Зееман, Питер
Питер Зееман | |
нидерл. Pieter Zeeman | |
Место рождения: | |
---|---|
Научная сфера: | |
Научный руководитель: | |
Известен как: | |
Награды и премии: |
Нобелевская премия по физике (1902) |
Пи́тер Зеема́н (нидерл. Pieter Zeeman; 25 мая 1865, Зоннемайре, Нидерланды — 9 октября 1943, Амстердам) — нидерландский физик, лауреат Нобелевской премии по физике в 1902 году, совместно с Хендриком Лоренцем, «за выдающиеся заслуги в исследованиях влияния магнетизма на радиационные явления».
Содержание
Биография
Питер Зееман родился 25 мая 1865 года в городе Зоннемайре в семье Катаринуса Форандинуса Зеемана и его жены Вильгельмины Ворст.
Обучался в Лейденском университете под руководством Хейке Камерлинг-Оннеса и Хендрика Лоренца[1].
С 1890 года он начинает преподавать в Лейдене. В 1896 году исследует воздействие магнитного поля на спектральные линии источника излучения и открывает эффект, известный теперь под названием эффекта Зеемана. Открытие эффекта подтвердило верность теории электромагнитного излучения Х. Лоренца.
В 1900 году Зеемана назначили профессором физики в Амстердамском университете[1]. В 1908 году он становится директором института физики этого университета.
В 1921 году учёный получил медаль имени Генри Драпера. Один из кратеров на Луне назван в его честь кратером Зееман.
Иностранный член Лондонского королевского общества (1921), член Папской академии наук (1936)[2].
Питер Зееман умер 9 октября 1943 года в Амстердаме во время оккупации города Вермахтом в ходе Второй мировой войны.
См. также
Напишите отзыв о статье "Зееман, Питер"
Примечания
- ↑ 1 2 Цеман, Питер // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ [www.casinapioiv.va/content/accademia/en/academicians/deceased/zeeman.html Профиль Питера Зеемана] на сайте Папской академии наук (англ.)
Ссылки
- Храмов Ю. А. Зееман Питер (Zeeman Pieter) // Физики: Биографический справочник / Под ред. А. И. Ахиезера. — Изд. 2-е, испр. и дополн. — М.: Наука, 1983. — С. 115. — 400 с. — 200 000 экз. (в пер.)
- [nobelprize.org/nobel_prizes/physics/laureates/1902/ Информация с сайта Нобелевского комитета] (англ.)
- [physics.nobel.brainparad.com/pieter_zeeman.html Фотография и краткая информация] (англ.)
- Зееман Питер // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
Отрывок, характеризующий Зееман, Питер– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек. Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен. – Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь. Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину. Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью. Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов. – Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты. В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах. Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека. Категории:
|