Питоев, Жорж

Георгий Питоев

Фотография П. Шумова

Георгий Питоев, или Жорж Питоев (фр. Georges Pitoëff; 4 сентября 1885, Тбилиси — 1939, Бельвю, Женева) — русский и французский актёр и театральный режиссёр, армянин по происхождению.

Жизнь и творчество

Будущий артист получил образование сперва в Московском университете, затем учился в Петербургском институте путей сообщения. После этого уезжает в Париж, где в 1904—1908 годах учится на юридическом факультете университета. В 1908 году возвращается в Россию и в Петербурге начинает сотрудничать с театром В. Ф. Комиссаржевской. Позднее поступает в актёрскую труппу «Передвижного театра» П. П. Гайдебурова и Н. Ф. Скарской.

В 1912 году Питоев в Санкт-Петербурге создаёт из молодых режиссёров и актёров «Наш театр», где поставил ряд пьес русских и зарубежных авторов. В конце 1914 года он по семейным обстоятельствам покидает Россию, отправившись сперва в Париж, а затем в Женеву. На этом заканчивается «русский» период жизни актёра. Во Франции Георгий знакомится с русской Людмилой Смановой, ставшей в 1915 году его женой и прославившейся как известная французская актриса. С июля 1915 по январь 1922 года Питоевы работали в Швейцарии, давая спектакли в основном в пригороде Женевы Пленпале, а с 1919 — и в Париже. В репертуаре их труппы были пьесы таких авторов: Чехов, Лев Толстой, Максим Горький, Бернард Шоу, Ибсен, Бьёрнсон, Метерлинк, Стриндберг, Синг. Была осуществлена также постановка нескольких пьес У.Шекспира — «Макбет», «Гамлет», «Мера за меру».

В декабре 1921 года, по приглашению хозяина парижского «Театра Елисейских полей» Жака Эберто, труппа Питоевых переезжает во Францию. 1 февраля 1922 года состоялось торжественное открытие театра Жоржа Питоева. Наиболее значимыми среди первых спектаклей, поставленных в Париже Ж.Питоевым, были чеховские «Дядя Ваня» и «Чайка». Играя при скудных декорациях и тяжёлых занавесях, деливших сцену на 1-й и 2-й план, Питоев сумел показать французскому зрителю тонкий психологизм чеховской драмы; он был первым режиссёром, по-настоящему познакомившим французов с наследием А. П. Чехова. Питоев не только ставил Чехова, но сам великолепно сыграл немало ролей в этих постановках.

Со второй половины 20-х годов в спектаклях, поставленных Ж.Питоевым, начинают меняться акценты. Так, если в первых постановках «Гамлета» 1920 года воспевалось величие человеческой личности, борьба за справедливость, то в «Гамлете» года 1926 главный герой, блестяще сыгранный Ж.Питоевым — это личность сломленная, чьи идеалы были разрушены при столкновении с реальностью жестокого мира. Примерно в том же ключе, ключе трагедии, ставились Питоевым и чеховские пьесы этого периода («Три сестры», 1929). Последней пьесой, поставленной уже смертельно больным режиссёром в 1939 году, был ибсеновский «Враг народа», где Питоев «по Станиславскому» сыграл роль Доктора Стокмана.

Литература

• История зарубежного театра. М.: Просвещение, 1986. Ч.3.

Ссылки

• [www.imdb.com/name/nm0685780/ На сайте IMDB]
• [familytrees.genopro.com/Mixasi/Mixasi/default.htm?page=ind00253.htm Георгий (George) Иванович Питоев (Pitoёff)]

Отрывок, характеризующий Питоев, Жорж

В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.