Стёйвесант, Питер

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Питер Стёйвесант»)
Перейти к: навигация, поиск
Питер Стёйвесант
Peter Stuyvesant<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Генерал-губернатор Новых Нидерландов
1647 — 1664
Предшественник: Виллем Кифт
Преемник: Должность отменена
 
Вероисповедание: кальвинизм
Рождение: 1612(1612)
Пеперга, Республика Соединённых провинций
Смерть: август 1672
Нью-Йорк
Место погребения: Церковь св. Марка
Супруга: Джудит Баярд (1610—1687)
Дети: Николас Виллем Стёйвесант (1648—1698)

Питер Стёйвесант (нидерл. Pieter Stuyvesant; 1612 — август 1672) — последний генерал-губернатор1647 по 1664 годы) голландских владений в Северной Америке, известных как Новые Нидерланды.[1]



Биография

Сын кальвинистского пастора из Фрисландии, Стёйвесант поступил на службу Голландской Вест-Индской компании в 1632 году и через 11 лет получил назначение губернатором островов Кюрасао и Аруба. В стычке с португальцами за остров Святого Мартина он потерял правую ногу; её пришлось заменить деревянной.

В 1645 году под начальство Стёйвесанта были переданы все владения компании в Карибском море и к северу от него. Наиболее перспективной из них был Новый Амстердам — будущий Нью-Йорк.

По прибытии в этот город в 1647 году Стёйвесант оказался вовлечённым в конфликт с колонистами, которые требовали самоуправления по образцу городов Голландии. Губернатор пошёл им навстречу, но, несмотря на создание городского совета, продолжал единолично ведать всеми делами колонии. Он жёстко подавлял инакомыслие, особенно религиозное, и изгнал из пределов колонии квакеров, что вызвало протест со стороны жителей голландского Флиссингена (см. en:Flushing Remonstrance).

К заслугам Стёйвесанта относят расширение Нового Амстердама за пределы южной части Манхэттена. Именно он построил оборонительную стену, давшую имя Уолл-стрит, и «широкий канал» там, где сейчас проходит Бродвей. Его именем в Нью-Йорке назван бруклинский район Бедфорд — Стайвесант и манхэттенский квартал Стайвесант-таун.

В 1655 году Стёйвесант с семью сотнями колонистов вошёл на кораблях в реку Делавэр (которую он окрестил Новым Амстелом) и отбил у шведов форт Казимир. Управляющий колонии Новая Швеция передал все права на неё Нидерландам. В отсутствие Стёйвесанта в Новом Амстердаме поселились индейцы мохауки, привлечённые построенной им стеной на Уолл-Стрит как средством тренировок мальчиков перелазить через стены, и Стёйвесант вынужден был признать их протекторат.

Отношения с англичанами, наоборот, складывались неудачно. Ещё в 1650 году при определении границ Новых Нидерландов с Коннектикутом губернатор уступил англичанам земли, достаточные, по оценке городского совета, для основания полусотни колоний.

Почувствовав слабость голландских позиций в регионе, герцог Йоркский в 1664 году направил в Америку четыре судна во главе с Ричардом Николсом с тем, чтобы они отобрали у голландцев Новые Нидерланды.

Не имея достаточных сил для вооружённого противостояния и пытаясь избавиться от считавшегося им унизительным протектората мохауков, Стёйвесант передал Новые Нидерланды в руки англичан и удалился на свою ферму (нид. Bouwerij) на Манхеттене, где и умер в 1672 году. На её месте сейчас пролегает оживлённая улица Бауэри (Bowery). Церковь св. Марка, в которой был похоронен Стёйвесант, удостоилась в послевоенные годы посещения нидерландскими королевами Юлианой1952 г.) и Беатрикс1982 г.)

Напишите отзыв о статье "Стёйвесант, Питер"

Примечания

  1. [www.wdl.org/ru/item/4060/ Хроника Новых Нидерландов, 1647 г. Написана в 1641, 1642, 1643, 1644, 1645 и 1646 гг.] (1641-1647). Проверено 1 августа 2013. [www.webcitation.org/6J0NVuJ9b Архивировано из первоисточника 20 августа 2013].

Литература

  • John S. C. Abbott. [www.gutenberg.org/etext/13811 Peter Stuyvesant, the Last Dutch Governor of New Amsterdam] (1898).
  • Washington Irving [www.amazon.com/History-New-York-Penguin-Classics/dp/0143105612 A history of New York]

Отрывок, характеризующий Стёйвесант, Питер

Невысокий полный человек лет 30, в белых панталонах, ботфортах и в одной, видно только что надетой, батистовой рубашке, стоял в этой комнате; камердинер застегивал ему сзади шитые шелком прекрасные новые помочи, которые почему то заметил Ростов. Человек этот разговаривал с кем то бывшим в другой комнате.
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.
– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.


На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.