Пирош, Ласло
| Ласло Пирош венг. Piros László | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1953 — 1956 | |||
| Предшественник: | Габор Петер | ||
| Преемник: | должность упразднена | ||
| |||
| 6 июня 1954 года — 26 октября 1956 года | |||
| Предшественник: | Эрнё Герё | ||
| Преемник: | Ференц Мюнних | ||
| Рождение: | 10 мая 1917 Бекеш (медье) | ||
| Смерть: | 13 января 2006 (88 лет) Сегед | ||
| Отец: | Андраш Пирош | ||
| Мать: | Мария Пирош (Бикади) | ||
| Супруга: | Вильма Пирош (Ковач) | ||
| Дети: | 4 | ||
| Партия: | Коммунистическая партия Венгрии Венгерская партия трудящихся Венгерская социалистическая рабочая партия | ||
Ласло Пирош (венг. Piros László; 10 мая 1917, Бекеш (медье) — 13 января 2006, Сегед) — венгерский коммунист, министр внутренних дел ВНР в 1954—1956 годах. Второй и последний руководитель Управления госбезопасности. Руководил политическими репрессиями в последний период правления Матьяша Ракоши. Принадлежал к окружению Эрнё Герё. Во время Венгерского восстания снят с должности и бежал в СССР. После подавления восстания вернулся в Венгрию, был директором завода по производству салями.
Содержание
Война и плен
Родился в крестьянской семье. После шести классов начальной школы, в 13-летнем возрасте стал учеником мясника. В 1934—1939 работал мясником в Будапеште.
В 1939 был призван на военную службу в пограничной охране. В конце 1941 направлен на советско-германский фронт Второй мировой войны. Участвовал в боях с советскими войсками. В 1943 был взят в плен под Воронежем.
В лагере военнопленных Ласло Пирош примкнул к антифашистскому движению. Прошёл обучение на военно-диверсионных курсах. Участвовал в советском партизанском движении.
В коммунистическом руководстве
Ласло Пирош вернулся в Венгрию в январе 1945 года. Вступил в Коммунистическую партию Венгрии. Первоначально состоял в партийной комиссии по промышленности и торговле. Был избран в новый парламент как представитель компартии.
С 1948 Ласло Пирош — член ЦК ВПТ. Возглавлял прокоммунистический профсоюз работников пищевой промышленности. С 1950 — кандидат в члены политбюро ЦК.
В 1950 году Пирош был переведён в систему МВД и назначен начальником пограничной службы в звании генерал-майора. Входил в ближайшее окружение Эрнё Герё. После того, как в июне 1953 Герё занял пост министра внутренних дел, Ласло Пирош стал его заместителем и директором Управления государственной безопасности (впоследствии — AVH).
6 июня 1954 Пирош сменил Герё во главе МВД и AVH. Возглавлял аппарат политических репрессий в последний период правления Матьяша Ракоши. Руководил также партийными чистками — в частности, вёл дело своего предшественника в руководстве AVH Габора Петера, обвинённого в «сионистском заговоре». В то же время Пирош участвовал в комиссии, рассматривавшей дела о реабилитации жертв репрессий до 1953 года. С его санкции в октябре 1956 года были арестован за «нарушения соцзаконности» бывший министр обороны Михай Фаркаш и его сын подполковник AVH Владимир Фаркаш.
Восстание и отставка
23 октября 1956 года началось антикоммунистическое Венгерское восстание. Пирош, как и Герё, выступал за силовое подавление. Однако 26 октября премьер-министр Имре Надь снял Ласло Пироша с министерского поста (29 октября было объявлено о расформировании AVH). Отстранение Пироша было согласовано с советским руководством[1].
29 октября Ласло Пирош вместе с Эрнё Герё и Андрашем Хегедюшем бежал в СССР. Это спасло Пироша от возможной расправы со стороны повстанцев[2].
Возвращение в хозяйственники
В августе 1958 Ласло Пирош получил от Яноша Кадара разрешение вернуться в Венгрию. К политической деятельности Пирош не допускался, не был принят в ВСРП, в 1957 аннулированы его депутатские полномочия.
Соответственно своей гражданской профессии, Ласло Пирош был направлен на завод по производству салями в Сегеде. Работал главным инженером. С 1969 по 1977 занимал пост директора, организовал реконструкцию завода.
Пирош считался в ВНР эффективным хозяйственником. Его прежняя деятельность стала постепенно забываться. Он был принят в ВСРП и даже кооптирован в Сегедский горком партии[3].
В период демонтажа коммунистического режима в Венгрии Ласло Пирош давно находился на пенсии. Политических выступлений с его стороны не отмечалось. Скончался в возрасте 88 лет.
Ласло Пирош был женат, имел трёх сыновей и дочь.
Напишите отзыв о статье "Пирош, Ласло"
Примечания
Отрывок, характеризующий Пирош, Ласло
Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
