Пистолет-пулемёт Томпсона

Пистолет-пулемёт Томпсона
Вверху: пистолет-пулемёт Томпсона M1928A1 (выпускавшийся во время Второй мировой войны вариант без компенсатора). Внизу: пистолет-пулемёт Томпсона M1928 с коробчатым магазином в разобранном виде.
Тип:	пистолет-пулемёт
Страна:	США США
История службы
Годы эксплуатации:	1921—1971 годы (США).
На вооружении:	Армия США, Британская армия, Советская армия.
Войны и конфликты:	Вторая мировая война, Корейская война, Югославская война,Война во Вьетнаме.
История производства
Конструктор:	Джон Томпсон
Разработан:	1917—1920 годы
Производитель:	Auto-Ordnance Corp
Годы производства:	1921—1945 годы
Варианты:	М1919, M1921, M1923, M1927, M1928, M1928А, М1, М1А1
Характеристики
Масса, кг:	4,8
Длина, мм:	810
Длина ствола, мм:	267
Патрон:	.45 АСР .30 Carbine (Thompson Carbine)
Калибр, мм:	11,43
Принципы работы:	полусвободный затвор свободный затвор
Скорострельность, выстрелов/мин:	700
Начальная скорость пули, м/с:	280
Прицельная дальность, м:	100
Максимальная дальность, м:	750
Вид боепитания:	магазин: коробчатый на 20 или 30 патронов, барабанный на 50 или 100 патронов
Прицел:	открытый
Изображения на Викискладе?:	Пистолет-пулемёт Томпсона

Пистолет-пулемёт ТомпсонаПистолет-пулемёт Томпсона

Пистолет-пулемёт Томпсона (Томми-ган) — американский пистолет-пулемёт, разработанный компанией Auto-Ordnance в 1920 году и активно применявшийся во время Второй мировой войны.

История создания

Разработчиком этого пистолета-пулемёта обычно считается американский генерал Джон Толивер Томпсон. Однако сам Томпсон выступал скорее в роли коммерсанта, который в 1916 году совместно с обеспечившим финансирование проекта Томасом Райаном основал компанию Auto-Ordnance с целью разработки автоматической / самозарядной винтовки на базе перекупленного ими патента на оригинальной конструкции полусвободный затвор, выданного Джону Блишу в 1915 году. Непосредственными же разработчиками оружия были нанятые Томпсоном и Райаном инженер Теодор Эйкхофф (англ. Theodore H. Eickhoff), а также Оскар Пэйн (англ. Oscar V. Payne) и Джордж Голл (англ. George E. Goll). К 1917 году, однако, выяснилось, что затвор Блиша, действующий за счёт силы трения бронзового вкладыша, перемещающегося внутри его остова, не обеспечивает полноценного запирания канала ствола на время выстрела, как это было предусмотрено патентом. Вкладыш лишь замедлял отход затвора в крайне заднее положение, тормозя его в момент выстрела. Это существенно ограничивало диапазон мощности патронов, которые можно было бы использовать в оружии, что сразу поставило крест на изначальном проекте автоматической винтовки, — единственным из принятых на вооружение в США патронов, нормально работавшим с затвором Блиша, оказался непригодный для этого вида оружия по баллистическим качествам сравнительно маломощный кольтовский пистолетный боеприпас .45 ACP.

Однако из этой ситуации быстро был найден выход — вместо разработки винтовки было решено переключиться на создание малогабаритного, пригодного для использования одним человеком ручного пулемёта под пистолетный патрон, предназначенного для ведения боя на ближней дистанции и штурма окопов и других укреплений, что было весьма насущной задачей в шедшей в то время Первой мировой войне. Томпсон назвал это оружие submachine-gun — то есть, дословно, «подпулемёт», «более лёгкая разновидность пулемёта». Этот термин утвердился в американском английском и используется в нём до настоящего времени для обозначения ручного автоматического оружия под пистолетный патрон, которое в русскоязычной терминологии называется пистолет-пулемёт.

В 1918 году был готов действующий прототип, которому было присвоено звучное коммерческое обозначение — «Annihilator I» («Аннигилятор»). По легенде, первая партия этого оружия, предназначенная для проверки на фронте, прибыла в доки Нью-Йорка 11 ноября 1918 года — как раз в день окончания войны.

Из конструктивных особенностей, «Аннигилятор» (см. также [i2.guns.ru/forums/icons/forum_pictures/003159/3159972.jpg изображения прототипов]) имел массивную фрезерованную ствольную коробку квадратного сечения со взводной рукояткой сверху, полностью закрывающий ствол круглый перфорированный кожух (на более поздних моделях заменённый улучшающим охлаждение ствола оребрением), пистолетную рукоятку вместо характерного для оружия тех лет винтовочного приклада с шейкой, а также вторую вертикальную рукоятку управления огнём под стволом для облегчения контроля оружия при стрельбе очередями, — при этом приклад или какой либо плечевой упор отсутствовали. Кроме того, он имел «открытый» приёмник магазинов в виде поперечного выреза в нижней-передней части ствольной коробки, который позволял принимать как коробчатые (на 20 патронов), так и барабанные [www.freepatentsonline.com/1347755.pdf системы Пэйна] (на 50 патронов) магазины. Все основные детали оружия были изготовлены на металлорежущих станках с минимальными допусками, что делало его весьма малотехнологичным. Первая серийная модель появилась в 1921 году. «Томпсон» М1921 получил своё окончательное, привычное оформление: ствол с поперечными рёбрами охлаждения у основания, две пистолетные рукоятки управления огнём, съёмный деревянный приклад, секторный прицел с диоптрическим целиком, рассчитанный на стрельбу до 600 ярдов (548 м). Магазины — коробчатые на 20 и 30 и барабанные — на 50 и 100 патронов. Этот вариант пистолета-пулемёта предлагался на гражданском рынке оружия, хотя очень и очень высокая стоимость ($200 — при том, что легковой автомобиль марки Ford стоил порядка $400) не способствовала массовым продажам. Следует отметить, что дизайн и эргономика «Томпсона» оказали большое влияние на дальнейшее развитие американского оружия и впоследствии многократно копировались полностью или частично.

Небольшое количество «Томпсонов» М1921 было приобретено Корпусом Морской пехоты США, а также некоторыми полицейскими департаментами в частном порядке. Они были ограниченно применены в локальных колониальных конфликтах тех лет в Африке и Латинской Америке (так называемых «Банановых войнах») в ходе чего быстро выяснилось, что на дистанциях до 75-100 метров вооружённое пистолетами-пулемётами звено из 4-5 автоматчиков при правильной тактике может без потерь уничтожить полное отделение из 12-15 стрелков с винтовками. Также ПП оказался великолепным средством в бою в сомкнутом пространстве: в ходе конфликта 1933 года 13 бойцов армии Парагвая, вооруженные ПП Томпсона, оборонявшие один из фортов, до прибытия подмоги в течении нескольких минут оборонялись от подразделения в 100-130 бойцов, уложили 38 противников, из них 21 непосредственно в помещениях форта, потеряв только 4-х своих - один получил 2 пулевых ранения и погиб в бою, еще один получил пулевое ранение в руку, двое получили контузию и нетяжелые ранения из-за близкого разрыва вражеской гранаты.

В 1924 году через Мексику СССР была закуплена партия М1921, поступивших на вооружение войск ОГПУ и пограничных войск. "Томпсоны" активно использовались на южных границах СССР в ходе боев с басмачами. В служебной документации именовался, как "ручной пулемёт Томпсона".

В 1923 году Томпсон создал военизированный вариант оружия — М1923, имевший длинный ствол, штык и немного упрощённую конструкцию, а также использовавший специальный более мощный патрон 45-го калибра. Однако в Армии идея такого оружия долгое время оставалась невостребованной (в т.ч. из-за низкого финансирования).

Также примечательно приобретение достаточно большой партии «Томпсонов» ИРА, — они были использованы в войне за независимость Ирландии, правда без какого либо особого эффекта.

Однако наибольшую известность в этот период — эпоху «Сухого закона» — «Томпсон» приобрёл всё же как оружие американских гангстеров. Предотвратить попадание «Томпсонов» в их руки не смог даже введённый в 1928 год государственный контроль за продажей оружия фирмы Auto-Ordnance.

В том же 1928 году командование морской пехоты США, участвовавшей в интервенции в Никарагуа, закупило для усиления своих частей несколько тысяч модифицированных пистолетов-пулемётов «Томпсон» М1928. От своего прототипа (М1921) он отличался наличием дульного тормоза — компенсатора системы Каттса и уменьшенным темпом стрельбы. Ограниченное использование в вооружённых силах пистолетов-пулемётов М1928 не позволило выявить все потенциальные возможности оружия. В 1921—1939 годах было выпущено всего 20 000 единиц, причём большую часть — по экспортным заказам.

В 1933 году, после громкого убийства гангстерами из банды Вернона Миллера четырёх полицейских на железнодорожной станции в Канзасе и ряда других чудовищных разборок с десятками трупов, «Томпсон» был принят на вооружение ФБР с целью адекватного противостояния хорошо вооружённым ОПГ. Только в 1938 году ПП Томпсона был наконец принят на вооружение Армии США. Существовали две модели — M1928A1, который в целом соответствовал модели 1921 года с дульным компенсатором и мог использовать как коробчатые, так и барабанные магазины, и упрощённые M1 и M1A1, имевшие свободный затвор вместо полусвободного, лишённый оребрения и компенсатора ствол, примитивный постоянный прицел вместо сложного рамочного, расположенную сбоку взводную рукоять и упрощённый приёмник магазинов, рассчитанный только на коробчатые на 20 или (с декабря 1941 года) 30 патронов.

Производство во время войны

C началом Второй мировой войны в вооружении армии США произошли большие изменения. Стремительное увеличение количества бронетехники и мотопехоты вызвало необходимость перевооружить экипажи сравнительно некрупным по размерам, но эффективным накоротке (в диапазоне 50-100 м) автоматическим оружием. «Томпсоны» вполне подошли под эти требования. На вооружение американской армии был принят пистолет-пулемёт «Томпсон» М1928А1. От модели М1928 он отличался наличием деревянного цевья вместо дополнительной пистолетной рукоятки. В начале 1942 года была создана новая модель M1 — облегчённая и более простая в производстве и обслуживании в условиях войны. Её отличительной чертой была взводная рукоять затвора с правой стороны ствольной коробки. Массовым производством оружия во время войны занялась фирма Auto-Ordnance Corp., которая в свою очередь к производству оружия подключила фирму Savage Arms Corp. В то же время, необходимость обработки всех деталей на металлорежущем оборудовании не давала возможности нарастить объём производства.

Система

Пистолет-пулемёт Томпсона использует затвор Блиша, созданный в 1915 году офицером американского флота Джоном Б. Блишем. Этот затвор, который может считаться полусвободным, использует для замедления отката специальный бронзовый вкладыш в виде буквы «Н», взаимодействующий с фрезерованными пазами на внутренних стенках затворной коробки, который согласно утверждениям производителя удерживал затвор в переднем положении в начальный момент выстрела (при большом давлении пороховых газов в стволе), а после падения давления в канале поднимался вверх, за счёт чего происходило самоотпирание затвора. При этом ряд авторов утверждает, что вкладыш-замедлитель в данной конструкции по сути не работал, либо оказывал на её работу лишь небольшое влияние, что отчасти подтверждается тем фактом, что поздние армейские модификации «Томпсона» — М1 и М1А1 — его вовсе не имели, что не повлияло на их работоспособность. Кроме того, при неправильной (вверх ногами) установке вкладыша при сборке оружие не работало.

Спусковой механизм собран в спусковой раме, допускает ведение как автоматического, так и одиночного огня. Ранние модели «Томпсонов» имели довольно сложный ударный механизм с маленьким курком в виде треугольного рычажка, смонтированного внутри остова затвора, ударяющим по выполненному в виде отдельной детали ударнику с бойком в момент прихода затворной группы в крайне переднее положение за счёт взаимодействия со специальным выступом ствольной коробки, стрельба при этом велась с открытого затвора. У M1A1 вместо этого был неподвижно закреплённый в чашечке затвора боёк, стрельба велась также с открытого затвора.

В современных самозарядных вариантах (М1927A1 и аналогичные) используется ударно-спусковой механизм обычного куркового типа, стрельба ведётся с закрытого затвора.

Прицельные приспособления включают в себя мушку и комбинированный целик — фиксированный с V-образной прорезью и откидной вверх регулируемый диоптр. Пистолеты-пулемёты Томпсона могли использоваться с магазинами разного объема — коробчатыми двухрядными на 20 и 30 патронов, которые крепились к оружию при помощи «рельса» в задней части, которым они вставлялись внутрь Т-образного выреза в спусковой раме, или барабанными на 50 или 100 патронов, которые устанавливались непосредственно в вырез приёмника магазина и фиксировались при помощи имевшихся на нём двух поперечных канавок. Модификации М1 и М1А1 имели упрощённый приёмник магазинов без поперечных канавок, рассчитанный только на коробчатые магазины.

Все «Томпсоны» были выполнены на металлорежущих станках с минимальными допусками, что делало их весьма сложным, трудоёмким и дорогостоящим в производстве оружием. Даже упрощённые модификации М1 и М1А1 для военного оружия были излишне дороги, кроме того — избыточно тяжелы, и очень чувствительны к уходу и качеству боеприпасов, что так и не позволило «Томпсону» стать основным образцом своего класса даже в американской армии — наряду с ним на вооружение были приняты иные образцы той или иной степени удачности, такие, как Reising M50 / M55 или M3.

Достоинства и недостатки

Достоинства	Недостатки
Высокое качество изготовления	Сложность производства
Мощный патрон	Высокая стоимость
Большая ёмкость магазина (дисковый)	Большая масса, громоздкость

Применение

Пистолет-пулемёт Томпсона благодаря своей надёжности широко использовался как полицией, так и гангстерами, а также был популярен и на гражданском рынке.

Томпсон как оружие гангстеров

Пистолет-пулемёт Томпсона неожиданно дал о себе знать во время знаменитого Сухого закона — получив неофициальное название Томми-ган, он с середины 1920-х стал использоваться американскими гангстерами, быстро оценившими его по достоинству и имевшими возможность их приобретать. Автомат превратился из антибандитского в оружие американской "братвы" и стал главным их оружием и зарекомендовав себя с наилучшей стороны. «Томми-ганы» использовались во время прогремевшей на все Штаты «Бойни в день Святого Валентина», которая произошла 14 февраля 1929 года в Чикаго.

В эпоху Сухого закона бульварная пресса окрестила это оружие «Дьявольской машиной смерти», «Великим помощником в деле процветания бизнеса», «Чикагской пишущей машинкой»(за характерный звук при стрельбе). Газеты пестрили заметками о разборках в бизнесе бутлегеров:

• 25 сентября 1925 года Фрэнк МакЭрланд и Джо «Полак» Салтис расстреляли в Чикаго ОПГ «крутого» О`Доннела.
• 14 февраля 1929 года Джек МакГерн, Фрэд Бурке и другие близкие Аль Капоне устроили расправу над 7 "братками" из ОПГ Моран в гараже Норт-Кларк стрит (Бойня в день Святого Валентина).
• 17 июня 1933 года Чарльз Артур Флойд (Красавчик) с двумя близкими за полминуты расстреляли четыре полицейских машины на станции Канзас-Сити.

• 27 ноября 1934 года два агента ФБР были застрелены Нельсоном. На следующий день нашли тело самого Нельсона, c 17 ранениями от пуль .45 калибра.
• И т.д.

Для того чтобы бороться с распоясавшимися "братками" на равных, «Томпсонами» вооружились полицейские, агенты ФБР, а также почтовая служба США и Береговая охрана.

«Томпсон» во время войны

В 1940 году британское правительство закупило Thompson M1928A1. Оружие послужило в Северной Африке и Италии. Большинство солдат предпочитали 20-зарядные магазины, так как они удобно помещались в подсумках и не стесняли движений.

В начале 1942 года конструкторы фирмы Auto-Ordnance Corp. стали модернизировать пистолет-пулемёт Томпсона. Уже весной того же года армия США вооружилась пистолетом-пулемётом «Томпсон» М1, отличавшимся другой системой работы автоматики (отдача свободного затвора), а также отсутствием дульного тормоза-компенсатора. Рукоятка затвора в этом варианте находилась не на верху ствольной коробки, а справа. Оружие оснащалось только магазинами на 20 и 30 патронов. Для упрощения производства некоторые детали стали производиться методом поковки с дальнейшей обработкой на металлорежущих станках. Ствол выпускался без рёбер охлаждения, с гладкой наружной поверхностью. Упрощение конструкции оружия позволило довести общее производство «Томпсонов» до 90 тыс. шт. в месяц. В конце года пистолет-пулемёт подвергся ещё одной модернизации и тогда появился вариант М1А1. М1А1, в отличие от прежнего варианта, имел неподвижный ударник в чашечке затвора, а его ударно-спусковой механизм мог вести только непрерывный огонь. Прицельное приспособление диоптрическое, постоянное, упрощённого типа, рассчитанное на стрельбу до 100 ярдов (91,4 метра).

Пистолеты-пулемёты М1 и М1А1, несмотря на свою громоздкость и большой вес, получили самое широкое распространение и известность на всех фронтах. «Томпсон» благодаря высоким служебно-эксплуатационным характеристикам стал популярным среди рейнджеров, десантников и военной разведки. Американская военная промышленность в результате значительных усилий и затрат наладила массовое производство пистолетов-пулемётов «Томпсон». В 1940—1944 годах было изготовлено 1 387 134 пистолета-пулемёта системы «Томпсон» всех моделей, из них — 562 511 шт. — М1928А1; 285 480 шт. — М1; 539 143 шт. — М1А1. Причём фирма Auto-Ordnance Согр. выпустила 847 991 пистолетов-пулемётов, а фирма Savage Arms Соrр. — 539 143.

Немалое количество, а именно 135 тыс. пистолетов-пулемётов Томпсона было поставлено СССР в рамках программы Ленд-лиза, в том числе в качестве дополнительного снаряжения к разнообразной военной технике (танки, самолёты и так далее), но широкого распространения они не получили в силу ряда недостатков, таких как слишком малая эффективная дальность стрельбы (всего 75-100 метров), весьма чувствительная к загрязнению конструкция и недостаточное количество полученных боеприпасов, тем более, что в СССР имелись в больших количествах свои куда более удачные модели этого вида оружия, такие, как выпущенный 6-миллионным тиражом ППШ.

Томпсон после войны

Во время Вьетнамской войны некоторые южновьетнамские армейские части и военная полиция были вооружены «Томми-ганами». Также это оружие использовали разведчики и диверсионные группы, а также некоторые другие армейские части. Он использовался американцами во время их военных операций, также полицией и ФБР. ФБР использовало Томпсоны до 1976 года, когда Томпсон был признан устаревшим и снят с вооружения, за исключением гражданских вариантов. Но Томпсон всё ещё можно увидеть в горячих точках мира, он также принимал активное участие в вооружённом конфликте на Балканах. При взятии Вуковара этот пистолет-пулемёт использовали бойцы СДГ и другие добровольческие формирования.

Основные модификации

Модель 1919

Самый ранний вариант, было выпущено всего примерно сорок единиц, оружие имело чудовищный темп стрельбы, около 1500 выстрелов в минуту. Эта модель была продемонстрирована в 1920 году и очень напоминала позднюю модель М1921. Нью-йоркский отдел полиции заказал небольшую партию этого оружия.

ТТХ

• Патрон: .45ACP (11,43×23мм), .22LR., .32ACP., .38ACP.
• Вес: 3,75 кг
• Длина: 808 мм
• Длина ствола: 267 мм
• Темп стрельбы: 1500 выстр./мин.
• Эффективная дальность стрельбы: 75-100 м

Модель 1921

Первая серийная модель. Имеет вертикальную переднюю рукоятку управления огнём, частично оребрённый ствол, высокий темп стрельбы. Модель 1921 была весьма дорога, в розничной продаже стоила приблизительно 225$, из-за высококачественных деревянных деталей и сложных в производстве механизмов. Некоторые модели использовались военными в ограниченных количествах.

ТТХ

• Патрон: .45ACP (11,43×23мм)
• Вес (без патронов): 4,69 кг
• Длина: 830 мм
• Длина ствола: 267 мм
• Темп стрельбы: ~900 выстр./мин.
• Питание: коробчатый магазин — 20 или 30 патронов; барабанный магазин — 50 или 100 патронов
• Эффективная дальность стрельбы: 75-100 м

Модель 1923

Коммерчески неуспешная попытка создать пригодную для военного применения модификацию оружия, увеличив эффективную дальность стрельбы за счёт нового, более мощного патрона .45 Remington-Thompson. М1923 имел более длинный ствол, прилив для штыка и, в некоторых вариантах, сошки. Модель 1923 была разработана, чтобы расширить производство автоматического оружия, а также для замены тяжёлой винтовки «Браунинг M1918». Интереса у армии не вызвала.

Модель 1927

Самозарядный вариант M1921. Ствол оснащен дульным тормозом-компенсатором, изменением нескольких деталей можно было переделать в автоматическую модель.

Модель 1928

Также известен как Navy Model («Нэйви Модл» — «Флотская модель») —- наиболее удачная модель. Имеет два режима огня, оребрённый ствол с дульным компенсатором, пониженный темп стрельбы. Выпускался как с вертикальной передней рукояткой, так и с деревянным горизонтальным цевьем. Был первой моделью, которая широко использовалась военно-морскими силами и морской пехотой США. В начале Второй мировой войны заказы на M1928 от Франции и Великобритании спасли производителя от банкротства.

Модель 1928А1

Этот вариант поступил в массовое производство перед нападением на Перл-Харбор в декабре 1941 года, когда производство модели M1928 закончились. Изменения включали горизонтальное цевьё вместо передней пистолетной рукоятки. В начале Второй мировой войны потребности американских вооружённых сил в Томпсонах M1928A1, несмотря на новые контракты для отправок за границу в Китай, Францию, и Великобританию, обеспечивали только две фабрики. Американские войска применяли данную модель в основном на тихоокеанском фронте.

ТТХ

• Патрон: .45 АСР
• Вес (без патронов): 4,9 кг
• Длина: 852 мм
• Длина ствола: 267 мм
• Темп стрельбы: ~900 выстр./мин.
• Питание: 20 или 30 (коробчатые); 50 или 100 (барабанные)
• Эффективная дальность стрельбы: 75—100 м

M1

Упрощённый вариант модели М1928, созданный в начале 1942 года для удешевления производства в военное время. Имел автоматику со свободным затвором, рукоятку заряжания с правой стороны ствольной коробки, деревянное цевье вместо передней рукоятки, ствол без оребрения и коменсатора, использовался только с коробчатыми магазинами. Масштабы серийного производства новой модели росли стремительно и к началу 1943 года было выпущено 285000 экземпляров.

ТТХ

• Патрон: .45 АСР
• Вес (без патронов): 4,78 кг
• Длина: 811 мм
• Длина ствола: 267 мм
• Темп стрельбы: ~900 выстр./мин.
• Питание: 20 или 30 коробчатые
• Эффективная дальность стрельбы: 75—100 м

М1А1

Вариант модели М1, выпускался с конца 1942 года, имел фиксированный ударник вместо подвижного, только автоматический режим огня и улучшенный прицел. Всего выпущено 539 140 экземпляров.

Гражданские варианты

На базе пистолета-пулемёта Томпсона было выпущено несколько гражданских и спортивных вариантов.

• Модель 1927A1 — самозарядный вариант Томпсона, производившийся для гражданского рынка оружия с 1974 по 1999 года. Официально известен как «самозарядный карабин Томпсона, модель 1927A1». Внутреннее строение полностью другое, и работает с закрытого затвора. Это оружие не стоит путать с ранней моделью M1927.
• М1927A3 - самозарядный вариант, под 22 калибр.
• М1927A5 - самозарядная модель под патрон .45 АСР. В ней использованы алюминиевые детали для снижения веса оружия и вместо 10-дюймового установлен 5-дюймовый ствол, чтобы пистолет-пулемёт отвечал требованиям, предъявляемым американским законодательством к пистолетам.
• в 2008 году компания "Auto-Ordnance" выпустила модель Thompson 1927A-1 Lightweight Deluxe Pistol TA5 - реплику пистолета-пулемёта M1927 под патрон .45 АСР с укороченным до 266 мм стволом, без приклада и с 50-зарядным дисковым магазином.

Страны-эксплуатанты

• Великобритания Великобритания
• Гаити Гаити
• Ирландия Ирландия
• Канада Канада
• КНР КНР: нелицензионная копия. Китайские копии пистолета-пулемёта Томпсона выпускались Шансийским и Тайюаньским арсеналами с конца 20-х годов до середины 40-х. Они имели более короткое цевьё с выемками для пальцев (встречались варианты с цевьём американского типа или с передней рукоятью), состояли на вооружении до 50-х годов и принимали участие в Корейской войне.
• Коста-Рика Коста-Рика - в период Второй мировой войны США передали по программе ленд-лиза 24 пистолета-пулемёта Томпсона
• Люксембург Люксембург: M1A1 на вооружении в 1952—1967, заменён на «Узи».
• Новая Зеландия Новая Зеландия
• Панама Панама — M1928A1 находились на вооружении вооружённых сил Панамы до декабря 1989 года, когда в ходе вторжения США в Панаму все панамские вооружённые формирования были разоружены и расформированы
• Демократическая Республика Вьетнам: нелицензионная копия.
• СССР СССР - Поставлялись по Ленд-лизу. Всего получено 137729 единиц.
• США США: Использовался в армии США с 1938 года.
• Франция Франция
• Хорватия Хорватия
• Швеция Швеция
• Югославия Югославия
• Южный Вьетнам Южный Вьетнам
• Украина Украина — по состоянию на 15 августа 2011 года, на хранении министерства обороны на складах в Ровенской, Хмельницкой, Николаевской, Донецкой областях, имелось 19000 пистолетов-пулеметов Томпсона различных лет образцов и годности. .

Использование организациями

• Американская мафия Коза Ностра.
• Ирландская республиканская армия использовала с 1921 года, вплоть до 1970-х годов.

Пистолет-пулемёт Томпсона в популярной культуре

Упоминания о пистолет-пулемёте Томпсона и его применении есть во многих произведениях: в том числе, в литературно-художественных произведениях, кинофильмах и компьютерных играх.

В компьютерных играх

• В игре Return to Castle Wolfenstein
• В игре Mafia: The City of Lost Heaven Томми Ган является излюбленным оружием геймеров и единственным автоматом в игре.
• В серии игр Call of Duty
• В игре Blood
• В игре Mafia II присутствуют две модификации автомата: традиционный "Томми Ган" 1928 года и "М1A1" 1942 года.
• В игре Payday 2
• В игре Killing Floor
• В игре Rising Storm
• В серии игр Serious Sam
• В серии игр Medal of Honor
• В серии игр В тылу врага
• В игре Call of Cthulhu
• В игре Grand Theft Auto V
• в игре Resident Evil 4
• в игре Back to the Future: The Game.
• в серии игр Battlefield
• в игре Cross fire
• В игре Hidden and Dangerous 2 используется версия "M1"
• В игре Fallout 2 (моделью М1928 вооружены гангстеры и вышибалы у казино из Нью-Рино)
• В игре Fallout 4 . Fallout: New Vegas, после установки дополнения "Honest hearts" (в игре назван как пистолет-пулемёт кал. 45 Авто).

В кинематографе

• Из пистолета-пулемёта Томпсона Томми Фаричетти расстреливает Джека Рафферти в финальной сцене х/ф «Рафферти».
• Псевдоним «Томми Ганн» взял себе порноактёр Томас Джозеф Страда .
• Пистолет-пулемёт Томпсона стал основой для создания футуристического оружия М-41А из фильма «Чужие».
• В фильме «Маска» (1994) Стенли Ипкисс в образе Маски делает из воздушного шарика автомат Томпсона, который затем превращает в настоящий.
• В фильме «Джонни Д.» излюбленным оружием гангстеров был автомат Томпсона.
• В фильме Юлиуша Махульского «Дежа вю»
• В сериале «Подпольная империя»

В музыке

• У группы The ца на альбоме Give ’Em Enough Rope присутствует песня Tommy Gun.
• Песня с названием Tommy Gun есть и на альбоме Deja Entendu группы Brand New.
• Такая же песня есть и у Джастина Сейна.
• Пистолет-пулемёт Томпсона держит в руках солдат на обложке альбома A Matter of Life and Death группы Iron Maiden.
• Пистолет-пулемёт Томпсона использует Майкл Джексон в видеоклипе на песню Smooth Criminal.
• На обложке альбома You Are the Quarry Моррисси изображён с пистолетом-пулемётом Томпсона в руках.
• У группы Royal Republic есть песня Tommy Gun.
• У группы Bad Balance в альбоме «Легенды Гангстеров» в песне «Аль Капоне» и других песнях.

В индустрии игрушек

• Томми Ганном назывался игрушечный солдатик, производившийся фирмой en:Pedigree Dolls & Toys в 1966—1968 годах.

Галерея

• Halftrack-fort-knox-4.jpg
• M1A1.gif

См. также

• M3 (пистолет-пулемёт)
• Пистолет-пулемёт Рейзинга
• ППШ
• MP40
• Halcón M-1943
• Список пистолетов-пулемётов

Литература

• Каталог современного оружия. М.: «Омега», 2002.
• Albert, David and Sig, Mike. (2005). Thompson Manuals, Catalogs, and Other Paper Items. Self Published.
• Bannan, James F. and Hill, Tracie L. (1989). Notes On Auto-Ordnance. South West Publishing Co.
• Cox, Roger A. (1982). The Thompson Submachine Gun. Law Enforcement Ordnance Company.
• Dunlap, Roy F. (1948). Ordnance Went Up Front. Samworth Press.
• Ellis, Chris. (1998). The Thompson Submachine Gun. Military Book Club.
• George, John (Lt. Col). (1948). Shots Fired In Anger. Samworth Press.
• Gudmundsson, Bruce. (1995). Stormtroop Tactics: Innovation in the German Army, 1914—1918. Praeger Press.
• Helmer, William J. (1969). The Gun That Made The Twenties Roar. MacMillan, also Gun Room Press.
• Herigstad, Gordon. (1996). Colt Thompson Serial Numbers. Self Published.
• Hill, Tracie L. (1996). Thompson: The American Legend. Collector Grade Publications.
• Hogg, Ian V. and Weeks, John. (1989). Military Small Arms of the 20th Century. DBI Books Inc.
• Huon, Jean. (1995). Les pistolets-mitrailleurs Thompson. Barnett Editions, также Editions Crepin-LeBlond. (фр.)
• Iannamico, Frank. (2000). American Thunder: The Military Thompson Submachine Gun. Moose Lake Publishing.
• Iannamico, Frank. (2004). American Thunder II: The Military Thompson Submachine Gun. Moose Lake Publishing.
• Iannamico, Frank. (2004). United States Submachine Guns. Moose Lake Publishing.
• Nelson, Thomas B. (1963). The World’s Submachine Guns, Volume I. International Small Arms Publishers.
• Olive, Ronaldo. (1996). Guia Internacional de Submetralhadoras. Editora Magnum Ltda. (порт.)
• Smith, Charles H. [www.tommygun.com/ao_ao.html A brief story of Auto-Ordnance Company].
• Weeks, John. (1980). World War II Small Arms. Galahad Books.
• Wilson, R.K. (1943). Textbook of Automatic Pistols. Small Arms Technical Publishing Company.

Ссылки

• [www.auto-ordnance.com/AO-1.html Веб-страница компании, производящей реплики пистолетов-пулемётов Томпсона]  (англ.)
• [liveguns.ru/pistolet-pylemet/Thompson Описание пистолета-пулемёта Томпсона на сайте liveguns.ru]
• [handgun.kapyar.ru/page.php?pg=396 Описание пистолета-пулемёта Томпсона на сайте handgun.kapyar.ru]
• [sudden-strike.ru/history/detail.php?ID=2774 Описание пистолета-пулемёта Томпсона на сайте sudden-strike.ru]
• [nato.sitecity.ru/ltext_0611223234.phtml?p_ident=ltext_0611223234.p_0711105158 История пистолета-пулемёта Томпсона на сайте nato.sitecity.ru]
• [www.forgottenweapons.com/thompsoncarbine.htm Thompson .30 Carbine]
• [svetskirat.net/naoruzanje/thompson.htm Описание пистолета-пулемёта Томпсона на сайте svetskirat.net]  (серб.)
• zakon4.rada.gov.ua/laws/show/22%D0%B0-2011-%D1%80/.

Отрывок, характеризующий Пистолет-пулемёт Томпсона

– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.


22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.


– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.