Пипили

Пипи́ли (Pipil) — индейский народ, проживающий на западе Сальвадора (ранее также в Гватемале, Гондурасе и Панаме). Говорят на языке науат, близком к ацтекскому языку науатль (иногда рассматривается как диалект последнего). Согласно устной традиции, пипили мигрировали из центральной Мексики, в пользу чего свидетельствует и языковое родство с другими ацтекскими народами, однако их мифология имеет гораздо больше общего с мифологией не родственных им по языку, но проживающих по соседству майя.

Название «пипиль» буквально означает «мальчик». Самоназвание народа — науат, nahuat (так же, как и самоназвание их языка).

Язык науат к настоящему времени почти вышел из употребления, на нём говорят лишь несколько сот пожилых носителей в департаментах Сонсонате и Ауачапан. Диалекты языка науат, ранее распространённые в Гватемале, Гондурасе и Панаме, уже исчезли.

Считается, что пипили были создателями средневекового государства Кускатлан на территории Сальвадора.

История

Исторически пипили образовались как минимум из трёх отдельных культурных групп, которые постепенно были объединены в одном государстве и затем выработали общую культуру. Группа кочевников, близкая ацтекам и говорившая на языке науа, мигрировала в Центральную Америку, где попала под влияние культуры майя. На западе Сальвадора обнаружены развалины пирамид из песчаника, относящиеся к цивилизации майя, которые датируются I—X вв. н. э. Культуры и язык майя доминировали в этом регионе вплоть до IX века. Смешанная цивилизация науа-майя не достигла той вершины развития, характерной для исторического центра цивилизации майя в Мексике и Гватемале, однако добилась заметных успехов.

Ещё одна группа, которую условно обозначают «исалько-пипиль» (Izalco Pipil), как предполагается, мигрировала в данный регион в конце X века и заняла земли к западу от реки Лемпа в XI веке. Согласно легендам, которым не противоречат данные археологических раскопок, это были беженцы из империи тольтеков, спасающиеся от внутренних конфликтов. Тольтеки говорили на языке, близком к ацтекскому (науат), поэтому науа легко их понимали.

В основном древние пипили проживали на территории современного Сальвадора, лишь небольшая часть — на территории Гватемалы (поселение Эскинтла). Культура пипилей в основном имела черты, характерные для культуры майя, и обладали большим количеством природных ресурсов. Пипили создали нацию, известную как Кускатлан, которая делилась как минимум на два централизованных города-государства, которые, в свою очередь, могли подразделяться на муниципалитеты. Цивилизация пипилей включила в себя ряд групп, говорящих на языках майя, в основном через торговлю и сотрудничество, а не завоевание. Пипили почитали бога Шипе-Тотека, который требовал человеческих жертвоприношений. Также пипили славились обработкой хлопковых тканей, создали широкую сеть торговых связей, торгуя текстильными и сельскохозяйственными товарами.

Ко времени прихода испанских завоевателей пипили контролировали почти весь запад современного Сальвадора, а также в основном центральную часть вплоть до побережья реки Лемпа.

Хотя в основном пипили занимались сельским хозяйством, некоторые их центры позднее превратились в современные города, например, Сонсонате и Ауачапан. Среди археологических памятников пипильской цивилизации наиболее известными являются руины Сиуатана (es:Cihuatán) невдалеке от вулкана Гуасапа (es:Guazapa).

Конкиста

В начале XVI века испанские конкистадоры добрались до Центральной Америки из Мексики, которая тогда была известна как колония Новая Испания. Попытки испанцев распространить своё влияние на область, где ныне находится Сальвадор, натолкнулись на жёсткое сопротивление пипилей и их соседей майя. Педро де Альварадо, «правая рука» Эрнана Кортеса, возглавил первую экспедицию испанцев в июне 1524 г., однако был разбит и отступил в Гватемалу. Понадобились ещё две экспедиции, первая в 1525 г., и затем вторая, осуществлённая небольшой группой в 1528 г., чтобы наконец подчинить пипилей испанской короне.

Современные пипили

Пипили имеют сильное влияние на современную культуру Сальвадора, тем более, что значительная часть населения этой страны претендует на происхождение от пипилей. Лишь немногие пипили в настоящее время говорят на языке науат и сохраняют традиционную культуру — они живут в основном в юго-западных горах около границы с Гватемалой.

Литература

• Bierhorst, John. The Mythology of Mexico and Central America. William Morrow, New York, NY, 1990. ISBN 0-688-11280-3.
• Carrasco, David, Editor in chief. The Oxford encyclopedia of Mesoamerican cultures: the civilizations of Mexico and Central America, in four volumes. Oxford University Press, New York., 2001. ISBN 0-19-510815-9 (set).
• Campbell, Lyle. (1978). Middle American languages. In L. Campbell & M. Mithun (Eds.), The languages of native America: Historical and comparative assessment (pp. 902—1000). Austin: University of Texas Press.
• Campbell, Lyle. (1985). The Pipil language of El Salvador. Mouton grammar library (No. 1). Berlin: Mouton Publishers.
• Campbell, Lyle. (1997). American Indian languages: The historical linguistics of Native America. New York: Oxford University Press. ISBN 0-19-509427-1.
• Chapman, Anne M. (1960). Los nicarao y los chorotega según las fuentes históricas. Publicaciones de la Universidad de Costa Rica, Serie historia y geografía 4. San José: Ciudad Universitaria.
• Clavijero, Francisco Xavier. (1974 [1775]). Historia Antigua de México. Mexico: Editorial Porrúa.
• Fernándezde Oviedo y Valdés, Gonzalo. (1945 [1557]). Historia general y natural de las Indias, Islas y Tierrafirme del mar de Océano. J. Amador de los Ríos (Ed). Asunción, Paraguay: Editorial Guaraní.
• Fowler, William R. (1981). The Pipil-Nicarao of Central America. (Unpublished PhD dissertation, Department of Archaeology, University of Calgary).
• Fowler, William R. (1983). La distribución prehistórica e histórica de los pipiles. Mesoamérica, 6, 348—372.
• de Fuentes y Guzmán, Francisco Antonio. (1932—1933 [1695]). Recordación Florida: Discurso historial y demostración natural, material, militar y política del Reyno de Guatemala. J. A. Villacorta, R. A. Salazar, & S. Aguilar (Eds.). Biblioteca «Goathemala» (Vols. 6-8). Guatemala: Sociedad de Geografía e Historia.
• Gordon, Raymond G., Jr. (Ed.). (2005). Ethnologue: Languages of the world (15th ed.). Dallas, TX: SIL International. ISBN 1-55671-159-X. (Online version: [www.ethnologue.com www.ethnologue.com]).
• Ixtlilxochitl, Don Fernando de Alva. (1952 [1600-1611]). Obras históricas de Don Fernado de Alva Ixtlixochitl, publicadas y anotadas pro Alfredo Chavero. Mexico: Editoria Nacional, S.A.
• Jiménez Moreno, Wigberto. (1959). Síntesis de la historia pretoleca de Mesoamérica. Esplendor del México antiguo (Vol. 2, pp. 1019—1108). Mexico.
• Jiménez Moreno, Wigberto. (1966). Mesoamerica before the Tolteca. In J. Paddock (Ed.), Ancient Oaxaca (pp. 4-82). Stanford: Stanford University Press.
• Lastra de Suarez, Yolanda. 1986. Las áreas dialectales del náhuatl moderno. Mexico: Instituto de Investigaciones Antropológicas, Universidad Nacional Autónoma de México.
• Lehmann, Walter. (1920). Zentral-Amerika. Berlin: Dietrich Reimer.
• León-Portilla, Miguel. (1972). Religión de los nicaraos: Análisis y comparación de tradiciones culturales nahuas. Mexico: Instituto de Investigaciones Históricas, Universidad Nacional Autónoma de México.
• Squier, Ephraim George. The States of Central America: Their Geography, Topography, Climate, Population, Resources, Productions, Commerce, Political Organization, Aborigines, etc., etc., Comprising Chapters on Honduras, San Salvador, Nicaragua, Costa Rica, Guatemala, Belize, the Bay Islands, the Mosquito Shore, and the Honduras Inter-Oceanic Railway. — Revised and expanded edn.. — New York: Harper & Brothers, 1858.
• Stoll. (1958 [1884]). Zur Ethnographie der Republik Guatemala [Etnografía de Guatemala]. Seminaro de Integración Social Guatemalteca, publication 8.
• Thompson, J. Eric S. (1948). An archaeological reconnaissance in the Cotzumalhuapa region, Escuintla, Guatemala. Carnegie Institution of Washington, Contributions of American anthropology and history (44). Cambridge, MA.
• Fray Juan de Torquemada. (1969 [1615]). Monarquía Indiana. Biblioteca Porrúa (Vols. 41-43). Mexico: Porrúa, S.A.

Ссылки

• [enc.mail.ru/article/?1900020846 Пипили]  (рус.)
• [dic.academic.ru/dic.nsf/es/43988/пипиль Словари и энциклопедии на Академике. Пипиль]
• [web.archive.org/web/20071121205655/mesoamerica.narod.ru/cacao.html Пипильская легенда о какао в статье «Какао в культуре индейцев Месоамерики»]  (рус.)
• [books.google.com/books?id=SkILAAAAYAAJ&hl=ru&pgis=1 Национальные процессы в Центральной Америке и Мексике: сборник статей. Институт этнографии имени Миклухо-Маклая. М., Наука, 1974.] (рус.)
• [books.google.com/books?id=16DV3GDkKu8C&printsec=frontcover&hl=ru Culture and Customs of El Salvador] (англ.)
• [www.native-languages.org/pipil.htm Pipil (Nawat)] (англ.)
• [www.computing.dcu.ie/~mward/nawat/general/html/intro_eng.html Nawat language program] (англ.)
• Альва Иштлильшочитль, Фернандо де. [kuprienko.info/don-fernando-de-alva-ixtlilxochitl-historia-de-la-nacion-chichimeca-su-poblacion-y-establecimiento-en-el-pais-de-anahuac-al-ruso/ История народа чичимеков, его поселения и обоснования в стране Анауак.]. www.bloknot.info (22 марта 2010). — пер. с исп. - В. Талах, Украина, Киев, 2010. Проверено 23 марта 2010. [www.webcitation.org/618rn3DCA Архивировано из первоисточника 23 августа 2011].

Отрывок, характеризующий Пипили

– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.