Писарев, Модест Иванович

Модест Иванович Писарев
Профессия:	театральный актёр
Гражданство:	Российская империя

Модест Иванович Писарев (2(14) февраля 1844, Кашира, — 30 сентября (13 октября) 1905, Санкт-Петербург) — русский актёр, педагог, критик, дальний родственник Писарева Дмитрия Ивановича, муж русской актрисы Стрепетовой П. А., один из организаторов «Товарищества русских актёров» (совместно с Андреевым-Бурлак В. П.)

Рождение, ранние годы

Писарев Модест Иванович родился 2 февраля 1844 года в Кашире и провёл ранние годы детства в небольшом имении своего отца, Ивана Петровича Писарева — потомственного дворянина. Когда Модесту пошёл двенадцатый год, родители отдали его в одну из московских гимназий. В 1865 году окончил юридический факультет Московского университета. Творческий путь Писарева начался в московских театральных кружках. С 1859 он выступал на любительской сцене. Профессиональную сценическую деятельность начал в 1867 в Симбирске. Работал в Оренбурге, городах Поволжья, Урала, затем в Москве (театр А. А. Бренко, театр Корша и др.), с 1885 в Александринском театре в Петербурге.

Зрелые годы

Замечательный исполнитель драматических ролей бытового репертуара: Русаков, Несчастливцев («Не в свои сани не садись», «Лес» Островского), Ананий Яковлев («Горькая судьбина» Писемского) и др. Один из образованнейших актёров своего времени, Писарев по эстетическим взглядам был близок В. Г. Белинскому, Н. А. Добролюбову, Н. А. Некрасову. В своих критических статьях активно поддерживал А. Н. Островского и реалистическое направление им возглавляемое. Подготовил к изданию первое полное собрание сочинений Островского (Санкт-Петербург, 1904—05).

Личная жизнь

В 1877 году женился на Пелагее Антипьевне Стрепетовой, Писарев с огромным успехом гастролирует с ней в Харькове, Киеве, Петербурге. Это момент наивысшего расцвета его творчества. Однако их личная жизнь сложилась несчастно, через время они разошлись. Но Писарев до последних дней своей жизни сохранил к Стрепетовой, как актрисе, чувство восхищенного благоговения. До конца своей жизни он любил рассказывать своим многочисленным ученикам, как исполняла Стрепетова те или иные места своих ролей. Это была встреча двух единомышленников в искусстве. В браке родился сын Виссарион (назван в честь В. Г. Белинского).

Конец жизни, смерть

В 1901 году Писарев тяжело заболел. Денег на лечение у него не было, так как Дирекция императорских театров, невзлюбившая Писарева, еще за несколько лет до того без всякого основания вдвое сократила его жалованье. О его тяжёлом положении заговорила пресса, сравнивая больного, лишённого сил актера с «ослепшим художником», с «потерявшим голос певцом». Актёры Александринского театра устроили спектакль «в пользу больного товарища».

Писарев умер 30 сентября 1905 года. На лентах погребальных венков стояли имена крупнейших актеров, имена его учеников и любивших его зрителей. Тут были и живые цветы от В. Ф. Комиссаржевской. На похоронах господствовало необычное настроение. «Многие из нас в эту минуту поняли, — рассказывает очевидец, — что мы хороним не просто выдающегося актёра, но замечательного человека, верного рыцаря, без страха и упрёка служившего русскому искусству». В этом искусстве, как писал Писарев в письме, хранящемся в Бахрушинском музее, он сам особенно ценил «правду изображения, исполненного простоты и искренности, при беззаветной любви к своему народу».

Был похоронен на Никольском кладбище в Санкт-Петербурге. В 1936 году прах перенесён в некрополь мастеров искусств (Тихвинское кладбище (Санкт-Петербург) Александро-Невской Лавры), установлена гранитная плита.

Оценки

Тепло и по-доброму вспоминает о Писареве в своих сочинениях Самуил Яковлевич Маршак:

«И разве узнал бы я в гимназии о русском театре столько, сколько мог рассказать мне актёр Модест Иванович Писарев?..»

«Писарев был очень красивым, очень скромным человеком. Он мало говорил о себе и очень охотно о других актёрах… Очень ценил МХТ. Во время его гастролей в Петербурге говорил: „Нет другой школы, кроме школы МХТа“. В доме у него всегда было много молодежи, молодых художников и актеров. У него бывали Павел Самойлов, молодой Петипа, старый и очень интересный человек — режиссёр Кольвер, молодой, очень страстный актёр и художник Плоткин. Писарев был моим большим другом, хоть мне было 14-15, а Писареву — 60 лет. Мы очень дружили, вместе читали Шекспира (Писарев был человеком высокой общей культуры, любил литературу, в частности английскую)».

Литература

1. Маршак С. Собрание сочинений: В 8 т. Т. 6. — М.: Художественная литература, 1968.

2. Морозов М., М. И. Писарев, М.—- Л., 1949.

Ссылки

[az.lib.ru/m/morozow_m_m/text_0230.shtml "Классика"]

[poxoronka.ru/nekropol/view/item/id/719/catid/4 портал Некрополь России]

[s-marshak.ru/ сайт "Недописанная страница" о жизни и творчестве Самуила Яковлевича Маршака]

[tikhvinskoe.ru/ Путеводитель по Тихвинскому кладбищу]

Отрывок, характеризующий Писарев, Модест Иванович

– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!