Пифия (Матрица)
| Пи́фия The Oracle Персонаж фильма Матрица | |
 Глория Фостер в роли Пифии | |
| Появление | |
|---|---|
| Исполнитель роли | |
| Создатель | |
| Информация | |
| Вид (раса) | |
| Род занятий |
изучение человеческой психики |
| IMDb | |
Пи́фия, в оригинале Оракул (англ. The Oracle) — вымышленный персонаж во вселенной кинотрилогии «Матрица». Роль Пифии в первых двух частях исполняла актриса Глория Фостер. Вторая часть трилогии стала последним фильмом в жизни Фостер. В третьей части роль Пифии исполнила Мэри Элис.
Пифия — программа, специально созданная для изучения человеческой психики. В оригинале персонажа звали Оракул (англ. The Oracle), но в русском переводе его имя было изменено на Пифию (древнегреческая жрица-прорицательница), в связи с тем, что в русском языке слово Оракул мужского рода, а персонаж женский. В английском языке Оракул не имеет такой жёсткой привязки к полу. Надо отметить, что в переводах на другие языки также не всегда использовался прямой перевод слова «Оракул».
По мнению критиков, взаимоотношения Пифии и Архитектора соответствуют взаимоотношениям между концепциями «рефлективной» и «первичной» наукофикации, которые обозначил Ульрих Бек в своей работе «Общество риска» (1986). Пифия с рационально-критической позиции оценивает техно-научную цивилизацию, которая заключена в Матрице. Фактически, она пытается определить те риски, которые стоят перед этой цивилизацией, а также степень опасности этих рисков. Такой подход аналогичен действиям современных учёных, которые анализирует нашу «Матрица-подобную» массовую культуру.[1]
Как объясняет в фильме Архитектор, он пытался создать идеальную конструкцию общества — но при этом потерпел полный провал. Мир был построен заново с учётом истории человечества и его «гротескной» (по словам Архитектора) культуры, но и эта попытка закончилась провалом. В конце концов Архитектор пришёл к выводу, что решение скорее сможет найти интеллект несколько иного типа — может быть, не столь мощный (как его собственный), но зато не пытающийся найти именно «идеальное» решение. В итоге, к такому решению проблем этой цивилизации ближе всего подошла Пифия — программа, которая была создана для изучения некоторых аспектов человеческой психологии. «Если я — Отец Матрицы, то она, без сомнения, её Мать», — говорит Архитектор.[1]
В то время, как целью Архитектора является реконструкция природы и общества в Матрице — Пифия старается реконфигурировать уже созданную «Матрицу» так, чтобы в ней были допустимы разнообразные варианты человеческой индивидуальности. При этом она осознаёт, что её действия (а точнее — предсказания) оказывают значительное влияние на развитие человеческого общества внутри Матрицы.[1]
Во втором фильме программа Пифия говорит Нео: «Меня интересует лишь одно — будущее. И поверь мне, мы [машины и люди], лишь сплотившись, доживём».
После встречи Нео и Архитектора она говорит, что встала на сторону человечества в связи с тем что, если Архитектор пытается «сбалансировать уравнение» или просто поставить четкую цикличность возрождения и уничтожения Зиона для контроля человеческой популяции из тех кто не согласен с Системой, то цель Пифии — дисбаланс, поскольку в своих наблюдениях она поняла, что люди — не машины, их нельзя запрограммировать на одну определенную цель, отчего возникает свобода выбора, которую Архитектору не понять.
См. также
Напишите отзыв о статье "Пифия (Матрица)"
Ссылки
- [www.imdb.com/character/ch0000765/ Пифия (The Oracle) на сайте imdb]
Примечания
| ||||||||||||||||||||||||||
|
Это заготовка статьи о мире Матрицы. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Пифия (Матрица)
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.
Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
