Питирим (патриарх Московский)

Патриарх Питирим<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Патриарх Московский и всея Руси
7 июля 1672 — 19 апреля 1673
Интронизация:	7 июля 1672
Церковь:	Русская православная церковь
Предшественник:	Иоасаф II
Преемник:	Иоаким
Митрополит Новгородский и Великолуцкий
6 августа 1664 — 7 июля 1672
Избрание:	5 августа 1664
Предшественник:	Макарий III
Преемник:	Иоаким
Митрополит Сарский и Подонский
2 декабря 1655 — 6 августа 1664
Предшественник:	Сильвестр
Преемник:	Павел III
Смерть:	19.4.1673 Москва
Похоронен:	Успенский собор

Патриарх Питирим (?, Суздаль — 19 апреля 1673 года, Москва) — Патриарх Московский и всея Руси (июль 1672 — апрель 1673). Был приближенным Патриарха Никона, и после его низложения, Питирим был одним из претендентов на Патриарший престол. Однако его избрали только после смерти Патриарха Иоасафа II.

Биография

Был уроженцем города Суздаля, постриженником Спасо-Евфимиева монастыря. С 1650 года — архимандрит Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря. В 1654 году переведен в Московский Новоспасский монастырь.

2 декабря 1655 Патриархом Никоном был поставлен митрополитом Сарским и Подонским. Сарский и Подонский митрополит имел епархию лишь на бумаге и фактически исполнял роль управляющего делами при патриархе.

Когда Никон оставил патриарший престол, как митрополит Сарский, стал исполнять его обязанности, но без титула Патриаршего Местоблюстителя; действовал без сношений с Никоном, но по «по государеву цареву указу».

В 1662, в Неделю православия, был торжественно анафематствован Никоном. Примечательно, что одна из «вин», вменявшихся ему Никоном, было самовольное поставление в мае 1661 года епископа Мстиславского Мефодия (бывший Нежинский протопоп Максим Филимонович) Блюстителем Киевской митрополии, которая тогда была в юрисдикции Константинопольского Патриархата, — вместо Лазаря Барановича

5 августа 1664 года митрополит Питирим был соборно избран «на высочайшую степень великого Нова Града и Великих Лук митрополита».

Во время суда над Никоном Питирим являлся одним из злейших врагов и грубейших обвинителей патриарха, надеясь, очевидно, занять после свержения Никона патриарший престол. Это ему не удалось; патриархом был избран Иоасаф.

Только 7 июля 1672 был возведён на патриарший престол, будучи уже весьма болен; к делам управления был призван митрополит Иоаким. В том же году крестил в Московском Чудовом монастыре будущего императора Российского Петра I.

Заступился (печалование) перед царем за боярыню Федосью Морозову и сестру её княгиню Евдокию Урусову, пребывавших в заточении за «сумасбродную лютость» в защите «старой веры», предлагая царю вернуть ей дом и имение; царь счёл предложение неуместным.

После десятимесячного ничем особым непримечательного патриаршества, 19 апреля 1673 года Питирим скончался. Погребён в Успенском соборе Кремля.

Литература

М. Г. Попов. Материалы для истории патриарха московского П. // «Христианское чтение»,1890, сентябрь-октябрь).

Ссылки

• www.patriarchia.ru/db/text/561584.html
• [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_4443 Питирим] на сайте Русское Православие
• [www.sedmitza.ru/text/443625.html Андрей Петрович Богданов. Патриархи Иоасаф II и Питирим]

Предшественник: Патриарх Иоасаф II

Патриархи Московские 1672—1673

Преемник: Патриарх Иоаким

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Питирим (патриарх Московский)

Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
«Никто не прав, никто не виноват, стало быть и она не виновата», думал он. – Ежели Пьер не изъявил тотчас же согласия на соединение с женою, то только потому, что в состоянии тоски, в котором он находился, он не был в силах ничего предпринять. Ежели бы жена приехала к нему, он бы теперь не прогнал ее. Разве не всё равно было в сравнении с тем, что занимало Пьера, жить или не жить с женою?
Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.
«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».
«Петербург, 23 го ноября.
«Я опять живу с женой. Теща моя в слезах приехала ко мне и сказала, что Элен здесь и что она умоляет меня выслушать ее, что она невинна, что она несчастна моим оставлением, и многое другое. Я знал, что ежели я только допущу себя увидать ее, то не в силах буду более отказать ей в ее желании. В сомнении своем я не знал, к чьей помощи и совету прибегнуть. Ежели бы благодетель был здесь, он бы сказал мне. Я удалился к себе, перечел письма Иосифа Алексеевича, вспомнил свои беседы с ним, и из всего вывел то, что я не должен отказывать просящему и должен подать руку помощи всякому, тем более человеку столь связанному со мною, и должен нести крест свой. Но ежели я для добродетели простил ее, то пускай и будет мое соединение с нею иметь одну духовную цель. Так я решил и так написал Иосифу Алексеевичу. Я сказал жене, что прошу ее забыть всё старое, прошу простить мне то, в чем я мог быть виноват перед нею, а что мне прощать ей нечего. Мне радостно было сказать ей это. Пусть она не знает, как тяжело мне было вновь увидать ее. Устроился в большом доме в верхних покоях и испытываю счастливое чувство обновления».