Пиратство в Карибском море
Поделись знанием:
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.
Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.
Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
Эра пиратства в Карибском море — специфического явления перераспределения сокровищ, наличных денег и товаров между участниками колонизации Америки в эпоху первоначального накопления капитала, — началась на рубеже XVI—XVII веков и завершилась в 1720-х годах после усиления борьбы флотов западноевропейских наций с пиратами.
Наиболее распространёнными формами морского разбоя в Карибском море были пиратство (в узком смысле), каперство (корсарство), флибустьерство и рейдерство. Карибское пиратство (в широком смысле) оказывало серьёзное воздействие на социально-экономическую и политическую ситуацию в Вест-Индии на протяжении нескольких столетий и, с одной стороны, способствовало разорению навигации, сельского хозяйства, ремесла и торговли одних участников колониального освоения Америки, а с другой стороны, приносило немалые выгоды тем, кто участвовал в грабительских предприятиях непосредственно или в роли покровителей и инвесторов[1].
Содержание
Зарождение карибского пиратства (XVI век — первая четверть XVII века)
Знаменитые карибские пираты
- Генри Морган (англ. Henry Morgan; 1635 — 25 августа 1688) — английский мореплаватель, пират, известный под кличкой «Жестокий», позже вице-губернатор на острове Ямайка, активно проводивший английскую колониальную политику.
- Эдвард Тич (англ. Edward Teach) по прозвищу «Чёрная Борода» (англ. Blackbeard) — знаменитый английский пират, действовавший в районе Карибского моря в 1716—1718 годах.
- Бартоломью Робертс (англ. Bartholomew/Bart Roberts) — английский пират, родился 17 мая 1682 года, настоящие имя Джон Робертс, также известен как Чёрный Барт. Один из самых известных пиратов за всю историю пиратства.
Пиратство в Карибском море в искусстве
В литературе
Пиратство Карибского моря как благородный разбой нашло отражение во многих романах конца XIX — начала XX века. Наиболее точно и достоверно нравы и обычаи морских разбойников описал Рафаэль Сабатини в своём произведении «Одиссея капитана Блада».
В кино
На тему пиратства в Карибском море было снято несколько фильмов, таких как Пираты Карибского моря и экранизация книги о капитане Бладе. Также был снят сериал Чёрные паруса, повествующий историю о капитане Флинте.
В играх
Российскими разработчиками, начиная с 2000 года, была выпущена популярная линейка игр «Корсары». Более ранней и не менее известной и популярной игрой являются «Морские легенды», 1996 г.
Игра Assassin's Creed IV: Black Flag посвящена периоду пиратства в Карибском море.
См. также
Напишите отзыв о статье "Пиратство в Карибском море"
Примечания
- ↑ Губарев, Виктор. [www.privateers.ru/history-background/corsair-purchase.html Санкционирование и инвестирование корсарского промысла в Вест-Индии]. Проверено 9 марта 2009. [www.webcitation.org/66Tkowct4 Архивировано из первоисточника 27 марта 2012].
Литература
Источники
- Эксквемелин А. О. Пираты Америки.— М.: Мысль, 1968.
- Exquemelin, Alexandre Olivier. The buccaneers and marooners of Amerika. Being an account of the famous adventures and daring deeds of certain notorious freebooters of the Spanish Main / Pyle, Howard. — London: T. Fisher Unwin, 1891. — 296 с. (англ.)
Статьи
- Губарев В. К. Компания острова Провиденс и англо-испанское соперничество в Вест-Индии в 1630—1644 гг. // Наукові праці Донецького національного технічного університету. Серія «Гуманітарні науки». — 2005. — Вип. 86. — С. 73-80.
- Barbour, Violet [www.jstor.org/stable/1834836 Privateers and Pirates of the West Indies] // The American Historical Review : журнал. — American Historical Association. — Т. 16, № 3. — С. 529-566.
Книги
- Архенгольц Ф. [Иоганн Вильгельм]. История морских разбойников Средиземного моря и океана. — М.: Новелла, 1991. — 368 с.
- Баландин Р. К. Знаменитые морские разбойники. От викингов до пиратов. — М.: Вече, 2012. — 352 с.
- Белоусов Р. С. Под черным флагом: Исторические очерки. — М.: Олимп; АСТ, 1996. — 432 с.
- Белоусов Р. С. Тайны знаменитых пиратов, или Сундук мертвеца. — М.: Рипол классик, 2004. — 352 с.
- Блон Жорж. Флибустьерское море. — М.: Мысль, 1985. — 350 с.
- Воробьев Б. Т. Под флагом смерти. — М.: Современник, 1997. — 192 с.
- Глаголева Е. В. Повседневная жизнь пиратов и корсаров Атлантики от Фрэнсиса Дрейка до Генри Моргана. — М.: Молодая Гвардия, 2010. — 416 с.: ил.
- Гребельский П. Х. Пираты. Иллюстрированная история морского разбоя. — Л.: СПЦ СТАР, 1992. — 128 стр.: ил.
- Григорян В. Л., Дмитриев В. И. Пиратство, разбой и терроризм на море. — М.: Академкнига, 2004. — 224 с.
- Гросс П. А. Хроника морского разбоя: пираты, корсары, флибустеры. — М.: Майор; А.И. Осипенко, 2009. — 176 с.
- Губарев В. К. Пираты Карибского моря. Жизнь знаменитых капитанов. — М.: Эксмо, 2009. — 416 с.: ил.
- Губарев В. К. Флибустьеры Ямайки: эпоха великих походов. — М.: Вече, 2011. — 384 с.
- Губарев В. К. Пираты острова Тортуга. — М.: Вече, 2011. — 384 с.
- Губарев В. К. Лихое братство Тортуги и Ямайки. — М.: Вече, 2012. — 372 с.
- Гусев И. Е. Пираты. Полная история морских разбоев. — Минск: Харвест, 2010. — 256 с.: ил.
- Дефо Даниэль. Всеобщая история пиратства/Пер. А.Д. Степанова. — СПб.: Азбука; Азбука–Аттикус, 2014. — 288 с.
- Джонсон Чарльз. История знаменитых морских разбойников XVIII века/Пер. А.К. Ефремова. — М.: Эксмо-Пресс, 2009. — 592 с.: ил.
- Дю Гард Пич, Хамфрис Франк. Пираты, индейцы, ковбои. — М.: Руссико, 1995. — 160 с.: ил.
- Карпентер Джон Рив. Пираты: бич морей. — М.: Ниола–Пресс, 2008. — 208 с.: ил.
- Констам Энгус. Пираты. Буканьеры, флибустьеры, приватиры XVII–XIX вв. — М.: Эксмо, 2008. — 240 с.: ил.
- Копелев Д. Н. Золотая эпоха морского разбоя (пираты, флибустьеры, корсары). — М.: Остожье, 1997. — 496 с.
- Копелев Д. Н. Раздел Океана в XVI―XVIII веках: Истоки и эволюция пиратства. — СПб.: КРИГА, 2013. — 736 с.
- Крицлер Эдвард. Еврейские пираты Карибского моря. — М.: Текст, 2011. — 348 с.
- Люис Бренда Райф. Пиратский кодекс: от знаменитых разбойников прошлого до последних отщепенцев наших дней. — М.: АСТ; Астрель, 2010. — 192 с.: ил.
- Малов В. И. Тайны знаменитых пиратов. — М.: Оникс, 2008. — 256 с.: ил.
- Маховский Яцек. История морского пиратства. — М.: Наука, 1972. — 288 с.
- Мерьен Жан. Энциклопедия пиратства. — М.: ТЕРРА–Книжный клуб, 1999. — 496 с.
- Можейко Игорь. Пираты, корсары, рейдеры. — М.:Главная редакция восточной литературы издательства "Наука", 1991.— 349 с.: ил.
- Непомнящий Н. Н. Пиастры, пиастры, пиастры... Исторические очерки. — М.: АСТ, Олимп, 1996. — 448 с.
- Нойкирхен Xайнц. Пираты: Морской разбой на всех морях. — М.: Прогресс, 1980. — 352 с.
- Перье Николя. Пираты. Всемирная энциклопедия. — М.: Гелеос, 2008. — 256 с.: ил.
- Рябцев Г. И. Пираты и разбойники. Флибустьеры, корсары, каперы и буканьеры. — Минск: Литература, 1996. — 608 с.
- Рогожинский Жан. Энциклопедия пиратов. — М.: Вече, 1998. — 679 с.
- Сидорченко В. Ф. Морское пиратство. — СПб.: Изд-во Санкт-Петерб. ун-та, 2004. — 400 с.
- Снисаренко А. Б. Джентльмены удачи. Адмиралы чужих морей. — СПб.: Судостроение, 1997. — 496 с.
- Ципоруха М. И. Под черным флагом. Хроники пиратства и корсарства. — М.: НЦ ЭНАС, 2009. — 384 с.
- Чумаков С. История пиратства от античности до наших дней. — М.: Издательский Дом «Техника – молодежи», 2001. — 144 с.: ил.
- Эксквемелин А. О. Пираты Америки. — М.: Мысль, 1968. — 230 с.
- Элмс Чарльз. Пираты. Рассказы о знаменитых морских разбойниках. — М.: Центрполиграф, 2015. — 445 с.
- Яковлев П. Флибустьеры. — М.: Белый город, 1996. — 64 с.: ил.
- Burney, James. History of the buccaneers of America. — London, New York: Unit Library, Limited, 1902. — 296 с. (англ.)
- Lives and voyages of Drake, Cavendish, and Dampier; including an introductory view of the Earlier earlier discoveries in the South sea, and the history of the bucaniers. — New York: J. & J. Harper, 1832. — 208 с. (англ.)
- Russel, Francis Hart. Admirals of Caribbean. — Boston, New York: Houghton Mifflin company, 1922. — 208 с. (англ.)
Ссылки
- Губарев, Виктор. [www.privateers.ru/history-background/naval-plunder.html Морской разбой в Вест-Индии как источник первоначального накопления капитала (1621-1697гг.)] (7 сентября 2007). Проверено 9 марта 2009. [www.webcitation.org/66TkqibaX Архивировано из первоисточника 27 марта 2012].
- Губарев, Виктор. [www.privateers.ru/history-background/corsair-purchase.html Санкционирование и инвестирование корсарского промысла в Вест-Индии]. Проверено 9 марта 2009. [www.webcitation.org/66Tkowct4 Архивировано из первоисточника 27 марта 2012].
- Губарев, Виктор. [www.privateers.ru/geography/tortuga-citadel.html Тортуга – цитадель флибустьеров (1630 – 1692)]. Проверено 9 марта 2009. [www.webcitation.org/66TksCHBI Архивировано из первоисточника 27 марта 2012].
- (рус.) (исп.) [www.wdl.org/ru/item/4393/ Метод защиты портов и населения на всех берегах Индий]
Отрывок, характеризующий Пиратство в Карибском море
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.
Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.
Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
