Пифос

Пи́фос (др.-греч. πίθος) — большой древнегреческий кувшин (мог быть размером с человека и более), сосуд для хранения продуктов — зерна, вина, оливкового масла, соленой рыбы. Получил распространение по всей территории Средиземноморья, в особенности в культурной области Эгейского моря, включая остров Крит. Производство пифосов требовало от гончара специальных навыков.

Пифос представляет собой керамический сосуд крупного размера в форме шара или яйца (обращённого острым концом вниз), напоминающий амфору. Однако у пифоса чаще встречается не острое дно, а плоское, позволяющее ему стоять, и часто имеются приспособления для транспортировки в верхней части, через которые протягивались тросы для передвижения сосудов. У пифосов могло быть от четырёх до шести ручек. Поверхность пифоса может быть гладкой или украшена ленточным узором. По цвету пифосы встречаются в гамме от бежевого, песочного и до коричневого и красноватого. На пифосах, выполненных в стиле Камареса в минойскую эпоху, изображались рыбы.

Пифосы также использовались в погребальных обрядах, но в первую очередь для хранения оливкового масла, воды, мёда, соли и зерна. 47 пифосов для вина было найдено в подвале в Цихагоре. На пифосы ставилось также клеймо. Аналогичные сосуды называются долий (у древних римлян) и тинаха. Пифосом был злополучный ящик Пандоры. В соответствии с легендой, именно в пифосе жил Диоген.

Этимология

В микенском греческом данное название зафиксировано в форме идеограммы qe-to. Точной этимологии не имеет, однако предполагается заимствование из какого-то субстратного языка.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Пифос
• Пифос — статья из Большой советской энциклопедии.

Отрывок, характеризующий Пифос

– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?