Питер Макс
| Питер Макс | |
| англ. Peter Max | |
| Имя при рождении: |
Петер Финкельштейн |
|---|---|
| Дата рождения: |
19 октября 1937 (86 лет) |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Жанр: | |
| Учёба: |
Институт Пратта, Art Students League of New York, Школа визуального искусства (Нью-Йорк) |
| Стиль: | |
Питер Макс (настоящее имя — Петер Финкельштейн) (англ. Peter Max; р. 19 октября 1937, Берлин, Германия) — современный американский художник поп-арта, иллюстратор и график, известный использованием в своих работах психоделических форм.
Биография
Родился в Германии, в 1938 семья бежала от нацистов в Шанхай (Китай), где он вырос. В 1948 году семья переехала в Израиль, поселилась в Хайфе, где прожила в течение нескольких лет. Из Израиля, семья Петера переехала в Париж, будущий художник в течение нескольких месяцев посещал занятия в Лувре. Опыт, приобретëнный во Франции, значительно обогатил его знания по искусству.
С 1953 года живëт в Соединенных Штатах. В 1956 Макс окончил Lafayette High School в Нью-Йорке, затем нью-йоркский Институт Пратта, Art Students League of New York и Школу визуального искусства, где учился у Нормана Роквелла.
После окончания учëбы совместно с другом Томом Дейли открыл дизайн-студию «The Daly & Max Studio», позже к ним присоединился Дон Руббо, и вскоре они стали успешными иллюстраторами книг и художниками по плакатам. Большая часть их работ включала антикварные фотоизображения в качестве элементов коллажа.
Творчество Макса стало популярным благодаря национальному коммерческому ТВ, рекламе таких продуктов, например, как безалкогольного напитка 7UP, которая способствовала увеличению его продаж. После чего он оказался на обложке журнала Life в мае 1969 года под заголовком «Питер Макс. Портрет художника как очень богатого человека».
В 1964 году Макс окончил свою студийную работу и начал создавать характерные для него красочные рисунки для печати на тканях. В 1960—1970-х годах творчество Макса стало очень влиятельным в рекламной отрасли США.
В 1970 году многие работы, в том числе, плакаты П. Макса были представлены на выставке «Мир Питера Макса», которая открылась в Молодёжном мемориальном музее в Сан-Франциско. Почта США сделала заказ Maксу на создание нескольких почтовых марков в честь открытия Экспо’74.
В 1980-х годах Макс был официальным художником многих крупных мероприятий, в том числе, чемпионата мира по футболу 1994, Grammy Awards и др.
Творчество
Сейчас П. Макс работает в нескольких СМИ, занимается живописью, графикой, коллажем, печатью на тканях, скульптурой, в области видео- и цифровых изображений. Сам он считает, что средства массовой информации, являются ещë одним «холстом» его творческого самовыражения.
В своих художественных работах П. Maкс часто использует американские патриотические образы и символы. Им созданы портреты президентов США Форда, Картера, Рейгана и Буша в дополнение к его серии «100 Клинтонов» и нескольких других портретов. Его работы часто включают фотографии знаменитостей, политиков, спортсменов и спортивных мероприятий, предметов поп-культуры.
Один самолётов Boeing 777-200ER, эксплуатирующихся на Continental Airlines носит специальную раскраску, разработанную Максом. Среди его работ — художественное оформление часов компании General Electric.
Плакаты работы мастера, очень популярные среди молодëжи, сейчас украшают стены многих студенческих общежитий США и других стран мира.
- Peter Max - Stamp 2.jpg
Почтовая марка США в честь открытия «Экспо’74» работы Питера Макса
- Continental Airlines Boeing 777-200ER Peter Max Monty.jpg
Boeing 777-200ER, раскрашенный по проекту П. Макса
- The Art of Peter Max.jpg
Напишите отзыв о статье "Питер Макс"
Ссылки
- [www.petermax.com/ Сайт П. Макса] (англ.)
- [www.doubletakegallery.com/cgi-bin/dtg/dtg.psearch?name=Peter+Max&a1=00359Работы П. Макса] (англ.)
Отрывок, характеризующий Питер Макс
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
– О чем спорите? – сердито говорил майор. – Николы ли, Власа ли, все одно; видите, все сгорело, ну и конец… Что толкаетесь то, разве дороги мало, – обратился он сердито к шедшему сзади и вовсе не толкавшему его.
– Ай, ай, ай, что наделали! – слышались, однако, то с той, то с другой стороны голоса пленных, оглядывающих пожарища. – И Замоскворечье то, и Зубово, и в Кремле то, смотрите, половины нет… Да я вам говорил, что все Замоскворечье, вон так и есть.
– Ну, знаете, что сгорело, ну о чем же толковать! – говорил майор.
Проходя через Хамовники (один из немногих несгоревших кварталов Москвы) мимо церкви, вся толпа пленных вдруг пожалась к одной стороне, и послышались восклицания ужаса и омерзения.
– Ишь мерзавцы! То то нехристи! Да мертвый, мертвый и есть… Вымазали чем то.
Пьер тоже подвинулся к церкви, у которой было то, что вызывало восклицания, и смутно увидал что то, прислоненное к ограде церкви. Из слов товарищей, видевших лучше его, он узнал, что это что то был труп человека, поставленный стоймя у ограды и вымазанный в лице сажей…
– Marchez, sacre nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!] – послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу пленных, смотревшую на мертвого человека.
По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
