Pink Floyd

Pink Floyd
Pink Floyd в 1968 году. Слева направо: стоят Ник Мэйсон, Сид Барретт, Роджер Уотерс, Ричард Райт,сидит Дэвид Гилмор
Основная информация
Жанры	Психоделический рок Арт-рок Спэйс-рок Симфонический рок Прогрессивный рок Экспериментальный рок Эйсид-рок
Годы	1965—1995 2005 2013—2015
Страна	Великобритания Великобритания
Город	Лондон
Другое название	The Pink Floyd Sound
Лейбл	EMI
Бывшие участники	Сид Барретт Роджер Уотерс Дэвид Гилмор Ричард Райт Ник Мэйсон
Другие проекты	Stars

Pink Floyd — британская рок-группа, знаменитая своими философскими текстами, акустическими экспериментами, инновациями в оформлении альбомов и грандиозными шоу. Является одной из влиятельных и наиболее успешных групп в рок-музыке — 74,5 млн проданных альбомов в США (седьмое место), в мире же было продано около 300 млн (не считая сольных работ).

Группа была основана в 1965 году однокурсниками по архитектурному факультету лондонского политехнического института (Regent Str. Polytechnic) Ричардом Райтом (клавишные, вокал), Роджером Уотерсом (бас-гитара, вокал), Ником Мэйсоном (ударные) и их кембриджским другом Сидом Барреттом (вокал, гитара). В 1968 году к четвёрке присоединился Дэвид Гилмор, который заменил Барретта, после того как последнему пришлось покинуть группу. После ухода Барретта доминирующими фигурами в группе вначале стали бас-гитарист Роджер Уотерс и клавишник Ричард Райт, но со временем Райт уступил позиции гитаристу Дэвиду Гилмору. Уотерс с каждым новым альбомом закреплял лидерство, постепенно придя к единоначалию. После ухода Барретта и вплоть до 1983 года Уотерс был автором подавляющего большинства текстов песен группы (начиная с 1973 года в течение десяти лет тексты писал только он один) и главным автором самого концептуального альбома группы The Wall. Предпоследний альбом группы (The Division Bell), последний тур и негласный распад состоялись в 1994 году. Каждый из участников группы сделал в той или иной степени успешную карьеру, в основном опираясь на опыт альма-матер. Последнее выступление классического состава произошло в июле 2005 года на концерте Live 8.

Название

Название Pink Floyd возникло после ряда переименований групп Sigma 6, T-Set, Meggadeaths, The Screaming Abdabs, The Architectural Abdabs и The Abdabs. Вначале группа именовалась The Pink Floyd Sound, и только затем просто The Pink Floyd в честь двух блюзовых музыкантов из Северной и Южной Каролины — Пинка Андерсона (англ.) (англ. Pink Anderson) и Флойда Кансила (англ.) (англ. Floyd Council). Определённый артикль «The» был отброшен из названия только после 1970 г. (см., напр., обложку пластинки с музыкой к «Забриски-пойнт»).

История

Формирование (1963—1964)

Ник Мэйсон и Роджер Уотерс познакомились в университете Вестминстера в Лондоне, где оба учились на факультете архитектуры. Они начали играть вместе в группе, сформированной Китом Ноблом и Кливом Меткалфом. Позже к ним присоединился Ричард Райт, и секстет был назван Sigma 6. Девушка Райта — Джульетта Гейл — была частой гостьей на репетициях группы. Роджер Уотерс, прежде чем перейти на бас-гитару, играл на ритм-гитаре. Sigma 6 играла песни группы The Searchers и материал, написанный студентом Кеном Чэпменом, который стал менеджером группы и автором песен.

В сентябре 1963 года Мэйсон и Уотерс переехали на более дешевую квартиру на Стэнхоп Гарденс, владельцем которой был преподаватель университета — Майк Леонард. Леонард помогал молодой группе в репетициях. Sigma 6 использовала эту квартиру для своих репетиций. Позже Мэйсон выехал из квартиры, а его комнату занял новый гитарист Боб Клоуз. На протяжении выступлений название группы неоднократно менялось. Вскоре Меткалф и Нобэл покинули состав группы. Осенью 1963 года в Лондон приезжает давний друг Роджера, семнадцатилетний Сид Барретт. Уотерс и Барретт были приятелями с детства (Уотерс часто навещал Барретта в доме его матери). Барретт присоединился к составу Tea Set в 1964-м году и поселился у Уотерса и Клоуза.

Период с Сидом Барреттом (1964—1968)

Как The Pink Floyd Sound

После ухода Ноубела и Меткалфа Tea Set лишился вокалистов. Испытывая сильный недостаток в вокале, Клоуз познакомил группу с Крисом Деннисом. Под предводительством Денниса Tea Set сменило название на The Pink Floyd Sound, в честь двух блюзовых музыкантов, записи которых Барретт держал в собственной коллекции — Пинка Андерсона и Флойда Каунсила. Баррет переименовал группу, поскольку на одном из выступлений он выяснил, что на нём присутствовала группа, которая тоже носила название Tea Set. Сам Деннис позже уехал в Бахрейн, назначив Сида Барретта фронтменом группы.

Первый визит на студию звукозаписи произошёл в декабре 1964 года. Члены группы попали в студию благодаря связям Райта. Его друг работал в студии на Вэст Нампстиде и использовал перерыв для записи нескольких сетов The Pink Floyd Sound. Во время их сессий были записаны четыре песни, которые стали первыми демозаписями группы, и включали в себя кавер на классическую ритм-н-блюзовую композицию «I’m A King Bee» и три песни сочиненных Сидом Барреттом: «Butterfly», «Lucy Leave» и «Double O Bo».

Затем The Pink Floyd Sound стали постоянными гостями в лондонском Каунтдаун Клаб, где отыгрывали по 90 минут с позднего вечера до раннего утра. Также группа была приглашена на телепередачу «Ready Steady Go!», которая искала молодые таланты. Боб Клоуз покинул группу в 1965-м году, а лид-гитаристом и вокалистом группы стал Сид Барретт.

The Pink Floyd Sound продолжали играть в клубах преимущественно ритм-н-блюзовые композиции. На одном из таких выступлений в марте 1966 года их заметил Питер Дженнер. Дженнер, лектор в лондонской школе экономики и политических наук, был восхищён акустическими эффектами, созданными Барреттом и Райтом во время их выступления, и совместно со своим другом Эндрю Кингом стал менеджером группы. Именно в это время группа стала экспериментировать в музыке и со своими выступлениями. Под предводительством Дженнера группа начала выступать на лондонских подпольных концертах в таких клубах как UFO, а продюсеры группы организовали менеджерскую компанию для рок-групп под названием Blackhill Enterprises. В течение 1966 года The Pink Floyd Sound и Blackhill Enterprises превратились в полноценное партнерство, каждый участник которого владел шестой частью предприятия. В это же время, по совету Дженнера, группа убрала слово "Sound" из названия, превратившись в "Pink Floyd". К октябрю 1966 года записи группы пополнились ещё несколькими сетами собственных песен.

Первые записи

Первая профессиональная запись была сделана на фирме Polydor в январе 1967 года, это были композиции «Arnold Layne» и «Interstellar Overdrive». Однако почти сразу группа подписала контракт с EMI, и первые синглы вышли уже на EMI. 11 марта 1967 вышел сингл «Arnold Layne/Candy and a Currant Bun», достигший 20-го места в чартах. Однако воспроизведение на радио песни «Arnold Layne» было вскоре запрещено из-за текста: он содержал рассказ о трансвестите по имени Арнольд Лейн, который ночью при свете луны похищал с верёвок женское белье, а потом перед зеркалом наряжался в похищенное. Композиция «Candy And A Currant Bun» первоначально называлась «Let’s Roll Another One» («Давай скрутим ещё по одной»), но текст с явными намёками на употребление наркотиков пришлось срочно изменить.

16 июня вышел второй сингл «See Emily Play / The Scarecrow».

Впоследствии ранние синглы группы, сочиненные Барреттом, были изданы на альбомах The Best of the Pink Floyd (1970), Relics (1971), Masters of Rock (1974).

The Piper at the Gates of Dawn

Изданный в августе 1967 года дебютный альбом группы The Piper at the Gates of Dawn (распространён некорректный перевод названия альбома — «Волынщик у врат зари», хотя на самом деле это всего лишь название главы из любимой книги Сида «Ветер в ивах» Кеннета Грэма, где «The Piper» — это, конечно, никакой не «волынщик», а бог Пан, играющий на свирели, в переводе Ирины Токмаковой — «Свирель у порога зари») считается лучшим примером английской психоделической музыки. Треки с этой пластинки демонстрируют музыкальную смесь — от авангардной «Interstellar Overdrive» («Межпланетная езда на повышенной передаче») до причудливой «Scarecrow» («Пугало»), меланхоличной песни, написанной под вдохновением от сельских ландшафтов, окружавших Кембридж. Альбом был успешен и стал шестым в британских чартах.

Однако не все участники группы выдержали бремя свалившегося на них успеха. Употребление наркотиков и постоянные выступления сломали лидера группы Сида Барретта. Его поведение становилось всё более невыносимым, нервные срывы и психозы повторялись всё чаще, выводя из себя остальных членов группы (особенно Роджера). Неоднократно бывало, что Сид просто «выключался», «уходил в себя» прямо на концерте. В январе 1968 года к группе присоединился давний знакомый Роджера и Сида гитарист Дэвид Гилмор, чтобы заменить Барретта. Тем не менее планировалось, что Сид, хотя и не будет выступать, продолжит писать песни для группы. К сожалению, из этой затеи ничего не вышло.

В апреле 1968 года «отставка» Барретта была формализована, но Дженнер и Кинг решили остаться с ним. Шестистороннее предприятие «Blackhill Enterprises» прекратило свою деятельность. После ухода из группы Сид выпустил два сольных альбома, а затем вернулся в Кембридж к матери и стал вести отшельнический образ жизни вплоть до смерти от рака поджелудочной железы в 2006 году.

A Saucerful of Secrets

Несмотря на то, что Барретт написал бо́льшую часть материала для первого альбома, на второй альбом A Saucerful of Secrets («Блюдце, полное секретов»), вышедший в июне 1968 года, попала лишь одна песня, сочинённая им, — «Jugband Blues» («Блюз для шумового оркестра»). A Saucerful of Secrets занял девятое место в Великобритании.

Без Барретта (1969—1972)

More, Ummagumma

После написания в 1969 году группой саундтрека к фильму More («Ещё») режиссёра Барбета Шрёдера, в том же, 1969, году вышел альбом Ummagumma, частично записанный в Бирмингеме, частично в Манчестере. Это был двойной альбом, первый диск которого был первой (и на почти двадцать лет единственной официальной) записью живого выступления группы, а второй был поровну поделён на четыре части, по числу участников группы. Альбом стал высшим достижением группы на тот момент. Он занял пятую позицию в британском чарте и попал в хит-лист в США на семидесятое место.

Atom Heart Mother

В октябре 1970 года появился альбом Atom Heart Mother и занял первую строчку в чарте Великобритании. Группа росла в музыкальном плане, и теперь для реализации идей понадобился хор и симфонический оркестр. Усложнённая аранжировка потребовала привлечения специалиста со стороны, которым стал Рон Гисин (Ron Geesin). Он написал вступление к заглавной композиции, а также оркестровку альбома.

Meddle

Год спустя, в 1971 году, вышел Meddle («Вмешательство»), схожий с предыдущим альбомом Atom Heart Mother по структуре (но не по музыкальному содержанию): одну сторону пластинки заняли короткие песни и одна инструментальная пьеса, вторую — развёрнутая многочастная сюита, 23-минутная «эпическая звуковая поэма» (как её назвал Уотерс) под названием «Echoes» («Эхо»), где группа впервые использовала 16-дорожечные магнитофоны взамен четырёхканальной и восьмиканальной аппаратуры, которая применялась на Atom Heart Mother, а также синтезатор VCS3. Альбом включал помимо «Echoes» инструментальную композицию «One of These Days» — концертную классику «Пинк Флойд», где барабанщик Ник Мэйсон сильно искажённым через вокодер голосом произносит единственную фразу «Как-нибудь на днях я искрошу тебя на мелкие кусочки» («One of these days, I’m going to cut you into little pieces»), блюз «Seamus» (Шеймус — кличка собаки), сопровождающийся воем русской борзой, и песни «Fearless» и «San Tropez». Meddle занял третье место в британском хит-параде.

Obscured by Clouds

Менее известный альбом группы был выпущен в 1972 году под названием Obscured by Clouds («Скрытая облаками»), как саундтрек к фильму Барбета Шрёдера «La Vallee» («Долина»). Альбом является одним из самых любимых у Ника Мэйсона. Всего лишь 46-е место в «Топ 50» США и шестое место у себя дома. Этот альбом вплоть до A Momentary Lapse of Reason останется последним альбомом группы с текстовым вкладом Гилмора.

Пик успеха (1973—1982)

The Dark Side of the Moon

Альбом 1973 года The Dark Side of the Moon («Тёмная сторона Луны») стал звёздным часом для группы. Это была концептуальная запись — не просто собрание песен на одном диске, а работа, проникнутая единой, связующей идеей давления современного мира на психику человека. Идея была мощным катализатором творчества группы. Совместно её члены составили список тем, раскрываемых в альбоме: композиция «On The Run» («На бегу») рассказывала о паранойе; «Time» («Время») описывала приближение старости и бессмысленную трату жизни; «The Great Gig in the Sky» («Шоу на небесах», первоначально называлась «Mortality Sequence» — «Смертная череда») повествует о смерти и религии; «Money» рассказывает о деньгах, которые приходят со славой и овладевают человеком; «Us And Them» («Мы и они») говорит о конфликтах внутри общества; «Brain Damage» посвящена безумию.

Благодаря использованию нового 16-дорожечного звукозаписывающего оборудования на студии «Abbey Road», почти девяти месяцам, ушедшим на запись, и стараниям звукоинженера Алана Парсонса, альбом получился беспрецедентным и вошёл в сокровищницу звукозаписи всех времён.

Сингл «Money» попал в двадцатку хит-парада в США, а альбом стал № 1 (в Великобритании только № 2) и оставался в «Топ 200» США на протяжении 741 недели, включая 591 неделю с 1973 по 1988 годы последовательно, и несколько раз попадая на первое место. Альбом побил множество рекордов, и стал одним из самых продаваемых альбомов всех времён.

Wish You Were Here

Wish You Were Here («Жаль, что тебя здесь нет») был выпущен в 1975 году и заглавной темой в нём стало отчуждение. Вдобавок к заглавной песне, ставшей классикой Pink Floyd, альбом включает горячо принятый критикой 26-минутный трек «Shine On You Crazy Diamond» («Сияй, безумный бриллиант»), как и заглавная песня, посвящённый Сиду Баррету и его психическому распаду. Сам Барретт, располневший и стриженный наголо, неожиданно появился в лондонской студии Эбби Роуд (Abbey Road), где группа записывала альбом, посвящённый ему, произведя сильнейшее впечатление на участников Pink Floyd. Кроме того, в альбом вошли «Welcome to the Machine» («Добро пожаловать в систему») и «Have a Cigar» («Сигару?»), посвящённые бездушным нравам дельцов шоу-бизнеса. Альбом стал первым в Великобритании и в Америке. В 1995 году Гилмор и Райт назвали этот альбом своим любимым альбомом Пинк Флойд.

Animals

Ко времени выхода альбома Animals («Животные») в январе 1977 года музыка группы стала подвергаться всё более интенсивной критике со стороны нарождающегося направления панк-рока за чрезмерную «слабохарактерность» и надменность, ухода от простоты раннего рок-н-ролла. Это в значительной степени концептуально-текстовая работа со значительным влиянием Роджера Уотерса как автора текстов. Кроме того, в этом альбоме наметились тенденции использования Уотерсом акустики и бытовых звуков в качестве музыкальных элементов, столь характерных для сольных работ басиста Pink Floyd впоследствии.

Альбом содержал три длинные основные песни и две короткие, дополняющие их содержание. Концепция альбома была близка смыслу книги Джорджа Оруэлла «Скотный двор». В альбоме образы собак, свиней и овец используются как метафоры для описания или обличения членов современного общества. В музыке Animals значительно чаще используются гитары, чем в записях с предыдущих альбомов, что, возможно, связано с возрастающим напряжением между Уотерсом и Райтом, который не внёс большого вклада в альбом.

The Wall

Рок-опера The Wall («Стена») была создана при ярко выраженном доминировании Уотерса, однако и при значительном влиянии Дэвида Гилмора, а также известного продюсера из Канады Боба Эзрина. Эта работа вновь получила восторженный приём у фанатов, хотя здесь наметился отчётливый уход от привычной стилистики группы (около половины материала стало предпосылкой к сольному стилю Уотерса). Сингл из этого альбома — «Another Brick in the Wall, Part II» («Ещё один кирпич в стене, часть 2»), затрагивающий проблемы педагогики и образования, — попал на первое место в рождественском чарте синглов в Великобритании и впоследствии стал материалом ремиксов в стилистике диско и техно. Вдобавок к третьему месту в Великобритании, The Wall 15 недель в течение 1980 года находился в американском хит-параде. Альбом стал очень дорогим в процессе написания и принёс очень много расходов из-за проведения масштабных шоу. Но продажи пластинок вывели группу из финансового кризиса. В период работы над альбомом Уотерс расширил своё влияние и укрепил свою руководящую роль в деятельности группы, порождая в ней постоянные конфликты. Например, пытался склонить членов группы уволить Ричарда Райта, который практически не принимал участия в работе над альбомом. Райт в конце концов принял участие в концертах, за фиксированное вознаграждение. По иронии судьбы, Ричард стал единственным, кто сумел заработать какие-то деньги на этих концертах, так как остальные члены группы были вынуждены покрывать непомерные расходы на шоу «The Wall». Уотерс выдворил Боба Эзрина из лагеря шоу «Пинк Флойд» после того, как Эзрин неосторожно поговорил с другом-журналистом о сюрпризах шоу. «Стена» оставалась в списке альбомов-бестселлеров на протяжении 14 лет.

В 1982 году на экраны вышел полнометражный фильм на основе альбома — «Pink Floyd The Wall». В главной роли рок-звезды «Пинка» снялся основатель группы Boomtown Rats и будущий организатор фестивалей Live Aid и Live 8 — Боб Гелдоф (Bob Geldof). Сценарий фильма был написан Уотерсом, режиссёром стал Алан Паркер, а анимация была создана известным мультипликатором Джеральдом Скарфом (Gerald Scarfe). Фильм можно назвать провокационным, так как одной из основных идей был протест против устоявшихся идеалов и английской страсти к порядку. Также фильм являлся определённым манифестом в защиту рокеров. В фильме «Стена» прямо не показывается ни одна из проблем. Весь фильм соткан из аллегорий и символов, например, безликие подростки, которые один за другим падают в мясорубку и превращаются в однородную массу. Известный американский кинокритик Роджер Эберт признал этот фильм величайшим. Клипы из этой ленты были цензурированы во время трансляций по американскому MTV.

Создание фильма сопровождалось дальнейшим ухудшением отношений между двумя наиболее сильными личностями группы: Уотерсом и Гилмором.

Последние альбомы и распад группы (1983—1994)

The Final Cut

В 1982 году Уотерс предложил новый музыкальный проект с рабочим названием Spare Bricks, первоначально задуманный как саундтрек к Pink Floyd – The Wall. С началом Фолклендской войны, Уотерс изменил направление и начал писать новый материал.

В 1983 году появился альбом The Final Cut («Окончательный монтаж» или «Смертельная рана») с подзаголовком «Реквием послевоенной мечте Роджера Уотерса, исполненный Пинк Флойд». Более мрачный, чем «Стена», этот альбом пересматривает многие её темы, а также обращает внимание на проблемы, которые как были актуальными, так и остаются по сей день. Сюда вошли недовольство и злость Уотерса на то, что Британия участвует в Фолклендском конфликте — композиция «The Fletcher Memorial Home» («Мемориальный дом Флетчера»), где Флетчер — отец Уотерса — Эрик Флетчер Уотерс. Тема трека «Two Suns in the Sunset» («Два солнца на закате») — страх перед ядерной войной. Отсутствие Райта при записи альбома привели к некоторому недостатку клавишных эффектов, характерных для предыдущих работ «Пинк Флойд», хотя приглашённые музыканты Майкл Кэймен (фортепиано и фисгармония) и Энди Боун (Andy Bown) внесли некоторый вклад как клавишники. Среди музыкантов, принимавших участие в записи «The Final Cut», отметился тенор-саксофонист Рафаэль Рэйвенскрофт (Raphael Ravenscroft). Несмотря на противоречивые отзывы об этом альбоме, The Final Cut имел успех (№ 1 в Великобритании и № 6 в США), и вскоре после выхода стал «платиновым». Наиболее хитовыми композициями по версии радиостанций были «Gunner’s Dream» («Сон Артиллериста») и «Not Now John» («Не сейчас, Джон»). Трения между Уотерсом и Гилмором в период записи альбома были настолько сильными, что они никогда не появлялись в звукозаписывающей студии одновременно. С этим альбомом группа не ездила с концертами. Вскоре Уотерс официально объявил об уходе из группы.

После альбома The Final Cut члены группы пошли каждый по собственному пути, выпуская сольные альбомы вплоть до 1986 года, когда Гилмор и Мэйсон начали воссоздавать «Пинк Флойд». Это породило жаркие юридические споры с Роджером Уотерсом, который после ухода из группы в 1985 году решил, что без него группа существовать всё равно не сможет. Тем не менее, Гилмор и Мэйсон сумели доказать, что они имеют право продолжать музыкальную деятельность как группа «Пинк Флойд». Уотерс в то же время оставил за собой некоторые традиционные образы, созданные группой, включая большинство реквизита и персонажей из «Стены» и все права на The Final Cut.

A Momentary Lapse of Reason, The Division Bell

В результате группа под руководством Дэвида Гилмора вернулась в студию совместно с продюсером Бобом Эзрином. Во время работы над новым альбомом группы под названием A Momentary Lapse of Reason («Кратковременная потеря рассудка», № 3 и в Великобритании, и в США) к коллективу вновь присоединился Ричард Райт, вначале как сессионный музыкант с еженедельной оплатой его работы, затем как полноценный участник вплоть до 1994 года. В 1994 году вышел студийный альбом Pink Floyd The Division Bell («Колокол отчуждения», № 1 в Великобритании и США). Тур в поддержку The Division Bell стал одним из наиболее доходных за всю историю рок-музыки.

Все члены группы выпустили собственные сольные альбомы, достигшие различных уровней популярности и коммерческого успеха. Amused to Death («Доразвлекались до смерти») Роджера Уотерса был принят публикой наиболее тепло, но всё-таки был встречен неоднозначными отзывами критиков.

Поздняя деятельность группы

После записи и издания альбома The Division Bell с 1994 по 2015 годы участники «Пинк Флойд» не выпускали студийных материалов, ограничившись изданием сборников, бокс-сетов и концертных записей, а также юбилейным переизданием альбомов. В число этих записей входят:

• концертный альбом 1995 года P*U*L*S*E;
• концертная запись «Стены», скомпилированная из выступлений 1980 и 1981 годов и выпущенная под названием Is There Anybody out There? The Wall Live 1980—81 в 2000 году;
• двойной сборник 2001 года, содержащий наиболее значимые хиты группы, Echoes: The Best of Pink Floyd; в составлении сборника формально приняли участие все члены группы; Echoes вызвал множество споров из-за последовательности песен, которая, по мнению Роджера Уотерса, не соответствует логике;
• переиздание Dark Side of the Moon в 2003 году, посвящённое 30-летнему юбилею альбома (перемикшированное Джеймсом Гатри в SACD);
• переиздание The Final Cut в 2004 году с добавлением сингла «When the Tigers Broke Free»;
• переиздание дебютного альбома группы The Piper at the Gates of Dawn в моно- и стереовариантах, дополненное песнями, некоторые из которых нигде раньше не издавались;
• юбилейный бокс-сет Oh, By the Way, выпущенный в 2010 году, который включил в себя репродукции всех студийных альбомов группы в виде мини-винилов;
• юбилейный бокс-сет Discovery, включающий в себя расширенные издания студийных альбомов;
• сборник ранних неизданных композиций 1965: Their First Recordings, изданный в 2015 году;

Кроме этого, музыканты группы занимались сольными проектами. В частности, Ричард Райт выпустил в 1995 году альбом Broken China, а Дэвид Гилмор в ноябре 2002 года выпустил DVD своего сольного концерта David Gilmour in Concert, составленный из записей его выступлений в Королевском фестиваль-холле (англ. Royal Festival Hall) в Лондоне (Ричард Райт и Боб Гелдоф были приглашены на сцену как гости). Ник Мэйсон написал биографическую книгу «Вдоль и поперек: Личная история Pink Floyd».

Выступление на Live 8 (2005)

2 июля 2005 года, на один вечер отбросив прошлые разногласия, «Пинк Флойд» в последний раз выступили в своём классическом составе (Уотерс, Гилмор, Мэйсон, Райт) на всемирном шоу Live 8, посвящённом борьбе с нищетой.
Это выступление на время увеличило в 13 с лишним раз продажи альбома Echoes: The Best of Pink Floyd. Гилмор пожертвовал все вырученные средства благотворительным фондам, что отражало цели концерта Live 8, сказав:

Хотя главной целью концерта было повысить сознательность и оказать давление на лидеров «большой восьмерки», я не получу прибыли от этого концерта. Эти деньги должны быть потрачены на спасение жизней.

Группа сыграла всего четыре песни: «Breathe» («Дыхание») (впервые в истории группы к этой композиции была добавлена миниатюра «Breathe Reprise», в оригинале являющаяся концептуальной добавкой к композиции «Time»), «Money» («Деньги»), «Wish You Were Here» («Жаль, что тебя здесь нет») и «Comfortably Numb» («Приятное оцепенение»), при этом фонограммой были проиграны трек «Speak to Me», открывающий альбом «The Dark Side of the Moon», за которым на альбоме как раз следовал «Breathe», а также звон монет и звуки кассового аппарата из «Money» и фрагменты радиопередач из «Wish You Were Here».

После концерта Live 8 Pink Floyd было предложено 150 миллионов фунтов стерлингов за тур по США, но группа отклонила предложение. Позже Дэвид Гилмор признался, что, дав согласие на выступление на Live 8, он не позволил истории группы закончиться на «фальшивой ноте».

Была ещё одна причина. Во-первых, поддержать дело. Во-вторых, сложные, высасывающие силы, отношения между Роджером и мной, которые тяготят мое сердце. Поэтому мы и захотели выступить и оставить все проблемы позади. В-третьих, я бы сожалел, если бы отказался.

Выступление на Арене O2

В мае 2011 года на Лондонской Арене O2 состоялись два концерта Роджера Уотерса «The Wall Live» и шесть «The Dark Side of the Moon Live». Во втором шоу, начиная со второго по очереди, во время исполнения песни «Comfortably Numb» к шоу присоединился Дэвид Гилмор, а к исполнению композиции «Outside the Wall» также присоединился и Ник Мэйсон. Хотя полноценным выступлением Pink Floyd эти выступления назвать нельзя (особенно в связи с кончиной Ричарда Райта), музыканты смогли найти общий язык, чтобы сыграть вместе и на этот раз.

The Endless River (2014)

Сообщение о том, что новый альбом Pink Floyd выйдет в октябре 2014 года, появилось 5 июля этого же года. Альбом в итоге вышел 10 ноября и был основан на записях 1993—1994-x годов, то есть сделанных ещё при жизни и активном участии Ричарда Райта. Вместе со старыми дорожками троих участников группы в альбом попали и партии музыкантов, не принимавших участия в новых сессиях — Боба Эзрина, Джона Кэрина и Энтони Мура. Хотя в The Endless River соавторский тандем Гилмора и Райта сохранён и даже усилен вкладом Мэйсона, успех альбома в значительной степени зависел от сопродюсеров группы. Последнее слово было за Дэвидом, но общая структура и даже некоторые смысловые идеи оформились благодаря вкладу Эндрю Джексона, Фила Манзанеры и Мартина Гловера (известного также как Йуф). Двое из них — давние спутники Pink Floyd: Джексон работал с группой с 1980 года в качестве звукоинженера, а Манзанера участвовал в записи композиции «One Slip».

Альбом состоит из четырёх частей, в среднем по 13 минут каждая. Форма тетралогии не только отдаёт дань симфонической традиции, но и созвучна стилю Ричарда Райта с его четырёхчастной психоделической пьесой «Sysyphus» и концептуальным альбомом Broken China.

Почти весь альбом состоит из инструментальных композиций, за исключением двух треков, лишь один из которых является песней — «Louder Than Words», который был издан Pink Floyd в формате сингла. В другом треке использован голос Стивена Хокинга, синтезированный компьютером.

Ввиду отсутствия Ричарда Райта, тур или какие-либо концерты в поддержку новой работы не планировались. Тем не менее, Гилмор и Мейсон после записи «The Endless River» не прекратили творческого сотрудничества.

Завершение работы (2015)

14 августа 2015 года Дэвид Гилмор объявил об окончательном роспуске группы. «Гастролировать и записываться без покойного Рика Райта для Pink Floyd просто немыслимо. Так что хватит. Группа изжила себя, да и я теперь буду свободен делать все, что захочу и как захочу», — объяснил своё решение Гилмор.

Музыка

Жанры

Согласно Rolling Stone, «к 1967 году они развили явно психоделический звук, исполняя долгие, громкие композиции, которые затронули хард-рок, блюз, кантри, народную и электронную музыку». Выпущенная в 1968 году песня «Careful with That Axe, Eugene» помогла гальванизировать их репутацию арт-рок-группы. Критики также описывают их как эйсид-рок-группу. К концу 1960-х пресса начала маркировать их музыку прогрессивным роком.

Гитарная работа Гилмора

Музыкальный критик Алан ди Перна похвалил гитарную работу Гилмора, как являющуюся составным элементом звучания Pink Floyd. Rolling Stone поставил его на 14 место в списке «100 величайших гитаристов всех времён» и ди Перна описал его как самого важного гитариста 1970-х, называя его «недостающим звеном между Хендриксом и Ван Халеном». В 2006 году Гилмор прокомментировал свою технику игры: «[Мои] пальцы делают отличительный звук … [они] не очень быстры, но я думаю, что я мгновенно узнаваем».

В 2006 году писатель Джимми Браун из Guitar World описал гитарный стиль Гилмора как «характеризующийся простыми, огромно звучащими рифами; бесстрашными, ритмически выверенными соло; и богатыми, окружающими связочными структурами». Согласно Брауну, соло Гилмора на «Money», «Time» и «Comfortably Numb» «прорубает соединение как лазерный луч через туман».

Шоу «Пинк Флойд»

«Пинк Флойд» известны, помимо прочего, своими невероятными представлениями, сочетающими визуальные эффекты и музыку, создавая шоу, в котором сами музыканты практически уходят на второй план. В ранний период творчества «Пинк Флойд» были практически первой группой, использующей специальную аппаратуру для светового шоу в своих представлениях — слайды и видеоклипы, проецируемые на большой круглый экран. Позже использовались лазеры, пиротехника, надувные шары и фигуры (наиболее заметной среди них является огромная надувная свинья, впервые появившаяся на обложке альбома Animals).

Наиболее масштабное представление на сцене было связано с альбомом The Wall, где несколько сессионных музыкантов играли первую песню в резиновых масках (показывая, что члены группы неизвестны как отдельные личности); далее в процессе первой части шоу рабочие постепенно выстраивали между публикой и группой огромную стену из картонных коробок, на которую затем проецировались мультфильмы Джеральда Скарфа, а под конец выступления стена рушилась. Это шоу позже было воссоздано Уотерсом с помощью многих приглашённых музыкантов, включая Брайана Адамса, группу Scorpions и Вана Моррисона, в 1990 году среди руин Берлинской стены. Одним из участников шоу был духовой оркестр ГСВГ (Группы советских войск в Германии). Концерт был издан под названием «The Wall Live in Berlin».

Начиная с 2010 года, Уотерс отправился в несколько одноимённых туров, где альбом визуально был представлен в сольном стиле Уотерса, но аранжировочно повторил наработки Pink Floyd 1980-81 годов. В рамках европейского тура The Wall 2011 года Уотерс выступил и в России: 23 апреля в Москве и 25 апреля в Санкт-Петербурге. Сцена шоу The Wall на концерте в СКК в Санкт-Петербурге была самой длинной среди всех арен тура — 130 метров. Окончание тура The Wall произошло 8 июля 2011 года на арене ОАКА в Афинах.

Иллюстрации альбомов

Неотъемлемой частью творчества группы для фанатов являются иллюстрации альбомов. Обложки альбомов и конверты грампластинок придают эмоциональный импульс для восприятия музыки с помощью яркого и осмысленного визуального ряда. На протяжении всего творчества группы этот аспект был в первую очередь подкреплён талантом фотографа и дизайнера Сторма Торгерсона (Storm Thorgerson) и его студией Hipgnosis. Достаточно упомянуть знаменитые изображения человека, пожимающего руку своего горящего двойника (Wish You Were Here) и призму с проходящим через неё светом (The Dark Side of the Moon). Торгерсон был вовлечён в создание дизайна всех альбомов, кроме The Piper at the Gates of Dawn (фото для обложки которого сделал фотограф Вик Сайн (Vic Singh), а задняя часть обложки оформлена рисунком Сида Барретта), The Wall (для дизайна которого группа наняла Джеральда Скарфа) и The Final Cut (дизайн обложки создавал сам Уотерс, используя фотографию, сделанную его зятем Вилли Кристи).

Тематика текстов песен

Отметив философскую лирику Уотерса, Rolling Stone описал Pink Floyd как «поставщиков отчетливого темного видения». Автор Джер О’Нил Сербер написал: «их интересы — правда и иллюзия, жизнь и смерть, время и пространство, причинность и шанс, сострадание и безразличие». Уотерс называл эмпатию центральной темой текстов Pink Floyd. Автор Джордж Рейш описал психоделический опус Meddle «Echoes» как «построенную вокруг центральной идеи подлинного общения, сочувствия и сотрудничества с другими».

Признание и влияние

Pink Floyd являются одной из наиболее коммерчески успешных и влиятельных рок-групп всех времён. Они продали больше чем 250 миллионов записей во всем мире, включая 74,5 миллиона в Соединённых Штатах и 37,2 миллиона альбомов, проданных в США с 1991 года.

В 2004 году MSNBC поместил Pink Floyd на 8-ю строчку в их списке «10 лучших рок-групп всех времён». Rolling Stone поместил их на 51-ю строчку в их списке «100 величайших исполнителей всех времён». Q назвал Pink Floyd самой лучшей группой всех времён. VH1 поместил их на 18 место в списке «100 величайших исполнителей всех времён».

Музыка Pink Floyd повлияла на многих исполнителей: Дэвид Боуи называет Барретта важнейшим источником вдохновения, а Эдж из U2 купил свою первую педаль дилэя после прослушивания вступительных аккордов гитарной партии в композиции «Dogs» с альбома Animals. Среди других групп, которые называют музыку Pink Floyd важным творческим стимулом, — Queen, Tool, Anathema, Radiohead, Kraftwerk, Queensrÿche, Nine Inch Nails, The Orb и The Smashing Pumpkins.

Pink Floyd также оказал большое влияние на композиторов жанра эмбиент. Один из псевдонимов немецкого композитора Уве Шмидта — Atom Heart, что является отсылкой к альбому Atom Heart Mother. Пит Намлук и Клаус Шульце создали цикл альбомов под псевдонимом Dark side of the moog, который посвящён Роберту Мугу и его знаменитому синтезатору, при этом названия треков в альбомах являются отсылками к альбомам Pink Floyd, например «Wish You Were There» (Wish You Were Here), «A Saucerful of Ambience» (A Saucerful of Secrets), «The Final DAT» (The Final Cut) и т. п.

Участники группы

1965—1967	Сид Барретт — гитара, вокал Роджер Уотерс — бас-гитара, вокал Ричард Райт — клавишные, вокал Ник Мейсон — ударные
1967—1968	Сид Барретт — гитара, вокал Роджер Уотерс — бас-гитара, вокал Ричард Райт — клавишные, вокал Ник Мейсон — ударные Дэвид Гилмор — вокал, гитара
1968—1981	Роджер Уотерс — бас-гитара, вокал Ричард Райт — клавишные, вокал Ник Мейсон — ударные Дэвид Гилмор — вокал, гитара
1981—1985	Роджер Уотерс — бас-гитара, вокал Ник Мейсон — ударные Дэвид Гилмор — вокал, гитара
1985—1987	Ник Мейсон — ударные Дэвид Гилмор — вокал, гитара
1987—1996	Ричард Райт — клавишные, вокал Ник Мейсон — ударные Дэвид Гилмор — вокал, гитара
2005	Роджер Уотерс — бас-гитара, вокал Ричард Райт — клавишные, вокал Ник Мейсон — ударные Дэвид Гилмор — вокал, гитара
2013—2015	Ник Мейсон — ударные Дэвид Гилмор — вокал, гитара

Временная шкала

<timeline> ImageSize = width:900 height:270 PlotArea = left:100 bottom:60 top:0 right:50 Alignbars = justify DateFormat = mm/dd/yyyy Period = from:01/01/1965 till:08/14/2015 TimeAxis = orientation:horizontal format:yyyy

Colors =

 id:Vocal               value:red        legend:Вокал
 id:Guitars             value:green       legend:Гитара
 id:Bass                value:blue     legend:Бас
 id:Keyboards           value:purple legend:Клавишные
 id:Drums               value:orange     legend:Ударные

Legend = orientation:horizontal position:bottom

ScaleMajor = increment:2 start:01/01/1965

LineData=

at:08/04/1967 color:black layer:back
at:06/28/1968 color:black layer:back
at:06/13/1969 color:black layer:back
at:11/07/1969 color:black layer:back
at:10/02/1970 color:black layer:back
at:11/05/1971 color:black layer:back
at:06/02/1972 color:black layer:back
at:03/23/1973 color:black layer:back
at:11/12/1975 color:black layer:back
at:01/21/1977 color:black layer:back
at:11/30/1979 color:black layer:back
at:03/21/1983 color:black layer:back
at:11/07/1987 color:black layer:back
at:03/28/1994 color:black layer:back
at:11/10/2014 color:black layer:back

BarData =

 bar:Barrett text:"Сид Барретт"
 bar:Gilmour text:"Дэвид Гилмор"
 bar:Waters text:"Роджер Уотерс"
 bar:Wright text:"Ричард Райт"
 bar:Mason text:"Ник Мэйсон"

PlotData=

 width:10 textcolor:black align:left anchor:from shift:(10,-4)
 bar:Barrett from:start till:04/06/1968 color:Guitars width:14
 bar:Barrett from:start till:04/06/1968 color:Vocal width:5
 bar:Gilmour from:12/01/1967 till:06/01/1996 color:Guitars width:14
 bar:Gilmour from:12/01/1967 till:06/02/1996 color:Vocal width:5
 bar:Gilmour  from:06/17/1981 till:01/01/1987 color:Keyboards width:9
 bar:Gilmour from:05/01/2005 till:07/01/2005 color:Guitars width:14
 bar:Gilmour from:05/01/2005 till:07/01/2005 color:Vocal width:5
 bar:Gilmour from:11/01/2013 till:end color:Guitars width:14
 bar:Gilmour from:11/01/2013 till:end color:Vocal width:5
 bar:Gilmour  from:01/20/1985 till:06/02/1996 color:bass width:9
 bar:Gilmour  from:11/01/2013 till:end  color:bass width:9
 bar:Gilmour  from:11/01/2013 till:end  color:Keyboards width:2
 bar:Waters from:start till:01/20/1985 color:Bass width:14
 bar:Waters from:start till:01/20/1985 color:Vocal width:5
 bar:Wright from:start till:06/17/1981 color:Keyboards width:14
 bar:Wright from:start till:01/01/1975 color:Vocal width:5
 bar:Wright from:01/01/1987 till:06/01/1996 color:Keyboards width:14
 bar:Wright from:01/01/1993 till:06/01/1996 color:Vocal width:5
 bar:Waters from:05/01/2005 till:07/01/2005 color:Bass width:14
 bar:Waters from:05/01/2005 till:07/01/2005 color:Vocal width:5
 bar:Wright from:05/01/2005 till:07/01/2005 color:Keyboards width:14
 bar:Wright from:05/01/2005 till:07/01/2005 color:Vocal width:5
 bar:Mason from:start till:06/01/1996 color:Drums width:14
 bar:Mason from:05/01/2005 till:07/01/2005 color:Drums width:14
 bar:Mason from:11/01/2013 till:end color:Drums width:14

</timeline>

Дискография

• The Piper at the Gates of Dawn (1967)
• A Saucerful of Secrets (1968)
• Music from the Film More (1969)
• Ummagumma (1969)
• Atom Heart Mother (1970)
• Meddle (1971)
• Obscured by Clouds (1972)
• The Dark Side of the Moon (1973)
• Wish You Were Here (1975)
• Animals (1977)
• The Wall (1979)
• The Final Cut (1983)
• A Momentary Lapse of Reason (1987)
• The Division Bell (1994)
• The Endless River (2014)

Награды

Грэмми

• 1994: «Лучшее инструментальное рок-исполнение» — «Marooned»

Трибьют-группы

• Brit Floyd («Британское Pink Floyd-трибьют-шоу»);
• Australian Pink Floyd Show («Австралийское Pink Floyd-трибьют-шоу»);
• The Pink Floyd Show UK.

Интересные факты

• В честь Pink Floyd был назван астероид — «19367 Pink Floyd», который был открыт 3 декабря 1997 года.
• Концертный альбом Pink Floyd «Delicate Sound of Thunder» стал первым рок-альбомом, прозвучавшим в космосе, так как советские космонавты взяли его на Союз ТМ-7. В честь этого факта в комплектацию юбилейного бокс-сета «Oh, By the Way» был включен постер с надписью «Still first in space» («Всё ещё первые в космосе»).
• В 2013 году в честь группы был назван новый для науки вид ос-бетилид найденный в Новой Зеландии: Cephalonomia pinkfloydi.

Литература

1. Маббетт, Энди. [lib.ru/SONGS/pinkfloyd/pf.txt Полный путеводитель по музыке Pink Floyd] = The Complete Guide to the Music of Pink Floyd. — М.: Евразийский регион, Локид, 1997. — ISBN 5-86217-026-X.
2. Шэффнер, Николас. Блюдце, полное чудес. Одиссея Pink Floyd = Saucerful of Secrets. The Pink Floyd Odyssey. — М.: Издательство Сергея Козлова, 1998. — ISBN 5-901013-01-8.
3. Povey, Glenn. [books.google.com/books?id=qnnl3FnO-B4C&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false Echoes: The Complete History of Pink Floyd]. — Mind Head Publishing, 2008. — ISBN 978-0-9554624-0-5.
4. Ник Мэйсон. «Вдоль и поперек: Личная история Pink Floyd» Выпуск : 28 Октября 2004 г.

Ссылки

Официальные сайты

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Pink Floyd
• [www.pinkfloyd.com/ Официальный сайт Pink Floyd]
• [www.davidgilmour.com/ Официальный сайт Дэвида Гилмора]
• [www.roger-waters.com/ Официальный сайт Роджера Уотерса]

Англоязычные ресурсы

• Pink Floyd в каталоге ссылок Open Directory Project (dmoz).
• [sparebricks.fika.org/ Spare Bricks] — Ежеквартальный фэнзин
• [starling.rinet.ru/music/pink.htm George Starostin’s Reviews] — Критический обзор творчества группы Георгия Старостина
• [www.brain-damage.co.uk/ Brain-Damage.co.uk] — Известный британский сайт о группе
• [www.pinkfloydarchives.com/ Pink Floyd Archives.com] — Крупный сайт от автора энциклопедии Pink Floyd
• [www.pf-db.com/ The Pink Floyd Concert Database] — Каталог концертов Pink Floyd
• [www.pf-roio.de/ The Pink Floyd RoIO Database] — Каталог бутлегов, выходивших на CD, LP и других носителях.

Русскоязычные ресурсы

• Pink Floyd в каталоге ссылок Open Directory Project (dmoz).
• [ru_pinkfloyd.livejournal.com/ ru_pinkfloyd] — сообщество «Pink Floyd» в «Живом Журнале»

Отрывок, характеризующий Pink Floyd

– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.


Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.
– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.


На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.


Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил:
– Un cerveau fele – je le disais toujours. [Полусумасшедший – я всегда это говорил.]
– Я вперед сказала, – говорила Анна Павловна о Пьере, – я тогда же сейчас сказала, и прежде всех (она настаивала на своем первенстве), что это безумный молодой человек, испорченный развратными идеями века. Я тогда еще сказала это, когда все восхищались им и он только приехал из за границы, и помните, у меня как то вечером представлял из себя какого то Марата. Чем же кончилось? Я тогда еще не желала этой свадьбы и предсказала всё, что случится.
Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l'essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.
Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l'as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.
Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.
Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.
– Vienne trouve les bases du traite propose tellement hors d'atteinte, qu'on ne saurait y parvenir meme par une continuite de succes les plus brillants, et elle met en doute les moyens qui pourraient nous les procurer. C'est la phrase authentique du cabinet de Vienne, – говорил датский charge d'affaires. [Вена находит основания предлагаемого договора до того невозможными, что достигнуть их нельзя даже рядом самых блестящих успехов: и она сомневается в средствах, которые могут их нам доставить. Это подлинная фраза венского кабинета, – сказал датский поверенный в делах.]
– C'est le doute qui est flatteur! – сказал l'homme a l'esprit profond, с тонкой улыбкой. [Сомнение лестно! – сказал глубокий ум,]
– Il faut distinguer entre le cabinet de Vienne et l'Empereur d'Autriche, – сказал МorteMariet. – L'Empereur d'Autriche n'a jamais pu penser a une chose pareille, ce n'est que le cabinet qui le dit. [Необходимо различать венский кабинет и австрийского императора. Австрийский император никогда не мог этого думать, это говорит только кабинет.]