Пирахан (язык)
Поделись знанием:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.
В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.
Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.
Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.
Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.
(перенаправлено с «Пираха (язык)»)
| пирахан | |
| Самоназвание: |
Hi'aiti'ihi |
|---|---|
| Страны: | |
| Регионы: | |
| Общее число говорящих: |
420 |
| Классификация | |
| Категория: | |
| Языковые коды | |
| ISO 639-1: |
— |
| ISO 639-2: |
sai |
| ISO 639-3: |
myp |
| См. также: Проект:Лингвистика | |
Пираха́н (тж. пира́ха, мура-пираха, пирарран, порт. pirahã, pirarrã) — язык народа пирахан. Уникальность этого языка в очень малом количестве фонем, а также в отсутствии рекурсии и понятия о числе.
Содержание
Генеалогическая и ареальная информация
Численность носителей — около 420 человек (2010)[1]. Язык считается диалектом муранского языка, остальные мура перешли на португальский язык. Вместе с тем язык матанави, который некоторые считают родственным муранскому, является вымершим, что позволяет считать пирахан изолятом.
Социолингвистическая информация
Относительно двуязычности носителей языка существуют различные точки зрения. Так, Дэниел Эверетт, главный исследователь языка пирахан, утверждает, что говорящие на языке одноязычны, часть из них знают лишь некоторые слова на португальском. Антрополог Марку Антониу Гонсалис пишет, что большинство индейцев пирахан понимают португальский язык, но не все способны порождать текст на нём. Также сообщается, что племя для контактов использует некий "язык" с лексикой из пирахан и лингва-жерала ньеенгату.
Лингвистическая характеристика
Типологическая информация
В языке пирахан не обнаружена рекурсия[2][3]. В 2011 Тед Гибсон и Стив Пинтадоси из Лаборатории мозга и когнитивных наук Массачусетского технологического института проверили это утверждение Эверетта путём машинной обработки фонограмм языка пирахан. Грамматических признаков рекурсии, в том числе аналогов союзов "и" и "или" они не нашли. Ноам Хомский, считающий рекурсию единственной уникальной чертой, отличающей язык человека от коммуникативных систем животных[4], усомнился в надежности машинного эксперимента и сказал, что вопрос наличия или отсутствия рекурсии в языке не является принципиальным[3].
Тип выражения грамматических значений
Язык синтетический, с развитой системой аффиксов.
| (1) | ʔaí | ti | gá | ʔai-á | kopaíyai | ʔáaga-há |
| тогда | PRON.1SG | говорить | PST-REL | пантера | быть-уверенность | |
| 'тогда я сказал, что это (определённо) работа пантеры' | ||||||
| (2) | sigi-ái-hí | ʔaí | báóhoipaí | s-a-o | ʔab-a-ab-o |
| тот же самый-быть-NMNZ | тогда | кошка | животное-двигаться-горизонтально | хватать-CAUS-оставаться-на | |
| 'та же самая кошка набросилась на собаку' | |||||
Тип морфологической структуры
Пирахан является агглютинативным языком: каждая морфема выражает одно значение, фузии на стыке морфем не происходят.
| (3) | ʔi ti boítáobíhaí ʔíkoabáobáhátaío ʔísagía | |||||||||
| ʔi | ti | |||||||||
| PRON.3.FEM | PRON.1SG | |||||||||
| boí | -t | -á | -o | -b | -í | -haí | ||||
| двигаться вниз | -REPET | -двигаться | -на | -вниз | -внезапно | -CERT | ||||
| ʔí | -k | -o | -ab | -á | -o | -b | -á | -há | -taío | |
| PRON.3 | -ACCOMPL | -умирать | -оставаться | -двигаться | -на | -вниз | -DECL | -CERT | -так | |
| ʔís | -agí | -a | ||||||||
| животное | -logical connective | -COMP | ||||||||
| букв. | 'я быстро перешёл к действию над его тушей, убил его, и таким образом оно умерло | |||||||||
Тип маркирования
В именной группе
Нулевое маркирование.
| (4) | ʔipoógi | hoáoíi | hi | ʔaagá |
| Ипооги | дробовик | PRON.3 | быть | |
| 'это дробовик Ипооги' | ||||
| (5) | ti | kaiíi |
| PRON.1SG | дом | |
| 'мой дом' | ||
В предикации
Языку свойственно нулевое маркирование также и в предикации.
| (6) | ti | ʔíbogi | ti-baí | |
| PRON.1SG | молоко | пить-intensifier | ||
| 'я действительно пью молоко' | ||||
| (7) | Kagáíhiaii | Kóhoi | ʔabáiipi |
| ягуар | Кохой | хватать | |
| 'ягуар схватил Кохоя' | |||
Тип ролевой кодировки
Нейтральный тип кодирования.
| (8) | ti | gí | kapiigaʔiítoii | hoa-í |
| PRON.1SG | PRON.2SG | карандаш | давать-PROX | |
| 'я дал тебе карандаш' | ||||
| (9) | ʔipóihií | ʔohisí-baaí |
| женщина | плакать-INTENS | |
| 'женщина(ы) крикнула(и)' | ||
| (10) | hi | ʔo-báaʔáí |
| PRON.3 | видеть-хорошо | |
| 'он умён/талантлив' | ||
Порядок слов в предложении
Порядок слов SOV:
| (11) | Kóhoi | hi | kahaí | kai-b-íigí-sai |
| Кохой | PRON.3 | стрела | делать-вниз-CONT-OLD | |
| S | O | V | ||
| 'Кохой заканчивает делать стрелы' | ||||
| (12) | ti | baósaápisí | ʔogií |
| PRON.1SG | гамак | хотеть | |
| S | O | V | |
| 'я хочу гамак' | |||
| (13) | Tico | hi | goó | baósaápisí | bagá-boí |
| Чико | PRON.3 | FOCUS | гамак | продавать-прочь | |
| S | O | V | |||
| 'Чико продал гамак' | |||||
Фонология
Пирахан считается одним из языков с самым маленьким количеством фонем (наряду с ротокас и гавайским). Однако в языке существуют также два или три тона (два смыслоразличительных), смыслоразличительна также длина звука.
Язык используется в форме речи и в форме интонирования: свиста (на охоте), пения, крика, мычания (во время еды). Способность говорить без слов Керин Эверетт считает главным препятствием в освоении языка лингвистами, которые опираются на слог как базовую единицу. По её мнению, освоить пирахан можно только при непосредственном общении, так как часть значимой информации передается невербально; она считает, что сама почувствовала язык лишь через 25 лет, когда стала участвовать в пении с пирахан[5].
Гласные
| Передние | Задние | |
|---|---|---|
| Верхние | i | o |
| Нижние | a |
Ударение и тоны
Ударение бывает первичным и вторичным. Постановка первичного ударения определяется следующим правилом:
|
Правило ударения пирахан: первичное ударение получает самый правый слог самого тяжёлого типа. |
Иерархия веса слогов: CVV > GVV > VV > CV > GV
C=глухой согласный
G=звонкий согласный
V=гласный
Вторичное ударение появляется в словосочетаниях, если второе слово содержит три и больше слогов. Его постановка подчиняется тому же правилу, что и постановка первичного ударения, без учёта трёх последних слогов словосочетания.
Язык тоновый. Согласно Эверетту (1998), выделяется два тона, высокий (обозначается акутом) и низкий (обозначается грависом или вообще не обозначается).
Согласные
| Билабиальные | Альвеолярные | Велярные | Глоттальные | ||
|---|---|---|---|---|---|
| Взрывные | Глухие | p | t | (k) | ʔ[6] |
| Звонкие | b | g | |||
| Фрикативные | Глухие | s | h | ||
Эверетт отмечает, что фонема /s/ реализуется у женщин как [h].
Аллофоны
| Фонема | Звук | Слово |
|---|---|---|
| /p/ | [p] | pibaóí «выдра» |
| /t/ | [t] | taahoasi «песок» |
| [tʃ] перед /i/ | tii «остаток» | |
| /k/ | [k] | kaaxai «попугай ара» |
| /ʔ/ | [ʔ] | kaaxai «попугай ара» |
| /b/ | [b] | xísoobái «низ» |
| [m] в начале слов | boopai «горло, шея» | |
| [ʙ] перед /o/ | kaoáíbogi «злой дух» | |
| /ɡ/ | [ɡ] | xopóogií «инга» |
| [n] в начале слов | gáatahaí «банка» | |
| [ɹɹ̼͡͡] | toogixi «мотыга» | |
| /s/ | [s] | sahaxai «не должно» |
| [ʃ] перед /i/ | xísiisí «жир» | |
| /h/ | [h] | xáapahai «стрела» |
Морфология
Имя
У существительных отсутствует категория числа.
Числительные
Числительные отсутствуют. Количество обозначается одним из трех слов, одно из которых обозначает небольшое количество, второе — большее количество, третье — еще большее, но конкретных числовых значений слова не имеют[7].
Местоимение
Шелдон (1998):
| Пирахан | Значение |
|---|---|
| ti | 1SG |
| giʔaí | 2SG |
| hi | 3SG(мужчина/женщина) |
| ʔi | 3SG(женщина) |
| ʔík | 3SG(одушевлённый неводоплавающий) |
| si | 3SG(одушевлённый водоплавающий) |
| ʔa | 3SG(неодушевлённый) |
| tiátiso | 1PL |
| gíʔaʔítiso | 2PL |
| hiaítiso | 3PL |
Эверетт (2005):
| Пирахан | Значение |
|---|---|
| ti | 1 |
| gi/giʔa | 2 |
| hi | 3.MASC |
| ʔi | 3.FEM |
| ʔis | 3(не человек) |
По Эверетту, ʔi и ʔis, в отличие от трёх других местоимений, являются местоименными клитиками: так, например, на вопрос "Кто сделал это?" возможен ответ ti"я"/gi"ты"/hi"он", но невозможен ответ ʔi/ʔis, необходимо употребить полную форму слова, от которого произошла клитика (ʔipóihií "женщина" и ʔísi "животное"). Местоимения не имеют категории числа. Для образования множественного числа используется слово ʔogi "большой".
| (14) | hiaitíihí | hi | ʔogi-ʔáaga-ó | pi-ó | kaobíi |
| пирахан(люди) | PRON.3 | большой-быть-DIRECT | вода-DIRECT | входить | |
| 'индейцы пирахан плавали' | |||||
Также интересной особенностью является возможность местоимений комбинироваться. Так, местоимение ti ("я") может соединяться с местоимениями giʔaí ("ты") и hi ("он"/"она"). Такое соединение будет иметь значения "мы инклюзивное" (ti giʔaí) и "мы эксклюзивное" (ti hi) соответственно.
Глаголы
Глагольная морфология агглютинативная со множеством аффиксов, выражающих такие грамматические категории как вид, наклонение, каузативность и т. д.. По лицам и числам глагол не изменяется.
Яркие особенности
- Одним из аллофонов фонемы /b/ (перед /o/) является редкий дрожащий звук [ʙ];
- Язык пирахан различает местоимения 3 лица единственного числа не только для людей/одушевлённых объектов/неодушевлённых объектов, но также для водоплавающих и неводоплавающих одушевлённых объектов. Шелдон (1998) приводит:
| Пирахан | Русский |
|---|---|
| hi | 3SG(мужчина) |
| ʔi | 3SG(женщина) |
| ík | 3SG(одушевлённый неводоплавающий) |
| si | 3SG(одушевлённый водоплавающий) |
| a | 3SG(неодушевлённый) |
- Язык пирахан имеет очень небольшой инвентарь фонем, по этому показателю он сравним с языком ротокас:
- три гласных фонемы (впрочем, этот способ подсчёта не учитывает наличие в языке двух смыслоразличительных тонов);
- минимальная оценка количества согласных фонем — 6 у женщин (полное совпадение /h/ и /s/) и 7 у мужчин, если принимать за правду утверждение, что [k] — аллофон последовательности фонем /hi/ и /hu/ (Эверетт 1979);
- В языке отсутствуют чисто носовые фонемы. [m] является аллофоном фонемы /b/ в начале слова, [n] — аллофон фонемы /g/ в начале слова. Нарушает ли это лингвистическую универсалию о наличии носовых фонем в языке, зависит от анализа состава фонем языка и конкретно от классификации фонем /b~m/ и /g~n/ как взрывных или носовых.
- Эверетт выдвигает гипотезу, что в языке отсутствуют обозначения для цветов, отвергая приведённые Шелдоном примеры как не являющимися простыми формами:
| Пирахан | Глоссы | Цвет (по Шелдону) | Значение (по Эверетту) |
|---|---|---|---|
| biopaíai | bii-opaí ai | чёрный (тёмный) | 'кровь (есть) грязная' |
| кровь-грязный быть | |||
| kobiai | k-obi ai | белый (светлый) | 'это видно' |
| OBJ-видеть быть | |||
| biísai | bii-́sai | красный/жёлтый | 'как кровь' |
| кровь-NMNZ | |||
| ahoasaagá | ahoas aag-á | зелёный/синий | 'пока являющийся незрелым' |
| незрелый временно-быть |
Напишите отзыв о статье "Пирахан (язык)"
Примечания
- ↑ [pib.socioambiental.org/pt/povo/piraha Pirahã]. Povos indígenos no Brazil. Проверено 10 января 2016.
- ↑ Everett D.L. [www.pnglanguages.org/americas/brasil/PUBLCNS/ANTHRO/PHGrCult.pdf Cultural constraints on grammar and cognition in Pirahã: Another look at the design features of human language] // Current Anthropology. — 2005. — Т. 46, № 4. — С. 621-646. — DOI:10.1086/431525.
- ↑ 1 2 [www.youtube.com/watch?v=fcOuBggle4Y&feature=youtu.be The Amazon Code [фильм Essential Media and Entertainment]] (2007).
- ↑ Hauser, M., Chomsky, N., & Fitch T. [psych.colorado.edu/~kimlab/hauser.chomsky.fitch.science2002.pdf The faculty of language: what is it, who has it, and how did it evolve] // Science. — 2002. — Т. 298. — С. 1569-1579.
- ↑ Colapinto J. [www.newyorker.com/magazine/2007/04/16/the-interpreter-2 The Interpreter] // The New Yorker. — 2007. — 16 апреля.
- ↑ записывается<x>
- ↑ Frank M.C., Everett D.L., Fedorenko E., Gibson E. [lchc.ucsd.edu/mca/Mail/xmcamail.2014-12.dir/pdf2Yb7JAO0ZG.pdf Number as a cognitive technology: Evidence from Pirahã language and cognition] // Cognition. — 2008. — Т. 108. — С. 819-824.
Литература
- Daniel L. Everett Cultural Constraints on Grammar and Cognition in Pirahã: Another Look at the Design Features of Human Language,
University of Manchester, 2005 - Daniel L. Everett Aspectos da Fonologia do Pirahã, unpublished Master of Linguistics thesis,
State University of Campinas, Brazil, 1979 - Daniel L. Everett Pirahã culture and grammar: A response to some criticisms,
Illinois State University, 2009 - Andrew Nevins, David Pesetsky, Cilene Rodriguez [muse.jhu.edu/journals/language/v085/85.2.nevins.html Pirahã Exceptionality: a Reassessment].
Language 85(2), 2009 - Sheldon, Steven N. (1974) Some Morphophonemic and Tone Perturbation Rules in Mura-Pirahã.
International Journal of American Linguistics, v. 40 - Sheldon, Steven N. (1988) Os sufixos verbais Mura-Pirahã (= Mura-Pirahã verbal suffixes).
SIL International, Série Lingüística Nº 9, Vol. 2 - Плунгян В.А. Введение в грамматическую семантику: грамматические значения и грамматические системы языков мира,
- РГГУ, 2011.
Ссылки
- daneverettbooks.com/wp-content/uploads/2014/04/eve1.pdf
- www.arthaey.com/conlang/papers/Piraha.pdf
- pib.socioambiental.org/en/povo/piraha
- muse.jhu.edu/login?auth=0&type=summary&url=/journals/language/v085/85.2.nevins.html
- muse.jhu.edu/login?auth=0&type=summary&url=/journals/language/v085/85.2.everett.html* [web.mit.edu/newsoffice/2008/language-0624.html MIT-led team finds language without numbers — MIT News Office]
- [www.cybersecurity.ru/prognoz/50423.html Ученые обнаружили язык без цифр]
- [kogni.narod.ru/munduruku.htm Вяч. Вс. Иванов. Типология языков бассейна Амазонки. Числительные и счёт]
- [www.computerra.ru/magazine/334343/ Здесь и сейчас]
- Лекция д. филол. наук профессора Максима Кронгауза о гипотезе лингвистической относительности, опубликованная на сайте «Постнаука» postnauka.ru/video/6759. В качестве примера приводится язык пираха.
Отрывок, характеризующий Пирахан (язык)
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.
В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.
Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.
Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.
Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.
