Сампрас, Пит

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Пит Сампрас»)
Перейти к: навигация, поиск
Пит Сампрас
Место проживания Лос-Анджелес, США
Рост 185 см
Вес 77 кг
Начало карьеры 1988
Завершение карьеры 2003
Рабочая рука правая
Удар слева одноручный
Призовые, долл. 43 280 489
Одиночный разряд
Титулов 64
Наивысшая позиция 1 (12 апреля 1993)
Турниры серии Большого шлема
Австралия победа (1994, 1997)
Франция 1/2 финала (1996)
Уимблдон победа (1993-95, 1997-2000)
США победа (1990, 1993, 1995-96, 2002)
Парный разряд
Титулов 2
Наивысшая позиция 27 (12 февраля 1990)
Завершил выступления

Петрос (Пит) Сампрас[1] (англ. Petros “Pete” Sampras, род. 12 августа 1971 года, Вашингтон, США) — американский теннисист греческого происхождения, 14-кратный победитель турниров Большого шлема в одиночном разряде, был первой ракеткой мира в сумме в течение 286 недель, установив рекорд по продолжительности пребывания в ранге первой ракетки мира среди мужчин. Рекорд продержался до 2012 года, когда был побит Роджером Федерером. Признается одним из величайших теннисистов в истории. Особенности игрового стиля: агрессивная игра, характеризующаяся мощной подачей и постоянными выходами к сетке, как после первой, так и после второй подачи. Мощный, надежный форхенд (удар справа) с небольшим вращением, обладающий высокой скоростью полета мяча, одноручный бэкхенд (удар слева) с неплохим вращением, но менее надежный, чем форхенд (практически единственное условно слабое место в игре Сампраса), филигранная игра с лёта, отличный смэш (фирменный удар Сампраса, благодаря которому в прессе его часто называли «Джордан тенниса»), и реверс (удар над головой слева). Основная тактика — максимально быстрый выход к сетке и завершение розыгрыша ударом с лёта. Наилучших результатов Пит Сампрас достиг на быстрых покрытиях — траве и бетоне, наименее успешен был на самом медленном покрытии — грунте.






Карьера

Отец Пита — инженер-конструктор, работавший в НАСА, — и его мать, в юности иммигрировавшая из Греции, никогда не играли в теннис. Сам Пит начал своё знакомство с этой игрой, случайно найдя ракетку в автоматической прачечной. Когда в 1977 году семья Сампрасов переехала в Лос-Анджелес, семилетний Пит стал посещать Jack Kramer Club, где брал уроки у бывшего тренера Трэйси Остин Роберта Ландсдорпа. В десять лет он впервые принял участие в детском турнире, проиграв свой первый матч с сухим счётом, но это поражение не заставило его прекратить тренировки[2].

В 13 лет Пит расстался с Ландсдорпом и стал заниматься с другом семьи, доктором-педиатром Питом Фишером. Фишер, страстный поклонник Рода Лейвера, постарался привить Сампрасу такую же манеру игры, хотя тот, в отличие от Лейвера, тот был правшой. Стиль игры Сампраса под влиянием Фишера стал более агрессивным, а в 15 лет он, также по настоянию Фишера, сменил двуручный бэкхенд на одноручный[2].

В 1987 году на юношеском Открытом чемпионате США Сампрас победил Майкла Чанга, который уже успел громко заявить о себе на турнире среди взрослых. Сампрас привлёк к себе внимание итальянского спортивного журналиста Джанни Клеричи, известного как специалист по молодым талантам. Клеричи, которому его внешность и манера игры напомнили знаменитого испанца Мануэля Сантану, рекомендовал Сампраса дизайнеру Серджо Таккини, владельцу одноименной фирмы спортивной одежды, и тот заключил с молодым игроком спонсорский контракт[3].

Первые шаги в профессиональном теннисе

Став профессионалом в начале 1988 года, Пит в возрасте 16 лет во своих втором и третьем матчах в туре одержал победы над индийцем Рамешем Кришнаном и над американцем Элиотом Телтчером, 37-й и 25-й ракетками мира на то время, следующую победу над игроком входящим в топ-40 Пит одержал в конце августа на турнире Rye Brook в Нью-Йорке, Питом был повержен голландец Схаперс, 39-я ракетка мира. В своем первом матче турнира Большого шлема, Открытом чемпионате США 1988 года, 17-летний Пит в изнуряющем пятисетовом поединке проиграл 69-й ракетке мира перуанцу Хайме Исаге — 7-6, 7-6, 4-6, 5-7, 2-6. До конца сезона Пит проведет ещё три турнира, среди заслуживающих внимания результатов отметим поражение в упорном матче против известного ветерана Кевина Каррена на турнире в американском Скотсдейле — 7-6, 6-7, 6-7 во втором круге, в первом же круге произошло ещё более знаменательное событие, первый матч и первая победа над 18-летним Джимом Курье, будущей первой ракеткой мира и одним из главных соперников Пита в 1990-е годы: 6-3, 6-1. В своем последнем турнире года, в Детройте, Питу удалось пробиться в четвертьфинал, во втором круге одержана победа над игроком первой десятки, соотечественником, Тимом Майоттом — 6-3,6-4. Начав сезон 893-ей ракеткой мира, Пит финишировал в первой сотне, на 97-м месте. По сравнению со стремительным прогрессом Чанга и их старшего сверстника Андре Агасси его результаты всё ещё оставались скромными; журналист Джон Файнстейн объясняет это тем фактом, что теннисисты, предпочитающие играть с задней линии (к числу которых принадлежали Агасси и Чанг) достигают хорошей профессиональной формы в более юном возрасте, чем игроки, тяготеющие, как Сампрас, к более атакующему стилю serve-and-volley[4].

В сентябре 1989 года Сампрас во втором круге Открытого чемпионата США победил действующего чемпиона Матса Виландера и дошёл до 1/8 финала. Остаток осени, однако, оказался провальным — три поражения в первом круге и одно на Paris Indoor) в квалификационном турнире[2]. В итоге первый турнир 1990 года, в Сиднее, он тоже начал с квалификации[5], однако не только успешно преодолел её, но и дошёл до четвертьфинала после очередной победы над Майоттом — на тот момент 12-й ракеткой мира. На Открытом чемпионате Австралии жребий снова свёл их уже в первом круге, и они разыграли пятисетовый поединок, длившийся 4 часа 45 минут чистого времени — рекордная продолжительность для данного турнира. В пятом сете Майотт поначалу проигрывал, но сумел сравнять счёт и выйти вперёд — 7-6 по геймам. Сампрас отыгрался в свою очередь и затем четыре раза получал матч-бол, нреализовав его лишь с четвёртой попытки при счёте 11-10 в свою пользу. Развивая достигнутый успех, он дошёл до 1/8 финала, где с растяжением паха уступил 13-й ракетке мира Яннику Ноа[6].

Спортивные достижения

Выиграл 64 турнира ATP в одиночном и 2 турнира в парном разряде.

Лучшие результаты в турнирах «Большого шлема» (в одиночном разряде):

Пятикратный победитель Кубка Мастерс (1991, 1994, 1996, 1997, 1999).

Первая ракетка мира с 12 апреля 1993 года, сохранял титул (с перерывами) 286 недель — рекорд, который 16 июля 2012 года был побит Роджером Федерером (9 июля 2012 года швейцарец сравнялся с Сампрасом по количеству недель пребывания в ранге первой ракетки мира). В течение шести лет подряд с 1993 по 1998 год включительно заканчивал сезон в качестве первой ракетки мира.

Официально завершил профессиональную карьеру в 2003 году, хотя фактически не принимал участия в соревнованиях после победы на Открытом чемпионате США 2002 года.

14 июля 2007 года был избран в Международный зал теннисной славы.

Выступления среди ветеранов

В 2007 году начал выступать в «Серии Чемпионов» — цикле турниров для ветеранов.

В ноябре 2007 года сыграл 3 выставочных матча с действующей первой ракеткой мира Роджером Федерером: первые два выиграл Федерер — 6-4 6-3 и 7-6(6) 7-6(5), а в третьем победил Сампрас — 7-6(8) 6-4.

Религиозное исповедание

Пит регулярно посещает службы Греческой Православной Церкви по воскресеньям.

Финалы турниров Большого Шлема в одиночном разряде (18)

Победы (14)

Год Турнир Соперник Счёт
1990 Открытый чемпионат США Андре Агасси 3-6 6-4 2-6 6-1 6-4
1993 Уимблдонский турнир Джим Курье 6-7(3) 6-7(6) 6-3 3-6
1993 Открытый чемпионат США (2) Седрик Пьолин 6-4 6-4 6-3
1994 Открытый чемпионат Австралии Тодд Мартин 7-6(4) 6-4 6-4
1994 Уимблдонский турнир (2) Горан Иванишевич 7-6(2) 7-6(5) 6-0
1995 Уимблдонский турнир (3) Борис Беккер 6-7(5) 6-2 6-4 6-2
1995 Открытый чемпионат США (3) Андре Агасси 6-4 6-3 4-6 7-5
1996 Открытый чемпионат США (4) Майкл Чанг 6-1 6-4 7-6(3)
1997 Открытый чемпионат Австралии (2) Карлос Мойя 6-2 6-3 6-3
1997 Уимблдонский турнир (4) Седрик Пьолин 6-4 6-2 6-4
1998 Уимблдонский турнир (5) Горан Иванишевич 6-7(5) 7-6(9) 6-4 3-6 6-2
1999 Уимблдонский турнир (6) Андре Агасси 6-3 6-4 7-5
2000 Уимблдонский турнир (7) Патрик Рафтер 6-7(10) 7-6(5) 6-4 6-2
2002 Открытый чемпионат США (5) Андре Агасси 6-3 6-4 5-7 6-4

Поражения (4)

Год Турнир Соперник Счёт
1992 Открытый чемпионат США Стефан Эдберг 6-3 4-6 6-7(5) 2-6
1995 Открытый чемпионат Австралии Андре Агасси 6-4 1-6 6-7(5) 4-6
2000 Открытый чемпионат США Марат Сафин 4-6 3-6 3-6
2001 Открытый чемпионат США Ллейтон Хьюитт 6-7(4) 1-6 1-6

Командные турниры

Финалы командных турниров (4)

Победы (2)

Год Турнир Команда Соперник в финале Счёт
1. 1992 Кубок Дэвиса США
А. Агасси, Д. Курье,Д. Макинрой, П. Сампрас
Швейцария
Я. Гласек,М. Россе
3-1
2. 1995 Кубок Дэвиса США
Д. Курье, Т. Мартин, П. Сампрас
Россия
Е. Кафельников, А. Ольховский, А. Чесноков
3-2

Поражения (2)

Год Турнир Команда Соперник в финале Счёт
1. 1991 Кубок Дэвиса США
А. Агасси, К. Флэк, П. Сампрас, Р. Сегусо
Франция
Г. Форже, А. Леконт,
1-3
2. 1997 Кубок Дэвиса США
Т. Мартин, П. Сампрас, Дж. Старк, М. Чанг
Швеция
Й. Бьоркман, М. Ларссон, Н. Култи, Т. Энквист
0-5

Личная Жизнь

30 сентября 2000 года женился на актрисе Бриджитт Уилсон[7]. В настоящее время супруги воспитывают двоих сыновей — Кристина Чарльза (который родился 21 ноябре 2002 года) и Райана Николаса (который появился на свет 29 июля 2005 года).

Напишите отзыв о статье "Сампрас, Пит"

Литература

  • Пит Сампрас. Размышления Чемпиона. Уроки теннисной жизни = A Champion's Mind: Lessons from a Life in Tennis.. — М.: «Олимп-Бизнес», 2011. — 352 с. — ISBN 978-5-9693-0186-3.

Примечания

  1. [www.imdb.com/name/nm1528441/bio Pete Sampras - Biography] (англ.). imdb.com. Проверено 3 ноября 2010. [www.webcitation.org/65bQlGLtZ Архивировано из первоисточника 21 февраля 2012].
  2. 1 2 3 John Feinstein. [books.google.ca/books?id=Jw7eNQq_BH8C&lpg=PP1&pg=PT153#v=onepage&q&f=false Hard Courts: Real Life on the Professional Tennis Tours]. — New York: Villard Books, 1992. — P. 40. — ISBN 978-0-307-80096-1.
  3. Feinstein, 1992, p. 41.
  4. Feinstein, 1992, p. 42.
  5. Feinstein, 1992, p. 35.
  6. Feinstein, 1992, pp. 58—59.
  7. [www.lovetripper.com/bridal/wedding-database/pete-sampras.html Pete Sampras and Bridgette Wilson Wedding]. www.lovetripper.com. Проверено 22 апреля 2016.

Ссылки

  • [www.atpworldtour.com/en/players/wikidata//overview Профиль на сайте ATP]  (англ.)
  • [www.daviscup.com/en/players/player.aspx?id= Профиль на сайте Кубка Дэвиса] (англ.)
  • [championsseriestennis.com/player.php?id=34 Профиль на сайте «Серии чемпионов»]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Сампрас, Пит

– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.