#v=onepage&q=%D0%BF%D0%B8%D0%BC%D0%BE%D0%BD%D0%B5%D0%BD%D0%BA%D0%BE%20%D1%80%D1%83%D1%81%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9%20%D1%85%D1%83%D0%B4%D0%BE%D0%B6%D0%BD%D0%B8%D0%BA&f=false Коновалов Э. Г. Новый полный биографический словарь русских художников. М., 2008 С. 386.]
  5. Рогинская Ф. С. [www.tphv-history.ru/books/roginskaya-tphv32.html Список членов Товарищества передвижных художественных выставок] // [books.google.ru/books?id=R4IuAQAAIAAJ&q=%D0%A0%D0%BE%D0%B3%D0%B8%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F&dq=%D0%A0%D0%BE%D0%B3%D0%B8%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F&hl=ru&ei=9F4vToezOceSOuHq6X4&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=1&ved=0CCkQ6AEwAA Товарищество передвижных художественных выставок]. — М: Искусство, 1989. — 429 с. — 30 000 экз. — ISBN 5-87685-054-3.
  6. 1 2 3 Овсянников Сергей. [www.rybinskayasreda.ru/story/%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%BB%D0%B0%D0%B9-%D0%BF%D0%B8%D0%BC%D0%BE%D0%BD%D0%B5%D0%BD%D0%BA%D0%BE-%D0%BC%D0%B0%D1%81%D1%82%D0%B5%D1%80-%D0%B1%D0%B5%D0%B7-%D0%B4%D0%B2%D1%83%D1%85-%D1%88%D0%B5%D0%B4%D0%B5%D0%B2%D1%80%D0%BE%D0%B2 Николай Пимоненко: мастер без двух шедевров] (рус.). информационный портал Рыбинская Среда (25 декабря 2009). Проверено 23 апреля 2011. [www.webcitation.org/65uvZCnde Архивировано из первоисточника 4 марта 2012].
  7. 1 2 3 4 Кочевых Олег [otrok-ua.ru/sections/art/show/ulybka_skvoz_grust.html Улыбка сквозь грусть] (рус.) // «Отрок.ua» : Православный журнал. — Киев: Свято-Троицкий Ионинский монастырь, 2009. — Вып. март. — № 3 (39).
  8. Жбанкова Ольга [www.zn.ua/articles/30986 Классики и современники] (рус.) // «Зеркало недели. Украина» : Информационно-аналитический еженедельник. — Киев, 2003. — Вып. от 8 февраля. — № 5.
  9. 1 2 [www.slavyanskaya-kultura.ru/art/paintings/pimonenko-nikolai-kornilovich.html Пимоненко Николай Корнилович] (рус.). Славянский информационно аналитический ресурс «Славянская культура» (17 декабря 2010). Проверено 23 апреля 2011. [www.webcitation.org/65uvUP4aW Архивировано из первоисточника 4 марта 2012].
  10. 1 2 3 Блажко Элеонора [www.zn.ua/articles/16935#article Академик живописи] (рус.) // «Зеркало недели. Украина» : Информационно-аналитический еженедельник. — Киев, 1999. — Вып. от 24 июля. — № 29.
  11. Друг О., Малаков Д. [www.alyoshin.ru/Files/publika/malakov/malakov_095.html Особняки Киева] (укр.) = Особняки Києва.
  12. 1 2 Пимоненко Н. К. мемориальная доска. // [kievmy.ukrmy.com/index.php?option=com_content&view=article&id=1935:2010-12-24-09-24-14&catid=17:2010-11-20-16-09-28&Itemid=19 Энциклопедический справочник «Киев»] = Енциклопедичний довідник «Київ» / Под редакцией А. В. Кудрицкого.. — Киев: Главная редакция «Украинской советской энциклопедии», 1982. — 768 с. — 90 000 экз.
  13. [www.museum-ukraine.org.ua/index.php?go=Pages&in=view&id=50 Музей Пимоненко] (укр.) = Музей Пимоненка // Журнал «Музеї України» / Тригуб В. В.. — 2007.
  14. Бушкевич Дмитрий [www.ng.ru/printed/67244 Киев становится одним из лидеров антикварного рынка. В столице соседнего государства ставят рекорды продаж.] (рус.) // «Независимая Газета». — М: Издательство «Независимая Газета», 2006. — Вып. от 21 апреля. — № 82 (3762).

Ошибка в сносках?: Тег <ref> с именем «.D0.91.D0.A1.D0.AD», определённый в <references>, не используется в предшествующем тексте.

Ссылки

  • [youtube.com/watch?v=VCBNLpeo2VI Выставка Пимоненко в Донецком областном художественном музее] на YouTube
  • Выставка произведений Н. К. Пимоненко. Каталог (На украинском языке) / Київський державний музей українського мистецтва. - Київ: Державне видавництво образотворчого мистецтва і музичної літератури, 1963. - 58 с.[ofam.od.ua/pdf/catalog/mp.pdf]
  • [www.rybmuseum.org/page2-5.php Картины Н. К. Пимоненко в экспозиции Рыбинского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника] (рус.). Рыбинский государственный историко-архитектурный и художественный музей-заповедник. Проверено 23 апреля 2011. [www.webcitation.org/65uve59dT Архивировано из первоисточника 4 марта 2012].
  • [media.karelia.ru/~art/catalog/rus_art/web/grou1/c1_68.htm Картины Н. К. Пимоненко в экспозиции Музея изобразительных искусств Республики Карелия] (рус.). Музей изобразительных искусств Республики Карелия. Проверено 6 февраля 2011. [www.webcitation.org/65uvjTF9u Архивировано из первоисточника 4 марта 2012].
  • [artmus.culture21.ru/author.aspx?author=1149 Картины Н. К. Пимоненко в собрании Чувашского государственного художественного музея] (рус.). Республиканская дирекция культурных программ. Проверено 6 февраля 2011. [www.webcitation.org/65uvkhYNo Архивировано из первоисточника 4 марта 2012].
  • [www.bg-gallery.ru/autor.php?autor_id=800 Пимоненко Николай Корнильевич в Галерее издательства «Белый Город»] (рус.)(недоступная ссылка — история). Проверено 6 февраля 2011.
  • [www.art-catalog.ru/artist.php?id_artist=146 Пимоненко Николай Корнильевич в Энциклопедии живописи и графики Art-каталог] (рус.). Проверено 6 февраля 2011.

Отрывок, характеризующий Пимоненко, Николай Корнильевич

Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
Самый хитрый человек не мог бы искуснее вкрасться в доверие княжны, вызывая ее воспоминания лучшего времени молодости и выказывая к ним сочувствие. А между тем вся хитрость Пьера состояла только в том, что он искал своего удовольствия, вызывая в озлобленной, cyхой и по своему гордой княжне человеческие чувства.
– Да, он очень, очень добрый человек, когда находится под влиянием не дурных людей, а таких людей, как я, – говорила себе княжна.
Перемена, происшедшая в Пьере, была замечена по своему и его слугами – Терентием и Васькой. Они находили, что он много попростел. Терентий часто, раздев барина, с сапогами и платьем в руке, пожелав покойной ночи, медлил уходить, ожидая, не вступит ли барин в разговор. И большею частью Пьер останавливал Терентия, замечая, что ему хочется поговорить.
– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.


Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.


В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.
О Ростовых он слышал, что они в Костроме, и мысль о Наташе редко приходила ему. Ежели она и приходила, то только как приятное воспоминание давно прошедшего. Он чувствовал себя не только свободным от житейских условий, но и от этого чувства, которое он, как ему казалось, умышленно напустил на себя.
На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.
Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям.
– Доложи; может быть, примут, – сказал Пьер.
– Слушаю с, – отвечал официант, – пожалуйте в портретную.
Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты.