Питкямяки, Теро

Теро Питкямяки
После победы на Чемпионате мира в Осаке
Общая информация
Дата и место рождения	19 декабря 1982(1982-12-19) (41 год) Илмайоки
Гражданство	Финляндия Финляндия
Рост	195 см
Вес	92 кг
Личные рекорды
Копьё	91.53 м
Международные медали
Лёгкая атлетика Олимпийские игры Бронза Пекин 2008 Метание копья Чемпионаты мира Золото Осака 2007 Метание копья Серебро Москва 2013 Метание копья Бронза Пекин 2015 Метание копья Чемпионаты Европы Серебро Гётеборг 2006 Метание копья Бронза Барселона 2010 Метание копья Бронза Цюрих 2014 Метание копья

Те́ро Пи́ткямяки (фин. Tero Pitkämäki; 19 декабря 1982, Илмайоки, Финляндия) — финский метатель копья, чемпион мира 2007 года и бронзовый призёр Олимпийских игр в Пекине.

На Олимпийских играх

На Олимпийских играх 2004 года показал 8-й результат (83,01 м) и с тех пор вошёл в мировую элиту метателей. 4-кратный чемпион Финляндии.

На Олимпийских играх 2012 года показал 5-й результат.

На Чемпионатах мира и Европы

17 августа 2013 года на чемпионате мира по лёгкой атлетике в Москве завоевал серебряную медаль. На следующем чемпионате мира, прошедшем в 2015 году в Пекине, Питкямяки завоевал бронзу, при этом его медаль стала единственной, завоёванной спортсменами Финляндии на Чемпионате.

В 2014 году на Чемпионате Европы по лёгкой атлетике с результатом 84,40 метра завоевал бронзовую медаль.

Инцидент на римском Гран-при

13 июля 2007 года, во время Гран-при Золотой лиги ИААФ на римском Олимпийском стадионе, Питкямяки метнул копье влево от сектора и попал в спину французского прыгуна в длину Салима Сдири. Последнего срочно отвезли в больницу с некритическим ранением. На следующий день Сдири уже мог ходить и встретился с Питкямяки. Впоследствии оказалось, что рана француза более серьёзна, чем считалось сначала: его почка и другие внутренние органы были повреждены. Тем не менее хирургического вмешательства не потребовалось.

Спортсмен года в Финляндии

По результатами голосования среди спортивных журналистов дважды избирался Спортсменом года в Финляндии — в 2007 и 2013 годах.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Теро Питкямяки

Отрывок, характеризующий Питкямяки, Теро

– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.