Пирожок, Игорь Николаевич

Игорь Пирожок
Имя при рождении:	Игорь Николаевич Пирожок
Род деятельности:	Охранник, неонацист

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Игорь Николаевич Пирожок (он же Сергей Яхонтов, он же Ингвар Скаурляйте, он же Александр Анохин, он же Роман Чирка, все его псевдонимы ещё не установлены; родился в 1968 году, Одесса, Украинская ССР) — известный российский неонацист (позднее украинский националист), основатель нацистской организации «Легион „Вервольф“», организатор попытки взрыва в спорткомплексе «Олимпийский» во время прохождения там фестиваля неопротестантской североамериканской религиозной организации «Евреи за Иисуса».

Биография

Игорь Пирожок родился в 1968 году в Одессе. После окончания средней школы окончил строительное ПТУ, затем служил в инженерных войсках. Вернувшись в конце 1980-х годов из армии, решил заняться бизнесом, для чего занял в долг крупную сумму денег. Вскоре Пирожок разорился и бежал от кредиторов из Одессы в Москву.

Создание «Легиона „Вервольф“»

В начале 1990-х годов Пирожок увлёкся идеей неонацизма, стал посещать собрания фашиствующих элементов, представляясь то Сергеем Яхонтовым, то Александром Анохиным, то Ингваром Скаурляйте. Называясь последним именем всем рассказывал, якобы он член Нацистской партии Эстонии. В октябре 1993 года, во время разгона Верховного Совета России, Пирожок познакомился с ветераном боёв в Приднестровье и Нагорном Карабахе Валерием Старчиковым, состоявшим в организации националистического толка «Русское национальное единство». Автором названия организации явился Виктор Баранов, также член ряда националистических организаций.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Группа первоначально базировалась в селе Петрищево Переславского района Ярославской области, но впоследствии, когда ряд её членов, включая и Пирожка, устроились на работу в Тимирязевскую сельскохозяйственную академию охранниками ряда делянок, штаб «Вервольфа» был перенесён туда. В ней насчитывалось около 20 членов.

В идейном и культурном отношениях организация ориентировалась на зарубежный неонацизм. Некоторые источники утверждают, что организация была связана с неоязычеством. Идеология группировки базировалась на следующих принципах:

…Окончательное решение еврейского вопроса радикальными методами. Освобождение от химер морали по отношению к недочеловекам. Борьба с неортодоксальными религиозными организациями. Основы нашей идеологии: антикоммунизм, антисемитизм, апартеид, антилиберализм…

Акции группировки

Пирожок мечтал, чтобы его организация заняла первое место среди всех подобных групп. С этой целью он решил дискредитировать «Русское национальное единство». Для этого был совершён ряд акций в форме РНЕ. Самой громкой из них явилась попытка взрыва в спорткомплексе «Олимпийский» на «Мессианском еврейском фестивале» (по другим данным — фестивале «Евреи за Иисуса»). 20 мая 1994 года Старчиков и один из членов «Вервольфа» Голомызин пронесли два самодельных взрывных устройства в спорткомплекс «Олимпийский». Они спрятали их в подсобном помещении туалетов. Затем по телефону Пирожок позвонил в милицию, представившись Ингваром Скаурляйте, и высказал угрозы взрыва в спорткомплексе. Бомбы были обнаружены и обезврежены, так что это была скорее показательная акция нежели террористическая.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Тогда же был совершен налёт на Марфо-Мариинскую обитель с целью разгрома офиса "общества «Память». По некоторым данным, в частности, заявлениям пресс-службы РНЕ, 2 июня 1994 года члены группы Пирожка устроили драку в кинотеатре «Баррикады» с членами организации «Чёрная сотня». В тех же заявлениях РНЕ обвиняло Пирожка и «Вервольф» в подготовке покушения на руководителя РНЕ Александра Баркашова. Ходили слухи о том, что «Вервольф» похищал бомжей, заставляя их заниматься чёрной работой и выступать в качестве объектов для отработки болевых приёмов.

Пирожок неоднократно заявлял, что выход из его организации только один — на кладбище. Жертвой таких заявлений и стал его ближайший сподвижник Валерий Старчиков. После убийства Пирожок отрезал у трупа уши и заспиртовал их, а тело было зарыто в навозной яме около фермы в деревне Петрищево. Там же было спрятано и тело убитого бездомного.

Конец группировки и арест Пирожка. Суд

Пирожок сам дал повод к своему аресту. Во время интервью, которое он давал корреспонденту газеты «Известия» Алексею Челнокову, он продемонстрировал ему отрезанные уши Старчикова и рассказал, где лежит труп. 2 июля 1994 года сотрудники милиции обнаружили труп, а 1 июля было возбуждено уголовное дело против Пирожка, Баранова и других. 4 июля они были арестованы в деревне Петрищево Ярославской области. Неонацисты не скрывали своих преступлений, даже бравировали ими.

Были доказаны: одно убийство, налёт на офис одной из партий в Марфо-Мариинской обители и разжигание межнациональной вражды. Прокуратура уличила Пирожка и его сообщников в подготовке теракта в штабе РКРП, а также поджогов кинотеатров, в которых демонстрировался антинацистский фильм «Список Шиндлера».

13 марта 1996 года суд приговорил Пирожка к 5 годам лишения свободы, Баранова — к 9, остальные обвиняемые были амнистированы.

Дальнейшая судьба

В 1998 году Пирожок вновь предстал перед судом за хранение наркотических веществ. К его непогашенному сроку было добавлено ещё три года лишения свободы. В 2009 году, уже после своего переезда на Украину, Пирожок опять был осуждён за изготовление, сбыт и распространение порнографических материалов с участием несовершеннолетних (приговор — 3 года лишения свободы)^{[неавторитетный источник? 3257 дней]}.

В 2014 году раскрылся ещё один псевдоним Пирожка: Роман Чирка. Как оказалось, во время Евромайдана Чирка вступил в «Правый сектор» и занял должность политического советника гражданского объединения «Правый сектор» в Бердичеве и Бердичевском районе, однако за незаконное использование названия организации в личных целях был исключён из движения. 25 мая 2015 года в Житомирской области был задержан сотрудниками СБУ при попытке продать две гранаты Ф-1, при себе имел пистолет Беретта и ещё одну боевую гранату. Хотя СБУ не называет данные задержанного, в пресс-центре заявили, что это основатель организации «Легион „Вервольф“», неоднократно судимый за убийство, порнографию, наркотики и терроризм.

Литература

• [www.anticompromat.org/naziki/verwolf1.html Легион «Вервольф»] (рус.). Известия (26.05.1995). Проверено 6 октября 2010. [www.webcitation.org/68adJ373g Архивировано из первоисточника 21 июня 2012].
• [ukrsekta.info/2009/01/04/vervolf.html «Вервольф»] (рус.). [ukrsekta.info/] (4 января 2009). Проверено 6 октября 2010. [www.webcitation.org/68adPyd6K Архивировано из первоисточника 21 июня 2012].
• Новиков М. С., Новиков С. В. [cyberleninka.ru/article/n/k-voprosu-o-klassifikatsii-natsionalisticheskih-idey-i-organizatsiy-rossii-1960-2000-gg К ВОПРОСУ О КЛАССИФИКАЦИИ НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКИХ ИДЕЙ И ОРГАНИЗАЦИЙ РОССИИ. 1960—2000 ГГ] // Омский научный вестник. — 2013. — № 4 (121). — С. 36. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1813-8225&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1813-8225].
• Челноков А. С. [www.flb.ru/info/46894.html Суд над неонацистами из «Легиона Вервольф»]. Известия (27.01.2004). Проверено 6 октября 2010. [www.webcitation.org/68adKJCoO Архивировано из первоисточника 21 июня 2012].

Ссылки

• [www.youtube.com/watch?v=YL3EE2B_DIs «Волки по партии»]. Документальный фильм из цикла «Криминальная Россия».

Отрывок, характеризующий Пирожок, Игорь Николаевич

– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.
Вообще главная черта ума Сперанского, поразившая князя Андрея, была несомненная, непоколебимая вера в силу и законность ума. Видно было, что никогда Сперанскому не могла притти в голову та обыкновенная для князя Андрея мысль, что нельзя всё таки выразить всего того, что думаешь, и никогда не приходило сомнение в том, что не вздор ли всё то, что я думаю и всё то, во что я верю? И этот то особенный склад ума Сперанского более всего привлекал к себе князя Андрея.
Первое время своего знакомства с Сперанским князь Андрей питал к нему страстное чувство восхищения, похожее на то, которое он когда то испытывал к Бонапарте. То обстоятельство, что Сперанский был сын священника, которого можно было глупым людям, как это и делали многие, пошло презирать в качестве кутейника и поповича, заставляло князя Андрея особенно бережно обходиться с своим чувством к Сперанскому, и бессознательно усиливать его в самом себе.
В тот первый вечер, который Болконский провел у него, разговорившись о комиссии составления законов, Сперанский с иронией рассказывал князю Андрею о том, что комиссия законов существует 150 лет, стоит миллионы и ничего не сделала, что Розенкампф наклеил ярлычки на все статьи сравнительного законодательства. – И вот и всё, за что государство заплатило миллионы! – сказал он.
– Мы хотим дать новую судебную власть Сенату, а у нас нет законов. Поэтому то таким людям, как вы, князь, грех не служить теперь.
Князь Андрей сказал, что для этого нужно юридическое образование, которого он не имеет.
– Да его никто не имеет, так что же вы хотите? Это circulus viciosus, [заколдованный круг,] из которого надо выйти усилием.

Через неделю князь Андрей был членом комиссии составления воинского устава, и, чего он никак не ожидал, начальником отделения комиссии составления вагонов. По просьбе Сперанского он взял первую часть составляемого гражданского уложения и, с помощью Code Napoleon и Justiniani, [Кодекса Наполеона и Юстиниана,] работал над составлением отдела: Права лиц.


Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.