Пионер-Венера-2
| Пионер-Венера-2 | |
| Pioneer Venus Multiprobe, Pioneer Venus 2, Pioneer 13 | |
 | |
| Заказчик | |
|---|---|
| Спутник | |
| Запуск | |
| Ракета-носитель |
Atlas SLV-3D Centaur AC-51 |
| Стартовая площадка |
|
| NSSDC ID |
[nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftOrbit.do?id=1978-078A 1978-078A] |
| SCN |
[www.n2yo.com/satellite/?s=11001 11001] |
| Технические характеристики | |
| Масса |
290 кг — орбитальный модуль |
Пионер-Венера-2 — автоматическая межпланетная станция НАСА, запущенная 8 августа 1978 года с целью изучения Венеры. Станция несла четыре спускаемых аппарата, которые успешно выполнили свою миссию. Официальное название — Pioneer Venus Multiprobe, в документах НАСА станция фигурировала также в качестве Pioneer Venus 2 и Pioneer 13.
Описание станции
Станция состояла из траекторного модуля и расположенных на нём спускаемых аппаратов — одного «Большого зонда» (Large Probe) и трёх идентичных «маленьких» (small probes): «Север» (North Probe), «День» (Day Probe) и «Ночь» (Night Probe)[1]. Масса траекторного модуля составляла 290 кг, масса «большого» аппарата — 315 кг, масса каждого из «маленьких» — 90 кг.
Аппаратура «большого» аппарата позволяла проводить 7 научных экспериментов:
- эксперименты по определению состава атмосферы с помощью масс-спектрометра нейтральных частиц и газового хроматографа;
- измерение степени проникновения в атмосферу солнечного излучения с помощью радиометра;
- измерения в инфракрасном диапазоне;
- измерение размеры и формы облачных частиц с помощью спектрометра и нефелометра;
- измерения с помощью датчиков температуры, давления и ускорения.
Аппарат диаметром 1,5 метра был оборудован парашютом.
«Малый» аппарат (имевший диаметр 0,8 метра) мог измерять температуру, давление, ускорение и облачные частицы. Парашютов аппарат не имел.
Все спускаемые аппараты передавали данные непосредственно на Землю. По изменению радиосигнала можно было также судить о ветрах и турбулентности атмосферы.
Траекторный модуль был оборудован масс-спектрометрами нейтральных частиц и ионов для измерения состава верхних слоёв атмосферы. Модуль не был оборудован тепловой защитой, позволяющей ему снижаться в работоспособном состоянии к нижним слоям (спускаемые аппараты, напротив, не могли проводить измерения в верхних слоях).
Исследование Венеры
16 ноября 1978 года от станции отделился «большой» модуль, 20 ноября — три «маленьких». Все четыре модуля вошли в атмосферу планеты 9 декабря и спускались примерно в течение 50—60 минут. После этого один из «маленьких» аппаратов проработал на поверхности планеты ещё более часа, хотя и не был на это рассчитан. Связь с траекторным модулем была потеряна, когда он находился на высоте 110 км.
«Большой» и один «малый» аппараты вошли в атмосферу на дневной стороне Венеры, остальные два — на ночной (в южном и в северном полушариях): координаты посадки «Большого зонда» — 4°24′ с. ш. 304°00′ в. д. / 4.4° с. ш. 304° в. д. (Я), «Севера» — 59°18′ с. ш. 4°48′ в. д. / 59.3° с. ш. 4.8° в. д. (Я), «Дня» — 31°42′ ю. ш. 317°00′ в. д. / 31.7° ю. ш. 317° в. д. (Я), «Ночи» — 28°42′ ю. ш. 56°42′ в. д. / 28.7° ю. ш. 56.7° в. д. (Я)[1]
По данным аппаратов был определён состав атмосферы Венеры. В частности, оказалось, что концентрация аргона-36 и аргона-38 в венерианской атмосфере в 50—500 раз превышает концентрацию этих газов в атмосфере Земли (по концентрации инертных газов можно судить об эволюции планеты и вулканической активности). Важными открытиями стали обнаружение ниже облачных слоёв водяных паров и высокая (по сравнению с ожидавшейся) концентрации молекулярного кислорода. Это говорило в пользу большего количества воды в геологическом прошлом планеты.
В облачном покрове Венеры, по данным аппаратов, были обнаружены как минимум три хорошо различимых слоя. Верхний слой (высота 65—70 км), содержит капли концентрированной серной кислоты. Средний слой кроме серной кислоты содержит большое число жидких и твёрдых частиц серы. Нижний слой (высота около 50 км) содержит более крупные частицы серы. Было определено, что на уровне ниже 30 км атмосфера относительно прозрачна.
Измерения температур на разных высотах подтвердили гипотезу о парниковом эффекте. Верхняя атмосфера Венеры оказалась холоднее, чем предполагали ранее: на высоте 100 км — минус 93 °C, на верхней границе облаков — минус 40—60 °C.
См. также
Напишите отзыв о статье "Пионер-Венера-2"
Примечания
- ↑ 1 2 Галкин И.Н. Внеземная сейсмология. — М.: Наука, 1988. — С. 164. — 195 с. — (Планета Земля и Вселенная). — 15 000 экз. — ISBN 502005951X.
Ссылки
- [nssdc.gsfc.nasa.gov/planetary/pioneer_venus.html NASA: Pioneer Venus Project]
- [solarsystem.nasa.gov/missions/profile.cfm?MCode=Pioneer_Venus Pioneer Venus Program Page] // NASA's Solar System Exploration
- [nssdc.gsfc.nasa.gov/database/MasterCatalog?sc=1978-078A NSSDC Master Catalog: Spacecraft Pioneer Venus Probe Bus].
- [links.jstor.org/sici?sici=0036-8075%2819790706%293%3A205%3A4401%3C%3E1.0.CO%3B2-V Science (1979), 205, pages 41-121]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Пионер-Венера-2
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.
Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
