Письмо трёхсот
Поделись знанием:
Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших ящик комода, наполненный какими то металлическими вещами. Другие французские солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.
– Eh bien, qu'est ce qu'il veut celui la, [Этому что еще надо,] – крикнул один из французов на Пьера.
– Un enfant dans cette maison. N'avez vous pas vu un enfant? [Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?] – сказал Пьер.
– Tiens, qu'est ce qu'il chante celui la? Va te promener, [Этот что еще толкует? Убирайся к черту,] – послышались голоса, и один из солдат, видимо, боясь, чтобы Пьер не вздумал отнимать у них серебро и бронзы, которые были в ящике, угрожающе надвинулся на него.
– Un enfant? – закричал сверху француз. – J'ai entendu piailler quelque chose au jardin. Peut etre c'est sou moutard au bonhomme. Faut etre humain, voyez vous… [Ребенок? Я слышал, что то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…]
– Ou est il? Ou est il? [Где он? Где он?] – спрашивал Пьер.
– Par ici! Par ici! [Сюда, сюда!] – кричал ему француз из окна, показывая на сад, бывший за домом. – Attendez, je vais descendre. [Погодите, я сейчас сойду.]
И действительно, через минуту француз, черноглазый малый с каким то пятном на щеке, в одной рубашке выскочил из окна нижнего этажа и, хлопнув Пьера по плечу, побежал с ним в сад.
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.
Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.
На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. Пьер быстрыми шагами ходил между народом, оглядывая разные лица, попадавшиеся ему. Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоявшее из красивого, с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугами очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежно румяным и красивым лицом без всякого выражения. Среди раскиданных пожитков, в толпе на площади, она, в своем богатом атласном салопе и ярко лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег. Она сидела на узлах несколько позади старухи и неподвижно большими черными продолговатыми, с длинными ресницами, глазами смотрела в землю. Видимо, она знала свою красоту и боялась за нее. Лицо это поразило Пьера, и он, в своей поспешности, проходя вдоль забора, несколько раз оглянулся на нее. Дойдя до забора и все таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился, оглядываясь.
Фигура Пьера с ребенком на руках теперь была еще более замечательна, чем прежде, и около него собралось несколько человек русских мужчин и женщин.
– Или потерял кого, милый человек? Сами вы из благородных, что ли? Чей ребенок то? – спрашивали у него.
Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине и черном салопе, которая сидела с детьми на этом месте, и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.
– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.
– Где Анферовы! – сказала баба. – Анферовы еще с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
– Он говорит – женщина, а Марья Николавна – барыня, – сказал дворовый человек.
– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.
– Возьми, возьми ребенка, – проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. – Ты отдай им, отдай! – закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что то, но Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.
Красавица армянка продолжала сидеть в том же неподвижном положении, с опущенными длинными ресницами, и как будто не видала и не чувствовала того, что делал с нею солдат.
Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уж рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.
– Laissez cette femme! [Оставьте эту женщину!] – бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутоловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.
– Voyons, pas de betises! [Ну, ну! Не дури!] – крикнул он.
Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.
– Il a un poignard, lieutenant, [Поручик, у него кинжал,] – были первые слова, которые понял Пьер.
– Ah, une arme! [А, оружие!] – сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.
– C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre, [Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,] – сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: – Parlez vous francais vous? [Говоришь ли по французски?]
Пьер оглядывался вокруг себя налившимися кровью глазами и не отвечал. Вероятно, лицо его показалось очень страшно, потому что офицер что то шепотом сказал, и еще четыре улана отделились от команды и стали по обеим сторонам Пьера.
– Parlez vous francais? – повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. – Faites venir l'interprete. [Позовите переводчика.] – Из за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.
– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.
В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
«Письмо́ трёхсо́т» — письмо[1] большой группы советских учёных, направленное 11 октября 1955 года в Президиум ЦК КПСС. Письмо содержало оценку состояния биологии в СССР к середине 1950-х годов, критику научных взглядов и практической деятельности Т. Д. Лысенко (лысенковщина), являвшегося в то время одним из руководителей биологической науки в стране. Письмо, в конечном счёте, явилось причиной отставки Лысенко с поста президента ВАСХНИЛ и некоторых его приверженцев и ставленников с других руководящих постов в системе Академии наук СССР.
Содержание
- 1 Положение в биологической науке в СССР во время подготовки письма
- 2 Обсуждение письма и его итоги
- 3 Список биологов, подписавших письмо
- 4 Учёные смежных наук, подписавшие письмо
- 5 Учёные, приложившие отдельные заявления в ЦК КПСС в связи с письмом
- 6 Список учёных, которые не имели возможности своевременно подписать письмо, но пожелали присоединиться к нему и поставить под ним свои подписи
- 7 Примечания
- 8 Литература
- 9 Ссылки
Положение в биологической науке в СССР во время подготовки письма
В 1950-х годах, пользуясь поддержкой руководства Коммунистической партии Советского Союза и Советского государства, Т. Д. Лысенко с помощью коммунистической и псевдонаучной фразеологии развивал и распространял свои теории, поддерживал своих единомышленников и расправлялся со своими противниками. Научная дискуссия в биологии во времена Лысенко фактически была под запретом. Оппонентов Лысенко изолировали и устраняли, в том числе и физически[2][3].
Однако в научной среде росло понимание того, что десятилетия монополии Лысенко нанесли непоправимый вред не только биологической науке, но и престижу страны. К середине 1950-х годов на фоне бурного развития физических и химических наук в стране и за рубежом, впечатляющих успехов в генетике и молекулярной биологии в мире (открытия и экспериментальные исследования в ядерной физике, развёртывание крупномасштабной космической программы, открытие структуры и понимание принципа репликации ДНК, хранения и передачи генетической информации) позиция Лысенко, цепь его громких обещаний успехов мичуринской биологии показывали бесплодность монопольно развиваемого «направления», а самого Лысенко выводила в разряд одиозных фигур в науке[2].
После смерти Сталина противостояние в биологической науке в СССР возобновилось. Учёные-биологи — приверженцы классической генетики — и раньше часто обращались с письмами к руководству страны (в ЦК КПСС, Совет Министров СССР и даже в Генеральную прокуратуру СССР). В них авторы писали об огромном вреде, который принесла стране деятельность Лысенко и его соратников. Так как никакой реакции на эти частные письма не было, возникла идея о коллективном обращении[4].
Обсуждение письма и его итоги
Хрущёв, лично симпатизировавший Т. Д. Лысенко, узнав о письме, назвал его «возмутительным»[5]. В то же время, министр высшего и среднего специального образования РСФСР В. Н. Столетов, симпатизировавший авторам письма, предложил Хрущёву организовать широкую научную дискуссию, в которой сторонники «правильного» учения (лысенковцы) якобы непременно победят и докажут свою правоту. Замысел Столетова оказался верным: дискуссия обеспечила авторам письма ещё более широкую поддержку и известность в научных кругах и привела к почти полной изоляции Лысенко, даже несмотря на его поддержку «сверху».
Список биологов, подписавших письмо
Сокращения, принятые в списках
гл. — главный
д.(к.) […] н. — доктор (кандидат) […] наук (сокращения: б. — биологических, с.-х. — сельскохозяйственных, ф.-м. — физико-математических, эк. — экономических)
действ. чл. — действительный член
дир. — директор
журн. — журнал
зав. — заведующий
ин-т — институт
каф. — кафедра
лаб. — лаборатория
[…] н. с. — […] научный сотрудник (сокращения: с. — старший, м. — младший)
отд. — отдел
проф. — профессор
ред. — редактор
фак-т — факультет
чл.-кор. — член-корреспондент
| Учёное звание | Должность, место работы | |
|---|---|---|
| Чл.-кор. АН СССР, проф. | П. А. Баранов | дир. Ботанического ин-та АН СССР. |
| Чл.-кор. АН СССР, действ. чл. АМН СССР, проф. | Д. Н. Насонов | дир. лаб. цитологии АН СССР. |
| Д. б. н. | А. С. Трошин | с. н. с. Зоологического ин-та АН СССР. |
| К. б. н. | Н. А. Чуксанова | с. н. с. ЛГУ. |
| Д. б. н., проф. | Ю. М. Оленов | с. н. с. лаб. цитологии Зоологического ин-та АН СССР. |
| Д. В. Лебедев | н. с. Ботанического ин-та АН СССР. | |
| К. б. н. | К. М. Завадский | зав. каф. дарвинизма, декан биолого-почвенного фак-та ЛГУ. |
| Д. б. н., проф. | Л. Н. Жинкин | проф. Ленинградского педагогического ин-та имени Герцена. |
| Д. б. н., проф. | А. С. Мончадский | с. н. с. Зоологического ин-та АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | И. И. Соколов | проф. ЛГУ. |
| Д. б. н., проф. | Д. М. Штейнберг | зам. дир. Зоологического ин-та АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | Ю. И. Полянский | проф. ЛГУ и директор Ин-та биологии Карело-Финского филиала АН СССР. |
| Чл.-кор. АМН СССР, проф. | П. Г. Светлов | с 1956 — начальник лаборатории эмбриологии ИЭМ |
| Чл.-кор. АН СССР, проф. | Е. М. Лавренко | зав. отд. Ботанического ин-та АН СССР. |
| Д. с.-х. н., проф. | Ф. Х. Бахтеев | с. н. с. Ботанического ин-та АН СССР и проф. Ленинградского пед. ин-та. |
| Чл.-кор. АН СССР, проф. | Б. К. Шишкин | зав. каф. систематики растений ЛГУ и зав. отд. Ботанического ин-та АН СССР. |
| Д. б. н. | А. А. Юнатов | с. н. с. Ботанического ин-та АН СССР. |
| К. б. н. | О. В. Заленский | зав. лаб. Ботанического ин-та АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | М. С. Навашин | зав. каф. генетики ЛГУ и зав. лаб. Ботанического ин-та АН СССР. |
| Чл.-кор. АН СССР, проф. | А. Н. Шенников | зав. каф. геоботаники ЛГУ. |
| Д. б. н., проф. | Ал. А. Фёдоров | зам. дир. Ботанического ин-та АН СССР. |
| Д. б. н. | Ан. А. Фёдоров | с. н. с. Ботанического ин-та АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | В. Б. Сочава | ЛГУ, зав. отд. Ботанического ин-та АН СССР. |
| Акад. | В. Н. Сукачёв | директор Ин-та леса АН СССР. |
| Д. б. н. | В. И. Цалкин | с. н. с. АН СССР. |
| Чл.-кор. АН СССР | Л. А. Зенкевич | зав. каф. МГУ. |
| Д. б. н., проф. | В. В. Алпатов | гл. ред. реферативного журн. «Биология». |
| Акад. | И. В. Тюрин | дир. Почвенного ин-та АН СССР. |
| Чл.-кор. АН СССР | Э. А. Асратян | дир. физиологической лаб. АН СССР. |
| Чл.-кор. АН СССР | В. Л. Рыжков | зав. отд. вирусов Ин-та микробиологии АН СССР. |
| Чл.-кор. АН СССР | Ю. А. Орлов | дир. Ин-та палеонтологии АН СССР. |
| Акад. | В. С. Немчинов | член Президиума АН СССР, акад.-секретарь Отделения экономических, философских и правовых наук АН СССР, председатель СОПС АН СССР. |
| Д. б. н. | В. Ф. Верзилов | зам. дир. Главного ботанического сада АН СССР. |
| К. б. н. | П. И. Лапин | зам. дир. Главного Ботанического сада АН СССР. |
| Д. с.-х. н. | А. М. Негруль | зав. каф. виноградарства ТСХА. |
| Д. б. н., проф. | Е. Г. Бобров | зав. сектором Ботанического ин-та АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | Е. Ф. Гурьянова | зав. каф. гидробиологии ЛГУ. |
| Д. б. н., проф. | А. В. Иванов | зам. дир. Зоологического ин-та АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | Л. К. Лозина-Лозинский | зав. каф. дарвинизма Естественно-научного ин-та им. Лесгафта АПН РСФСР. |
| К. б. н. | Р. Л. Берг | ассистент ЛГУ. |
| Д. б. н., проф. | М. А. Розанова | пенсионер, бывший старший научный сотрудник Главного ботанического сада АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | И. И. Канаев | с. н. с. Ин-та физиологии имени И. П. Павлова |
| Чл.-кор. АН СССР, проф. | Г. Я. Бей-Биенко | зав. каф. энтомологии ЛГУ. |
| К. б. н., доцент | В. В. Сахаров | каф. ботаники Московского фармацевтического ин-та |
| К. б. н. | Н. Р. Иванов | зав. отд. зернобобовых Всесоюзного ин-та растениеводства |
| Д. с.-х. н., проф. | М. И. Княгиничев | зав. каф. Ленинградского технологического ин-та пищевой промышленности. |
| Д. б. н., проф. | И. В. Ларин | зав. каф. луговодства Ленинградского сельскохозяйственного ин-та. |
| Д. б. н., проф. | М. С. Яковлев | зам. дир. Ботанического ин-та АН СССР. |
| К. б. н. | В. С. Кирпичников | Институт озерного и речного рыбного хозяйства |
| Действ. чл. АН БССР, проф. | А. Р. Жебрак | зав. каф. ботаники Московского фармацевтического ин-та. |
| Акад. ВАСХНИЛ | П. Н. Константинов | зав. каф. ВАСХНИЛ |
| К. с.-х. н. | И. И. Гунар | зав. каф. физиологии растений ТСХА. |
| Д. с.-х. н., проф. | В. И. Эдельштейн | зав. каф. ТСХА. |
| Д. эк. н., проф. | С. Г. Колесников | зав. каф. ТСХА. |
| Акад. ВАСХНИЛ, проф. | М. М. Завадовский | Лаборатория физиологии развития сельскохозяйственных животных ВАСХНИЛ |
| Д. б. н. | И. А. Рапопорт | ранее — Институте цитологии (до 1948 года), на момент подписания — сотрудник экспедиций нефтяного и геологического министерств |
| Д. с.-х. н., проф. | А. В. Соколов | Почвенный ин-т АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | Б. Л. Астауров | зав. лаб. Ин-та эволюционной морфологии АН СССР |
| К. б. н. | В. В. Хвостова | с.н.с., Ин-т научной информации АН СССР |
| Чл.-кор. АН СССР, проф. | Н. П. Дубинин | Ин-т леса АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | А. Н. Формозов | МГУ. |
| доцент | Д. А. Транковский | МГУ. |
| Д. б. н., проф. | Г. В. Кудряшев | МГУ. |
| К. б. н., доцент | З. И. Берман | Смоленский онкологический диспансер |
| Д. б. н., проф. | С. С. Станков | МГУ. |
| Действ. чл. АН БССР | Т. Н. Годнев | зав. каф. физиологии и биохимии растений биологического факультета Белорусского государственного ун-та, заведующий лабораторией хлорофилла в Институте экспериментальной ботаники АН БССР |
Учёные смежных наук, подписавшие письмо
| Акад. | Н. Н. Андреев |
| Акад. | Л. Д. Ландау |
| Акад. | И. Е. Тамм |
| Акад. | Г. С. Ландсберг |
| Чл.-кор. АН СССР | В. Л. Гинзбург |
| Чл.-кор. АН СССР | Я. Б. Зельдович |
| Чл.-кор. АН СССР | М. А. Марков |
| Чл.-кор. АН. СССР | А. И. Алиханьян |
| Акад. | А. И. Алиханов |
| Акад. | А. Д. Сахаров |
| Акад. | Ю. Б. Харитон |
| Акад. | Е. С. Варга |
| Чл.-кор. АН СССР | И. Я. Померанчук |
| Чл.-кор. АН СССР | А. И. Шальников |
| Д. ф.-м. н., проф. | А. С. Компанеец |
| Д. ф.-м. н., проф. | Д. А. Франк-Каменецкий |
| Акад. | И. Л. Кнунянц |
| Акад. | М. А. Леонтович |
| Акад. | Л. А. Арцимович |
| Чл.-кор. АН СССР | А. Б. Мигдал |
| Чл.-кор. АН СССР | Г. Н. Флёров |
| Д. ф.-м. н. | Я. А. Смородинский |
| Акад. | А. Н. Фрумкин |
| Акад. | П. Л. Капица |
Учёные, приложившие отдельные заявления в ЦК КПСС в связи с письмом
| Чл.-кор. АН СССР, проф. | В. В. Попов |
| Д. б. н., проф. | Б. А. Кудряшов |
| Акад. ВАСХНИЛ, проф. | П. М. Жуковский |
| Действ. член АН БССР, проф. | О. К. Кедров-Зихман |
Список учёных, которые не имели возможности своевременно подписать письмо, но пожелали присоединиться к нему и поставить под ним свои подписи
Биологи
| Д. б. н., проф. | С. Я. Соколов | зав. отд. Ботанического сада Ботанического ин-та им. Комарова АН СССР. |
| К. б. н. | А. К. Ефейкин | зав. кафедрой ботаники Чувашского сельскохозяйственного ин-та. |
| Д. б. н., проф. | В. И. Полянский | проф. ЛГУ, зав. музеем Ботанического ин-та им. Комарова АН СССР. |
| Чл.-кор. АН УССР, проф. | А. С. Лазаренко | зав. кафедрой ботаники Львовского ун-та. |
| Действ. член АН УССР | Д. К. Зеров | директор Ин-та ботаники АН УССР. |
| К. б. н. | Ф. Л. Щепотьев | с.н.с. Украинского ин-та лесного хозяйства и агромелиорации. |
| Д. б. н., проф. | В. Я. Александров | с.н.с. Ботанического ин-та им. Комарова АН СССР. |
| Чл.-кор. АН Тадж. ССР, проф. | П. Н. Овчинников | директор Ин-та ботаники АН Тадж. ССР. |
| К. б. н. | Л. Е. Родин | с.н.с. Ботанического ин-та им. Комарова АН СССР. |
| К. б. н. | Е. Г. Победимова | с.н.с. Ботанического ин-та им. Комарова АН СССР. |
| К. б. н. | Т. С. Матвеева | м.н.с. Ботанического ин-та им. Комарова АН СССР. |
| К. б. н. | А. И. Пояркова | с.н.с. Ботанического ин-та им. Комарова АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | В. П. Савич | зав. отд. Ботанического ин-та им. Комарова АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | М. М. Голлербах | зав. сектором Ботанического ин-та им. Комарова АН СССР. |
| Д. б. н., доцент | В. К. Василевская | ЛГУ. |
| К. б. н. | Е. П. Матвеева | с.н.с. Ботанического ин-та им. Комарова АН СССР. |
| К. б. н. | Е. Н. Герасимова-Навашина | с.н.с. Ботанического ин-та им. Комарова АН СССР. |
| К. б. н. | И. Н. Бейдеман | с.н.с. Ботанического ин-та им. Комарова АН СССР. |
| К. б. н. | А. М. Семёнова-Тян-Шанская | с.н.с. Ботанического ин-та им. Комарова АН СССР. |
| К. б. н. | Г. В. Лопашов | с.н.с. Ин-та морфологии животных им. А. Н. Северцова АН СССР. |
| К. б. н. | А. И. Прошкина-Лавренко | с.н.с. Ботанического ин-та им. Комарова АН СССР. |
| Д. б. н. | Н. А. Аврорин | директор Полярно-Альпийского ботанического сада АН СССР. |
| Д. б. н. | К. В. Станюкович | директор Памирской биол. станции АН Тадж. ССР. |
| К. б. н. | З. Т. Артюшенко | с.н.с. Ботанического ин-та им. Комарова АН СССР. |
| К. б. н. | О. М. Полетико | с.н.с. Ботанического ин-та им. Комарова АН СССР. |
| К. б. н. | В. Д. Александрова | с.н.с. Ботанического ин-та им. Комарова АН СССР. |
| К. б. н. | О. П. Низовская | м.н.с. Ботанического ин-та им. Комарова АН СССР. |
| Д. б. н. | Д. И. Сапожников | с.н.с. Ботанического ин-та им. Комарова АН СССР. |
| К. б. н. | М. Ф. Данилова | м.н.с. Ботанического ин-та им. Комарова АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | П. В. Терентьев | зав. каф. зоологии позвоночных ЛГУ. |
| К. б. н. | Т. Т. Полякова | с.н.с. ЛГУ. |
| К. б. н. | И. Н. Свешникова | м.н.с. Ботанического ин-та им. Комарова АН СССР. |
| К. б. н. | И. А. Ильинская | м.н.с. Ботанического ин-та им. Комарова АН СССР. |
| Д. б. н. | Т. Н. Вайловская | с.н.с. Ботанического ин-та им. Комарова АН СССР. |
| Д. б. н. | И. Н. Свешникова | с.н.с. Ин-та физиологии растений АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | Я. А. Бирштейн | МГУ. |
| К. б. н. | Р. Б. Хесин | зав. кафедрой биохимии Каунасского медицинского ин-та. |
| К. б. н. | Г. М. Беляев | с.н.с. Ин-та океанологии АН СССР. |
| К. б. н. | А. А. Махотин | с.н.с. Ин-та морфологии животных АН СССР. |
| К. б. н. | Родионов | зав. лаб. Ин-та биологической и медицинской химии АМН СССР. |
| К. б. н. | А. Е. Гурвич | м.н.с. Ин-та биологической и медицинской химии АМН СССР. |
| К. б. н. | Л. Орлова | м.н.с. Ин-та биологической и медицинской химии АМН СССР. |
| К. б. н. | А. Орлов | Ин-т леса АН СССР. |
| К. б. н. | Успенская | м.н.с. Ин-та биологической и медицинской химии АМН СССР. |
| К. б. н. | Черников | м.н.с. Ин-та биологической и медицинской химии АМН СССР. |
| К. б. н. | Н. К. Депарма | Ин-т научной информации АН СССР. |
| Д. с.-х. н., проф. | Е. В. Бобко | Ин-т научной информации АН СССР. |
| Д. г. н. | А. А. Насимович | Ин-т научной информации АН СССР. |
| Д. б. н. | Е. М. Вермель[6] | Ин-т научной информации АН СССР. |
| К. б. н. | Н. Л. Делоне | Ин-т научной информации АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | С. Я. Залкинд | Ин-т научной информации АН СССР. |
| К. б. н. | В. Ф. Мирек | Ин-т научной информации АН СССР. |
| Д. м. н., проф. | В. В. Парин | Ин-т научной информации АН СССР. |
| К. б. н. | Л. И. Липаева | Ин-т научной информации АН СССР. |
| К. б. н. | Э. М. Диканская | Ин-т научной информации АН СССР. |
| К. б. н. | О. С. Кузина | Ин-т научной информации АН СССР. |
| К. б. н. | Н. В. Штернберг | Ин-т научной информации АН СССР. |
| К. б. н. | Н. Г. Андреева | Ин-т научной информации АН СССР. |
| К. б. н. | Н. С. Лебёдкина | Ин-т научной информации АН СССР. |
| К. б. н. | М. Н. Керзина | Ин-т научной информации АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | И. М. Нейман | Ин-т научной информации АН СССР. |
| К. б. н. | Н. М. Воронина | Ин-т научной информации АН СССР. |
| Н. В. Тимофеев-Ресовский | зав. лаб. биофизики Института биологии УрФАН СССР | |
| Е. А. Тимофеева-Ресовская | м. н. с. лаб. биофизики Института биологии УрФАН СССР | |
| Д. ф.-м. н., проф. МГУ | А. А. Ляпунов[7] | Математический ин-т им. Стеклова АН СССР. |
| К. ф.-м. н. | С. В. Яблонский | Математический ин-т им. Стеклова АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | Т. Г. Сарычева | зав. лаб. Палеонтологического ин-та АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | Б. С. Матвеев[8] | проф. МГУ, зав. лаб. Ин-та морфологии животных им. А. Н. Северцова АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | С. В. Емельянов | с.н.с. Ин-та морфологии животных им. А. Н. Северцова АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | М. С. Гиляров | с.н.с. Ин-та морфологии животных им. А. Н. Северцова АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | В. Г. Гептнер | проф. МГУ, зав. отд. Зоологического музея МГУ. |
| Д. Н. Гофман | С.н.с., зав. отд. Зоологического музея МГУ. | |
| К. б. н. | А. Н. Желоховцев[9] | зав. отд. Зоологического музея МГУ. |
| К. б. н. | Г. А. Викторов | с.н.с. Зоологического музея МГУ. |
| Д. б. н., проф. | С. С. Туров | директор Зоологического музея МГУ, проф. МГУ, зав. кафедрой зоологии МГПИ им. Потёмкина. |
| К. б. н. | А. М. Судиловская | зав. отд. Зоологического музея МГУ. |
| С. н. с. | Д. М. Вяжлинский | зам. директора Зоологического музея МГУ. |
| Д. б. н. | К. А. Воробьёв | с. н. с. ЯкФАН СССР. |
| Д. б. н., проф. | Е. В. Боруцкий[10] | МГУ. |
| К. б. н. | Н. Л. Сокольская[11] | с. н. с. МГУ. |
| Д. б. н., проф. | Н. Н. Плавильщиков | МГУ. |
| К. б. н., доцент | А. А. Световидова | МГУ. |
| К. б. н., доцент | Н. В. Жиганов | МГУ. |
| Д. б. н. | В. Я. Шиманский | с.н.с. Палеонтологического ин-та АН СССР. |
| Д. б. н. | Б. Б. Родендорф | зав. лаб. Палеонтологического ин-та АН СССР. |
| Чл.-кор. АН СССР | Л. А. Иванов | зав. лаб. Ин-та леса АН СССР. |
| Чл.-кор. АН СССР | А. Г. Вологдин[12] | зав. лаб. Палеонтологического ин-та АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | Р. Ф. Геккер | зав. лаб. Палеонтологического ин-та АН СССР. |
| Д. б. н. | Т. К. Лепин | АН СССР. |
| К. б. н., доцент | Г. Г. Абрикосов | МГУ. |
| К.б.н., доцент | В. А. Броцкая[13] | МГУ. |
| Д. б. н. | П. Г. Данильченко | с. н. с. Палеонтологического ин-та АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | Д. В. Обручев | зав. лаб. Палеонтологического ин-та АН СССР. |
| К. б. н., доцент | А. Н. Дружинин | МГУ. |
| Д. б. н. | В. И. Громова | зав. лаб. Палеонтологического ин-та АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | А. Г. Воронов | зав. кафедрой биогеографии МГУ. |
| К. б. н. | В. П. Острякова-Варшавер | н. с. Ин-та морфологии животных им. А. Н. Северцова АН СССР. |
| К. б. н. | М. Н. Соколова | н.с. Ин-та океанологии АН СССР. |
| К. б. н. | Н. Г. Виноградова | н. с. Ин-та океанологии АН СССР. |
| К. б. н. | О. Б. Мокиевский | с. н. с. Ин-та океанологии АН СССР. |
| К. б. н. | А. И. Савилов | н.с. Ин-та океанологии АН СССР. |
| Действ. член АН Каз. ССР | Н. В. Павлов | |
| Действ. член АМН СССР | Н. Г. Хлопин | зав. лаб. экспериментальной онкологии АМН СССР. |
| Д. б. н., проф. | В. П. Михайлов | зав. лаб. цитологии Ин-та экспериментальной медицины АМН СССР. |
| Чл.-кор. АМН СССР, проф. | В. И. Иоффе | зав. отд. микробиологии Ин-та экспериментальной медицины АМН СССР. |
| Чл.-кор. АМН СССР, проф. | М. Ф. Глазунов | зав. лаб. патоанатомии Ин-та онкологии АМН СССР. |
| Чл.-кор. АМН СССР, проф. | С. И. Щелкунов | зав. кафедрой гистологии Московского мед.-сан. ин-та. |
| Д. б. н., проф. | А. Г. Кнорре | зав. кафедрой гистологии и эмбриологии Ленинградского государственного педиатр. мед. ин-та. |
| Действ. чл. АПН РСФСР, проф. | Б. Е. Райков | с. н. с. Ин-та истории АН СССР. |
| К. б. н. | С. И. Романов | с. н. с. Ин-та физиологии им. И. П. Павлова АН СССР. |
| Действ. чл. АМН СССР | С. В. Аничков | зав. кафедрой фармакологии Ленинградского медицинского ин-та. |
| К. б. н. | Е. Ю. Черникаева | с. н. с. Ин-та физиологии им. И. П. Павлова АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | И. Ф. Иванов | зав. кафедрой гистологии Московского ветеринарного ин-та. |
| К. б. н. | П. Румянцев | с. н. с. Ин-та зоологии АН СССР. |
| К. б. н. | А. Н. Лутков | с. н. с. Ботанического ин-та им. Комарова АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | Е. М. Хесин | ЛГУ. |
| Д. с.-х. н., проф. | А. И. Купцов | |
| К. б. н. | А. М. Эмме | МСХ СССР. |
| доцент | М. Г. Цубина | |
| Д. б. н., проф. | В. Никитин | Ин-т океанологии АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | Б. Н. Васин | |
| К. с.-х. н., доцент | Е. Т. Попова | |
| Д. б. н., проф. | Б. В. Кедровский | |
| Д. б. н., проф. | Л. Я. Бляхер | |
| Д. с.-х. н., проф. | С. В. Зонн | зав. лаб. Ин-та леса АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | Н. Е. Кабанов | зам. дир. Ин-та леса АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | Л. П. Бреславец | Ин-т биофизики АН СССР. |
| Акад. | И. И. Шмальгаузен | Ин-т зоологии АН СССР. |
| К. б. н. | И. Медведева | н. с. Ин-та зоологии АН СССР. |
| Чл.-кор. АН Арм. ССР, д. б. н., проф. | М. Х. Чайлахян | Ин-т физиологии растений АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | В. В. Попов | зав. кафедрой эмбриологии МГУ. |
| доцент | Н. Комарницкий[14] | МГУ. |
| Д. м. н., проф. | А. И. Карамян | зав. лаб. эволюционной физиологии Ин-та экспериментальной медицины АМН СССР. |
| Д. м. н., проф. | Я. Л. Шик | зав. кафедрой рентгенодиагностики Ленинградского педиатрического медицинского ин-та. |
| Чл.-кор. АМН СССР, проф. | В. М. Карасик | зав. кафедрой фармакологии Ленинградского педиатрического медицинского ин-та. |
| К. б. н. | С. Н. Александров | с. н. с. Центр рентгенологического ин-та. |
| Д. ф.-м. н., проф. | М. В. Волькенштейн | зав. лаб. Ин-та высокомолекул. соед. АН СССР. |
| Чл.-кор. АМН СССР, проф. | А. Г. Гинецинский | с. н. с. лаб. эволюционной физиологии АН СССР. |
| Д. м. н., проф. | В. Берман | зав. каф. биологии Ленинградского педиатрического медицинского ин-та. |
| Д. м. н., проф. | Лохов | зав. лаб. патологоанатом. лаб. Ленинградского педиатрического медицинского ин-та. |
| Чл.-кор. АН СССР, проф. | Н. Г. Колосов | зав. каф. ЛГУ. |
| Д. м. н. | А. С. Ионтов | с. н. с. Ин-та физиологии им. И. П. Павлова АН СССР. |
| К. м. н. | В. Н. Майоров | с. н. с. Ин-та физиологии им. И. П. Павлова АН СССР. |
| Чл.-кор. АМН СССР, проф. | Л. Л. Васильев[15] | зав. каф. физиологии ЛГУ. |
| Акад. | А. Н. Теренин | |
| Чл.-кор. АН СССР | Е. М. Крепс | зав. лаб. биохимии Ин-та физиологии им. И. П. Павлова АН СССР. |
| Д. б. н., проф. | Л. Т. Загорулько | зав. лаб. зрительных анализаторов Ин-та физиологии им. И. П. Павлова АН СССР. |
| К. б. н. | В. Глезер | н. с. Ин-та физиологии им. И. П. Павлова АН СССР. |
| К. б. н. | Л. Леушина | н. с. Ин-та физиологии им. И. П. Павлова АН СССР. |
| К. ф.-м. н. | В. Гуревич | с. н. с. Ин-та физиологии им. И. П. Павлова АН СССР. |
| К. м. н. | Е. И. Егорова | н. с. Ин-та физиологии им. И. П. Павлова АН СССР. |
| К. б. н. | П. Пропп | н. с. Ин-та физиологии им. И. П. Павлова АН СССР. |
| К. б. н. | Е. А. Лоскутова | н. с. Ин-та физиологии им. И. П. Павлова АН СССР. |
| К. б. н. | Н. А. Вержбицкая | н. с. Ин-та физиологии им. И. П. Павлова АН СССР. |
| К. б. н. | А. А. Смирнов | н. с. Ин-та физиологии им. И. П. Павлова АН СССР. |
| Чл.-кор. АМН СССР, проф. | Г. Е. Владимиров | зав. каф. биохимии Военно-мед. академии им. Кирова. |
| К. б. н. | Т. М. Иванова | с. н. с. Ин-та физиологии им. И. П. Павлова АН СССР. |
| Д. м. н., проф. | Е. Н. Сперанская | зав. лаб. Ин-та физиологии им. И. П. Павлова АН СССР. |
| Д. м. н., проф. | Г. В. Гершуни | н. с. Ин-та физиологии им. И. П. Павлова АН СССР. |
| К. б. н. | А. М. Скоробогатова | н. с. Ин-та физиологии им. И. П. Павлова АН СССР. |
| К. б. н. | В. А. Трошихин | с. н. с. Ин-та физиологии им. И. П. Павлова АН СССР. |
| К. б. н. | Н. А. Адамович | с. н. с. Ин-та физиологии им. И. П. Павлова АН СССР. |
| К. б. н. | М. И. Митюшов | с. н. с. Ин-та физиологии им. И. П. Павлова АН СССР. |
| Д. б. н. | С. Е. Клейненберг[16] | Ин-т морфологии животных АН СССР. |
| Д. б. н. | Т. А. Детлаф | Ин-т морфологии животных АН СССР. |
| Д. б. н. | М. А. Пешков | Ин-т морфологии животных АН СССР. |
| Д. б. н. | А. С. Гинзбург | Ин-т морфологии животных АН СССР. |
| Д. б. н. | О. Г. Строева | Ин-т морфологии животных АН СССР. |
| К. б. н., доцент | П. А. Смирнов | МГУ. |
| К. б. н., доцент | М. Н. Прозина | МГУ. |
| Д. б. н. | Л. В. Крушинский | МГУ. |
| Д. б. н., проф. | Я. Я. Рогинский | МГУ. |
| Д. б. н., проф. | Я. М. Кабак | МГУ. |
| К. б. н. | Д. Флёсс | МГУ. |
| Д. б. н., проф. | К. И. Мейер | зав. кафедрой МГУ. |
| К. б. н., доцент | О. Трубецкова[17] | МГУ. |
| Д. б. н., проф. | Г. П. Дементьев | МГУ. |
| Д. б. н., проф. | А. А. Парамонов | АН СССР. |
| К. б. н. | С. Я. Краевой | Ин-т леса АН СССР. |
| Президент АМН СССР | А. Н. Бакулев | |
| Действ. чл. АМН СССР, проф. | П. К. Анохин[18] | |
| Е. Несмеянова-Завадовская |
Представители смежных наук
| Акад. | И. М. Виноградов | дир. Математического ин-та им. Стеклова АН СССР. |
| Чл.-кор. АН СССР | А. Н. Тихонов | зам. дир. отдела прикладной математики Математического ин-та им. Стеклова АН СССР. |
| Акад. | М. В. Келдыш | дир. отд. Математического ин-та им. Стеклова АН СССР, член Президиума АН СССР. |
| Акад. | С. А. Христианович | академик-секретарь Отделения техн. наук АН СССР, член Президиума АН СССР. |
| Д. ф.-м. н., проф. | И. Р. Шафаревич | МГУ, зам. главного редактора «Известия АН СССР, Серия математическая». |
| Д. ф.-м. н., проф. | С. М. Никольский | зам. дир. Математического ин-та им. Стеклова АН СССР. |
| Д. ф.-м. н., проф. | К. К. Марджанишвили | дир. отдела Математического ин-та им. Стеклова АН СССР, зам. глав. ред. журнала АН СССР «Математический сборник». |
| Д. ф.-м. н., проф. | К. И. Бабенко | зав. отд. Математического ин-та им. Стеклова АН СССР. |
| К. ф.-м. н., доцент | А. М. Молчанов | МГУ |
| Акад. | С. Л. Соболев | |
| Акад. | М. А. Лаврентьев | акад.-секретарь Отдел. физ.-мат. наук АН СССР, чл. Президиума АН СССР. |
| Чл.-кор. АН СССР | И. Н. Векуа | зам. директора Математического ин-та им. Стеклова АН СССР. |
| Чл.-кор. АН СССР, проф. | С. Н. Мергелян | МГУ |
| Д. ф.-м. н., проф. | А. В. Бицадзе | |
| Акад. | С. А. Лебедев | дир. Ин-та точной механики и вычислительной техники АН СССР. |
| Д. ф.-м. н., проф. | А. А. Ляпунов[19] | МГУ |
| Д. ф.-м. н., проф. | В. В. Немыцкий | МГУ |
| Д. ф.-м. н., проф. | А. И. Маркушевич | Вице-президент АПН СССР. |
| Акад. | П. С. Александров | Президент Московского математического общества, проф. МГУ. |
Напишите отзыв о статье "Письмо трёхсот"
Примечания
- ↑ Текст письма (с сокращениями из цензурных соображений) впервые открыто опубликован в газете «Правда» 13 января 1989 года.
- ↑ 1 2 Захаров И. К., Шумный В. К. [www.ihst.ru/projects/sohist/papers/internet/12_33.pdf К 50-летию «Письма трёхсот»] // Вестник ВОГиС. — 2005. — Т. 9, № 1. — С. 12.
- ↑ Событиям конца 1940-х — начала 1950-х годов в биологической науке СССР посвящён роман Владимира Дудинцева «Белые одежды» (написан в 1960-х годах, издан в 1987 году, Государственная премия СССР 1988 года), по которому впоследствии был снят фильм.
- ↑ [www.ihst.ru/projects/sohist/papers/internet/12_33.pdf К 50-летию «Письма трёхсот»] // Публ. Жимулёва И. Ф. и Дубининой Л. Г. — Вестник ВОГиС. — 2005. — Т. 9, № 1. — С. 12—33.
- ↑ www.bionet.nsc.ru/vogis/pict_pdf/2005/t9_1/12_33.pdf
- ↑ В оригинальной публикации ошибка при прочтении «В. М. Вермель»
- ↑ Подписал и письмо представителей смежных наук
- ↑ В оригинальной публикации ошибка при прочтении «В. С. Матвеев»
- ↑ В оригинальной публикации ошибка при прочтении «Желоковцев»
- ↑ В оригинальной публикации ошибка при прочтении «Воруцкий»
- ↑ В оригинальной публикации ошибка при прочтении подписи «М. Л. Сокольская»
- ↑ В оригинальной публикации ошибка при прочтении подписи «Володин»
- ↑ В оригинальной публикации ошибка при прочтении подписи «Бродская»
- ↑ В оригинальной публикации ошибка при прочтении подписи «М. Камарницкий»
- ↑ В оригинальной публикации ошибка при прочтении инициалов «Л. А. Васильев»
- ↑ В оригинале ошибочно С. Е. Клейнберг
- ↑ В оригинальной публикации ошибка при прочтении инициала «С. Трубецкова»
- ↑ В оригинале ошибочно П. А. Анохин
- ↑ Подписал и письмо биологов
Литература
- В Президиум ЦК КПСС. Письмо 1955 года //Правда, 13 января 1989.
- Дубинина Л. Г., Жимулёв И. Ф. [www.bionet.nsc.ru/vogis/pict_pdf/2005/t9_1/12_33.pdf К 50-летию «Письма трёхсот»] // Вестник ВОГиС. — 2005. — Т. 9, № 1. — С. 12—33. (Проверено 1 декабря 2009)
Ссылки
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Письмо трёхсот
Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших ящик комода, наполненный какими то металлическими вещами. Другие французские солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.
– Eh bien, qu'est ce qu'il veut celui la, [Этому что еще надо,] – крикнул один из французов на Пьера.
– Un enfant dans cette maison. N'avez vous pas vu un enfant? [Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?] – сказал Пьер.
– Tiens, qu'est ce qu'il chante celui la? Va te promener, [Этот что еще толкует? Убирайся к черту,] – послышались голоса, и один из солдат, видимо, боясь, чтобы Пьер не вздумал отнимать у них серебро и бронзы, которые были в ящике, угрожающе надвинулся на него.
– Un enfant? – закричал сверху француз. – J'ai entendu piailler quelque chose au jardin. Peut etre c'est sou moutard au bonhomme. Faut etre humain, voyez vous… [Ребенок? Я слышал, что то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…]
– Ou est il? Ou est il? [Где он? Где он?] – спрашивал Пьер.
– Par ici! Par ici! [Сюда, сюда!] – кричал ему француз из окна, показывая на сад, бывший за домом. – Attendez, je vais descendre. [Погодите, я сейчас сойду.]
И действительно, через минуту француз, черноглазый малый с каким то пятном на щеке, в одной рубашке выскочил из окна нижнего этажа и, хлопнув Пьера по плечу, побежал с ним в сад.
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.
Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.
На прежнем месте ни чиновника, ни его жены уже не было. Пьер быстрыми шагами ходил между народом, оглядывая разные лица, попадавшиеся ему. Невольно он заметил грузинское или армянское семейство, состоявшее из красивого, с восточным типом лица, очень старого человека, одетого в новый крытый тулуп и новые сапоги, старухи такого же типа и молодой женщины. Очень молодая женщина эта показалась Пьеру совершенством восточной красоты, с ее резкими, дугами очерченными черными бровями и длинным, необыкновенно нежно румяным и красивым лицом без всякого выражения. Среди раскиданных пожитков, в толпе на площади, она, в своем богатом атласном салопе и ярко лиловом платке, накрывавшем ее голову, напоминала нежное тепличное растение, выброшенное на снег. Она сидела на узлах несколько позади старухи и неподвижно большими черными продолговатыми, с длинными ресницами, глазами смотрела в землю. Видимо, она знала свою красоту и боялась за нее. Лицо это поразило Пьера, и он, в своей поспешности, проходя вдоль забора, несколько раз оглянулся на нее. Дойдя до забора и все таки не найдя тех, кого ему было нужно, Пьер остановился, оглядываясь.
Фигура Пьера с ребенком на руках теперь была еще более замечательна, чем прежде, и около него собралось несколько человек русских мужчин и женщин.
– Или потерял кого, милый человек? Сами вы из благородных, что ли? Чей ребенок то? – спрашивали у него.
Пьер отвечал, что ребенок принадлежал женщине и черном салопе, которая сидела с детьми на этом месте, и спрашивал, не знает ли кто ее и куда она перешла.
– Ведь это Анферовы должны быть, – сказал старый дьякон, обращаясь к рябой бабе. – Господи помилуй, господи помилуй, – прибавил он привычным басом.
– Где Анферовы! – сказала баба. – Анферовы еще с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
– Он говорит – женщина, а Марья Николавна – барыня, – сказал дворовый человек.
– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.
– Возьми, возьми ребенка, – проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. – Ты отдай им, отдай! – закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что то, но Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.
Красавица армянка продолжала сидеть в том же неподвижном положении, с опущенными длинными ресницами, и как будто не видала и не чувствовала того, что делал с нею солдат.
Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уж рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.
– Laissez cette femme! [Оставьте эту женщину!] – бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутоловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.
– Voyons, pas de betises! [Ну, ну! Не дури!] – крикнул он.
Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.
– Il a un poignard, lieutenant, [Поручик, у него кинжал,] – были первые слова, которые понял Пьер.
– Ah, une arme! [А, оружие!] – сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.
– C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre, [Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,] – сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: – Parlez vous francais vous? [Говоришь ли по французски?]
Пьер оглядывался вокруг себя налившимися кровью глазами и не отвечал. Вероятно, лицо его показалось очень страшно, потому что офицер что то шепотом сказал, и еще четыре улана отделились от команды и стали по обеим сторонам Пьера.
– Parlez vous francais? – повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. – Faites venir l'interprete. [Позовите переводчика.] – Из за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.
– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.
В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
