Пинчо (холм)

Пинчо (итал. Pincio, лат. Mons Pincius) — римский холм, севернее Квиринала, который не относится к семи классическим холмам Рима, хотя и охвачен Аврелиановой стеной.

Первоначально холм лежал вне черты античного города, в период поздней Республики там возводились обширные виллы и сады (например, Сады Лукулла, Саллюстия, Помпея). Из-за множества садов холм также назывался collis hortulorum — холм садов. Во времена Империи холм вошёл в городские пределы и стал застраиваться.

Сегодняшнее название холма происходит от семейства Пинчиев, которому принадлежали большие владения на холме. В эпоху Возрождения на холме построена вилла Медичи, которую по сей день занимает Французская академия в Риме. Другой крупный садовый комплекс — вилла Боргезе. Свою нынешнюю планировку вокруг обелиска Адриана сады Пинчо получили в эпоху классицизма по проекту Джузеппе Валадьера.

С холма, который долгое время служил центром французской общины Рима, открывается вид на Марсово поле. С вершины устроены два монументальных спуска, из которых один ведёт с площадки Наполеона на пьяццу дель Пополо, а второй, ещё более пышный и именуемый Испанской лестницей, — от французской церкви Тринита-деи-Монти к Испанской площади.

Литература

• Platner, Samuel Ball; Ashby, Thomas. [penelope.uchicago.edu/Thayer/E/Gazetteer/Places/Europe/Italy/Lazio/Roma/Rome/_Texts/PLATOP*/Pincius_Mons.html Pincius_Mons] (англ.). A Topographical Dictionary of Ancient Rome. Bill Thayer’s Web Site.

Отрывок, характеризующий Пинчо (холм)

– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.